Ермак. Регент (СИ) - Валериев Игорь
Мои мысли устремились к событиям моего прошлого-будущего. Вспомнилось, что немцы организовали якобы нападение поляков на немецкую радиостанцию, а на следующий день к немецкому народу обратился Гитлер, заявив, что Польша осуществила нападение на германскую территорию, и что с этого момента Германия находится в состоянии войны с Польшей.
«Любопытно, это ребята майора Карла Брозе поработали? Или всё-таки французские реваншисты на поднявшейся волне взаимной ненависти отметились?» — пронеслось у меня в голове.
Кто такой майор Брозе? Это начальник Отдела III-b при германском генеральном штабе, сотрудники которого занимаются разведкой и контрразведкой.
Объём полномочий отдела III-b весьма широк. Он занимается разведывательной работой, контрразведкой и политической работой в армии. Ему же поручены все связи с иностранными военными атташе, а также наблюдение за иностранными посольствами в Берлине. Контрразведчики отдела занимаются и перлюстрацией переписки германских граждан с заграницей.
Поскольку отдел являлся не просто органом военной разведки, а общегосударственным разведывательным и контрразведывательным военно-политическим ведомством, то в нём работают не только офицеры, но и штатские сотрудники, владевшие иностранными языками и другими полезными навыками. Например, мобильным агентам необходимы документы тех стран, где они нелегально будут работать, и кто-то их должен сделать.
Это я сужу по работе агентов Аналитического центра и своим «блиноделам» и «маклерам». Не думаю, что германцы будут глупее. Телохранителей кайзера обучали у нас в центре. Могли германские офицеры увидеть или услышать и про курсантов? Могли. Тем более, ничего необычного в действиях нелегальных разведчиков нет. Вспомните орден иезуитов. Вот где «к вящей славе Божией» работали настоящие профессионалы, используя любые методы и личины.
Мои размышления прервал стук в дверь, после чего на пороге кабинета образовался мой секретарь, который сообщил:
— Ваше превосходительство, Великий князь Михаил Александрович просит вас немедленно прибыть к нему в кабинет.
Я посмотрел на подтянутого коллежского секретаря в чёрном мундире с серебряными петлицами, белоснежной рубашке с чёрным галстуком и усмехнулся про себя.
Выпускник первого курса Александр Сергеевич с позывным «Арап», благодаря своей внешности, очень уж был похож на другого Александра Сергеевича с фамилией Пушкин, был оставлен после выпуска при центре из-за своей феноменальной способности получать нужную информацию чуть ли не из воздуха, особенно среди женского пола. Как-то незаметно стал у меня секретарём. Очень хорошим секретарём, к тому же снабжающим меня всеми слухами Гатчины и даже Санкт-Петербурга. Как у него это получается, остаётся для меня загадкой до сих пор.
— Что случилось, Александр Сергеевич? — спросил я, заранее уверенный, что сейчас получу исчерпывающую информацию из Гатчинского дворца.
И Арап меня не подвёл.
— К регенту из Санкт-Петербурга лично на встречу прибыл посол Германской империи фон Шён. После приёма Его императорское высочество отдало распоряжение, как можно быстрее собрать регентский совет, задействовав его личный поезд, для приезда членов совета из столицы, а также вызвал вас, — бойко отрапортовал коллежский секретарь.
— Война, Александр Сергеевич⁈ — задав вопрос, я усмехнулся.
— Она уже давно идёт. Только теперь увеличится её масштаб, Ваше превосходительство, — с какой-то грустной улыбкой на лице ответил секретарь.
Я поднялся из-за стола, взяв со стола бумаги с грифом секретно, положил их в сейф, закрыл его и отправился на встречу с регентом.
* * *— Что скажите, Тимофей Васильевич? — задал вопрос Михаил, увидев, что я закончил читать документ.
А читал я копию ноты, которую сегоднястатс-секретарь по иностранным делам Германской империи барон фон Рихтгофен вручил в Берлине послу Франции Жоржу Бихурду.
Если свести всё словоблудие довольно жёсткого послания, то это было объявление войны. Слова «Германская империя считает себя свободным от обязательств, взятых на себя в силу Франкфуртского мирного договора, заключённого между Германией и Францией и систематически нарушаемого в последнее время правительством Франции», а также «объявление мобилизации» говорило об одном — кайзер объявил французам войну. Объявил несколько раньше, чем мы ожидали.
Оторвавшись от невесёлых мыслей, я ответил регенту:
— Это война, Михаил Александрович. Судя по всему, германцы не стали ждать ответа от французов. Господин фон Шён что-нибудь ещё передал вам?
— Передал, что во Франции также объявлена мобилизация, а французский флот в Тулоне поднят по тревоге и начата подготовка к большому походу. В принципе, и мы, и германцы это ожидали.
— Ожидали, но чуть позже, — произнёс я и задумался.
— Это так. Кайзер, видимо, решил начать войну раньше, чем планировал, воспользовавшись случаями на границе, — начал Михаил.
Но я его перебил:
— Либо сам, организовав их.
Великий князь с недоумением посмотрел на меня, а затем спросил:
— Ты хочешь сказать, что все эти провокации организовали германцы, чтобы иметь повод для нападения на Францию в глазах общественности?
— Не исключаю этого, — ответил я и посмотрел в глаза регенту.
— Но это подло, — мрачно произнёс Михаил.
— Это высокая политика, Ваше императорское высочество, в которой подлость называется хитростью, — усмехнулся я. — Не хочу сказать, что в большой политике все средства хороши, но если вспомнить историю войн, то времена Святослава, который говорил: «Иду на вы», перед тем как напасть на противника, давно канули в прошлое. И поэтому Михаил Александрович ко всем планам Вильгельма II надо относиться с оглядкой.
— У тебя есть какая-то новая информация? — быстро и встревоженно спросил регент.
Я уже давно заметил, что когда Михаил начинал волноваться в разговоре со мной один на один, он незаметно для себя переходил на «ты».
— Если не считать того, что кайзер готов нарушить нейтралитет Бельгии и Люксембурга при нападении на Францию, его политика и вашим, и нашим в отношении России и Турции, возможная организация с его стороны нападения на конвой, возможная организация провокаций на границе, — я сделал паузу и продолжил:
— Какой-то же конкретной информации о том, что Вильгельм II готов нарушить союзнический договор с нами, у меня нет. И, вернее всего, не будет до того момента, пока всё идёт в русле политики кайзера. Но…
— Но спиной к нему лучше не поворачиваться, — перебил меня Михаил и невесело усмехнулся.
— Это так, — подтвердил я.
— Ладно, — Михаил потёр пальцами переносицу. — Ноту германцы французам вручили, мобилизацию объявили. Как ты думаешь, когда начнутся боевые действия, и что нам делать?
— Думаю, в ближайшие дни. Раз германцы готовы воевать, значит, погодные условия для этого благоприятные, и они смогли собрать ударный кулак на необходимых направлениях без начала мобилизации. Что же касается наших действий, то считаю, надо особо не торопиться выполнять свой союзнический долг, — ответил я.
— В смысле? — вновь удивился регент.
— Михаил Александрович, наш основной враг Англия, которая в этой войне в Европе примет минимальное участие на суше, и максимальное на морских и океанских просторах, осуществляя морскую блокаду Германии и Российской империи. И против совместного англо-французского флота нам не выстоять. С Францией мы не имеем границ, соответственно, что-то получить для себя территориально в случае её проигрыша в войне мы не сможем. Колонии в Африке, думаю, Российской империи также не к чему. В финансовом плане в случае победы мы можем получить от французского правительства определённые контрибуции, но, вернее всего, всё закончится взаимозачетами по французским кредитам. Вопрос. Зачем или за что лить кровь русских солдат и офицеров? И такой же вопрос очень скоро начнут задавать себе те же солдаты и офицеры, которые будут воевать с французами в чужой земле, — я замолчал и посмотрел на регента.
