Спасти красноармейца Райнова. Книга пятая. Интуит - Владимир Геннадьевич Поселягин

было. Ну и с головой остатками маны поработал. С виду изменений нет, а так в принципе я себя подлечил. Одни синяки остались. Готов к бою. Пока же убрал амулет зарядки, где накопитель заряжался, под ватник. Он у меня вместо подушки. Нормальных подушек пока не было. Говорю же нищета, но живут, и это хорошо. Дальше лучше будет, уж я постараюсь. Ну а пока ждал вечера, как стемнеет начну действовать, Наталью нужно спасать, я это твёрдо решил. Интуиция пока слабо работала, но я уверен, что она жива. Пока же мысли почему-то вернулись к Русско-Японской войне. Давно переболел ею, обдумал всё, но вот тут почему-то после перерождения снова о ней вспоминаю, мысли так и возвращаются. Понимаете, меня так обидело и оскорбило решение снять с «Ретвизана», что я напрочь потерял интерес к этой войне. Даже какое-то внутренне удовлетворение чувствовал, когда Россия проиграла. Типа вы со мной так, вот и получили что добивались. Да, это детская обида, и на удивление сильная, наваждение это сбросил не сразу, где-то через год. Очень сильное было. Это уже потом выяснил, что и кому платили, чтобы Россия проиграла. До Первой Мировой, если уж быть честным, занимался теми концами в той истории. Так что скажу так, это наваждение, как я сейчас уверен, было не моим, а наведённым. Да не просто уверен, сейчас я знаю это.

Надо сказать, я уже не помню особо, что в первой жизни было, так, отдельные фрагменты, плохо помню вторую жизнь. По третьей, пока более-менее, но объёмы памяти итак забиты, думаю, затрётся и по третьей. А не всё ли равно? Я живу и наслаждаюсь жизнью, ну буду чуть позже это делать, но вот эти мысли, что возвращали меня к Русско-Японской, вот они меня беспокоили. Знаете, четыреста лет прошло, а такое впечатление, что я там что-то упустил в той истории. И пока память хоть что-то по той истории имеет, нужно найти эту занозу, что царапает и меня беспокоит. А раньше ведь не было такого, думаю перерождение, что-то стронуло в моей памяти, что-то всплыло, и это вот не даёт мне спокойствия. Это бесит. Поэтому и лежал спокойно, перелопачивая объёмы памяти. При этом общался с Ольгой и Мартой. У Олега дружки были, двое близких. Артём с отцом на заработках, вернуться к началу сентября, а вот второй Олесь, заходил. Второй раз за сегодня. Тоже как и Ольга много что рассказывал, помогал памяти вернуться. Его тоже припахали, работает в поле. Да и Олег, как я понял, этим занимался. Тут все работали. Малые по дому, а те кто постарше, батрачили на совхоз. За просто так. Нет, ну дом построили, это да, подкидывают что-то, чтобы совсем с голоду не пухли, но и только. Везде так. Страна после войны, разруха и голод, особенно в тех местах, где война прошла. Да и где не было её, не лучше. Посмотрим, в общем.

Самое главное, я вспомнил. Да, именно перерождение дало мне такую возможность, видимо всё хорошо затёрто было. Да и воспоминания обрывочные, кое-где только ощущения, но общую картинку составить я смог. Как раз когда «Ретвизан» встал на якорь в порту Владивостока меня кто-то посетил в каюте. Ночью дело было. Кто, уже не скажу, в памяти не сохранилось, но это кто-то использовал магию и портал. Что ему нужно, тоже вспомнить не смог, но выяснив необходимое, затёр память, на такое только магия способна. Установки поставил, чтобы я не вмешивался в войну больше, видимо ему нужно было поражение России, и всё. Чёрт, это засада. Как же неприятно себя ощущать использованной вещью. Ну вот было такое ощущение. А легко нашёл меня по изменениям в истории. Да уж, точно беда. Сам не ожидал от себя подобных воспоминаний. Да ещё столько времени прошло. Кто это был? Академик Райнов? Сомневаюсь. Видимо кто-то другой. Да и какая разница? Урок извлечён, живём тихо и спокойно, не привлекая внимания. Вот так вот. А так вечерняя трапеза прошла, окна закрыли ставнями, чтобы мошки и комары не залетали, стёкла обсудили, дефицит, пока их нет. К началу холодов обещали подвезти и застеклить. Вот так все легли спать, я притворялся, что всё также сильно избит. Хотя мог бегать, прыгать и скакать. Накопитель зарядился немного, процентов на двадцать, но провести диагностику глаза кота, что лежал у меня на животе, потом изменить свой глаз, смог. После лёгкими штрихами вносил изменения в глаз. За четыреста лет я свои глаза как только не менял, и нашёл самый лучший адаптированный глаз для темноты. Даже в полной неплохо видел. Правда дальность у всех имеет ограничения.

Вот так оставил кота, я быстро оделся. Мама Глаша постирала серую рубаху и чёрные штаны от крови, зашила прорехи. Больше на мне ничего не было. Даже не ремень, а бечёвка. Обуви не было. Ну и как бы пошёл в нужник, а на самом деле побежал в сторону дома председателя. А Олесь описал, где он. Да и так понял. Да тут три улочки пока и всё, особо и не заплутал. Да, нашёл, тот самый дом. А там не спят, как будто не рабочий народ, с закатом ложатся и с рассветом встают, тем более уже снимают урожай. Сейчас на полях с картошкой и бахчевыми работают. Маму слушал, так и узнал. Машинами на станцию увозят и по необъятной стране дальше. Вы видите у нас на столе арбуз, дыню или картошку? Только попробуй возьми. Статья сразу прилетит, мент следит. Я же говорил, председатель гайки закрутил. На поле по-тихому поесть можно успеть, закопав улику, а принести точно нет. В молодом саду, яблони не высоки, я беседку приметил, там на столе керосиновая лампа троих освещала. Думаю один из них председатель. В доме тоже свет, спать ещё не легли. Тут из дома вышел Павел, сын председателя, сказал отцу, что будет поздно, махнул в ответ один из тех, что в беседке сидел, запомнил его, и последовал за Павлом, что куда-то почти бежал. Кажется, я знаю, что его так гнало. Семнадцать лет, о чём ещё можно думать? Только о девушках. А бежал он туда, где это желание можно получить. Оп-па, за околицу и дальше по тропинке куда-то в поле. Уже интересно.

— Где же ты её прячешь? — тихо пробормотал я, следуя за сынком председателя. Даже азарт появился. Тут Павел дёрнулся и остановился, осматриваясь, тараща в ночь глаза, а в руке у