Триумвират. Безымянный мир. - Дмитрий Евгеньевич Громов
Незамеченными нам явно не пробраться, нужна разведка. Вместе с Руби было решено наблюдать за цитаделью и её стражниками с безопасного расстояния до сумерек. Скрывшись за одним из уступов предгорья, мы просидели до глубокой ночи, но так и не придумав альтернатив, смирились с тем, что придется прокрасться через главные ворота.
Карабкаясь по скалам ввысь, подвергаясь риску сорваться или устроить камнепад, мы с черепашьей скоростью добрались до тропы. Под прикрытием Руби, удалось почти бесшумно передвигаться. В сильном нервном напряжении, преодолевая метр за метром тропу, скрытый тенью исполинских скал, я потерял самообладание. Меня не покидали мысли об отступлении. Об отказе от целей, о том, что можно вернуться в родную Изнанку, спрятаться и просто жить, как живут тысячи игроков по всему свету. Никто ведь не узнает о том, где я был и к чему стремился. Стекляшку и книгу Септия выкинуть прочь, уйти в другой мир, людской, но далекий, Руби поможет с эти. А ранг Воина и без развития вполне достойное достижение…
Но сомнениям, упорно точившим моё сердце, пришлось остаться ни с чем. Разум ясно понимал, что это тёмное влияние цитадели и её хозяина. Всё ближе становились врата цитадели, всё сильнее крепла уверенность в верности избранного пути, всё ярче становилась жажда свободы. Свободы от бессилия, свободы от страхов, свободы от чужой тирании, свободы от любых оков. Всё, что для этого требуется – становиться сильнее и следующий шаг к силе – хозяин цитадели.
Оказавшись у ворот высотой в три человеческих роста, Руби принял облик прозрачного, еле осязаемого сгустка и растворился в створке врат. Тем временем, я перебирал в голове способы борьбы с Лидравиллом. У меня есть магия Теней, прожигающая всё на своём пути. Но заряды ограничены энергией, которую могут накапливать мои каналы. Есть приём Теневой Серп, которому меня обучил Септий. Тончайший серп магии Теней, что продолжал удар оружием. Есть красные самоцветы, которыми можно устроить нехилый взрыв. Но они подходят к концу. Есть ещё копья, луки, но достойно пользоваться я умею только мечом. Из оружия есть ещё солдатская смекалка. Ничего, прорвёмся как-нибудь…Спустя минуту, одна из сворок медленно, бесшумно отварилась ровно на столько, чтобы я мог в неё пробраться.
Протиснувшись в образовавшуюся щель, я оказался на открытом пространстве совершенно пустынного двора. Какие-то постройки, стойки с оружием и ни души. Руби бесшумно материализовался рядом. Крадясь по периметру, вжимаясь в стену, что бы её тень нас укрывала, мы двигались с ежесекундной оглядкой на часовых, что сторожили на стенах. Когда они двигались, сменяя посты или обходя периметр, мы замирали. Замирало и наше дыхание, от накатывающего волной страха. Если нас заметят, если мы издадим хотя бы звук – всё пропало! Сотни ищеек бросятся на нас из всех проходов цитадели, попросту растерзав, высосав наши души, а вместе с ними и жизни. От осознания этой простой истины холодели руки, а сердце колотилось всё быстрее и быстрее, на грани паники.
Не знаю, сколько прошло времени, может минуты, а может и часы, но мы попали в цитадель через один из боковых ходов. Внутри она оказалась совершенно не освещённой и, если бы не Руби, что мог видеть в темноте, мы бы скорее всего заплутали, запутавшись в хитросплетении ходов, коридоров и бесконечных залов. Светляки бы выручили, но их использование было бы непомерной тупостью.
Двигаясь наобум к сердцу цитадели, потеряв счёт времени, мы явно приближались к нашей к цели. Чем дальше мы заходили, тем отчётливее слышались стоны и крики. Сперва приглушённые, они крепли с каждым метром нашего движения. Там, мы найдём главного виновника, или его подручных, которые дадут верное направление поисков прежде, чем сдохнут.Холодный камень стен, истошные крики, исполненные боли и мучения, мольбы о спасении и ветер, гуляющий по коридорам – это были самые страшные часы в моей жизни. Тогда я просто не ведал, что ждёт впереди…
Обшарив верхний этаж и не встретив никого живого, мы вынуждены были спуститься вглубь.
Слабо освещённая винтовая лестница с протёртыми каменными ступенями привела нас в коридор с камерами. Это оказалась пыточная. Темница, ставшая последним пристанищем тысяч, если не сотен тысяч безвинных душ.
Широкий, длинный коридор, тускло освещённый факелами, казалось, был бесконечен. Несметное число камер, отгороженных ржавыми, металлическими решётками, в каждой из которых кто-то находился. В темноте было не разглядеть лиц, лишь всхлипывающие, бормочущие силуэты, слонявшиеся или лежавшие на ледяных полах камер, тихо скулящие мольбы о быстрой кончине или проклятия. Но в большей части камер валялись калеки. Такие обрубки извивались, безумно хохоча, матерясь или разговаривая сами с собой в горячечном бреду. Нередко, невменяемые лица поворачивались на шум наших шагов, одни начинали истошно вопить, пытаясь уползти, другие просто не замечали, смотря сумасшедшим взглядом сквозь нас.- Руб, - шёпотом, боясь привлечь ещё больше внимания, ошеломлённо позвал я призрака. – Как вы допустили это?!- Наш народ был слаб и разрознен. Мы не успели задавить Лидравилла, когда он только набирал силу. А когда опомнились, оказалось слишком поздно.Руби был впечатлён не больше моего. Шокированный, севшим голосом, он бормотал какие-то молитвы на неизвестном языке. Я знал все языки Миров Пелены благодаря Моргане, но этот был мне незнаком и это странно… но рассуждения я оставил на потом.
Следуя на самые громкие крики в личном Аду отъявленного психопата, мы наконец нашли нашу цель.
Человек… хотя, это существо давно перестало быть человеком, стоял к нам спиной в открытой камере. У потолка мерцали сгустки тьмы, озаряя камеру неестественным, мертвенным, потусторонним светом.
Три ищейки угодливо суетились рядом со своим хозяином, поднося измождённых жертв Лидравиллу. Те сбились небольшой кучкой в двух углах просторной камеры. Понурив головы, они вжимались в стены, в надежде, что их уведут последними. Никто не пытался бороться, никто не сопротивлялся, боясь даже пошевелиться.Люди, а это оказались именно они, даже в руках медленной смерти, не теряли последних крох надежды. Нет, не надежды на спасение, её в их
