Не боярское дело - 2 - Сергей Александрович Богдашов
Почему созданный технамагами шагоход не похож на черепаху, а возвышается столбом, уже под шесть метров в высоту, если судить по последним макетам?
Ответ тоже простой — чтобы видеть чуть-чуть дальше линии горизонта. Понятно, что там не много рассмотришь, тепловые потоки не дадут. Зато на более близких дистанциях цели зачастую можно накрывать без корректировки. Хоть точечно, хоть по площадям.
А если шагоход подстрелят? Торчать же он будет на любом поле или другом каком открытом месте, на радость артиллеристам.
Кто и как его сможет поразить? Тройной магический Щит выдержит не меньше десяти довольно точных попаданий из орудий серьёзного калибра. Если стрельба будет не слишком частой, то пилот шагохода сможет успевать с накачкой Щитов, а резерв Силы у него очень солидный, и изображать их себя мальчика для битья вряд ли кто из пилотов шагохода захочет. Тут же сметёт с лица земли несколько гектаров, где увидит дымы или всполохи от артиллерийских выстрелов.
Опять же, никто не планирует отправлять столь дорогое оружие в одиночное плавание. Впереди пойдут разведгруппы, полетят пилоты МБК, может даже несколько самоходок за ними следом поползут, а в перспективе, и пара самолётов — корректировщиков будет над этой стаей летать. И лишь потом пойдёт, как минимум, пара шагоходов. Чтобы один другого смог вытащить, если какой-то из них свалится в яму или попадёт в болото.
Но пока всё это в будущем и всего лишь мечты.
Шагоходы ещё только учатся ходить, в чём я убедился, прилетев в Бережково.
Кстати, надо бы позвонить княжичу Юрию Багратиону, которого я обманул.
Сказал ему, чтобы он полгода подождал, думая попробовать его на роль пилота шагохода, а вышло всё, как вышло. Смотрю, тройка прототипов уже притаптывает мне первый снег на полях и пастбищах. Полагаю, что техномаги сами свои новинки обкатывают, а не гвардейцы. Тех-то я точно вздрючу, если узнаю, что это они, а не молодёжь такое дурацкое соревнование затеяли. Кто дальше кинет девятисотлитровую бочку для варки битума.
Между прочим — хорошая бочка была. Из толстого стального листа. Мне её на верфях сварили, когда мы всем посёлком крышу над бассейном сооружали. Так что за неё я с «баскетболистов» отдельно спрошу.
Всё это непотребство я разглядел ещё на подлёте, благо небо над Бережково сегодня было почти чистым.
* * *
Пятнадцатое ноября 214 года от Начала. Бережково. Дом, милый дом…
Как мало мы знаем и помним из своей истории!
Взять, к примеру, того же Менделеева. Чем для меня он знаменит и памятен?
Химическая таблица элементов, водка и состав бездымного пороха.
Всё. Больше я ничего про его достижения не знал.
А теперь, казалось бы, где Япония, и где Менделеев? Там-то что может быть общего?
Оказывается, может.
Это мне прояснила Аю, прилетевшая в Бережково к обеду вместе с Дарьей и Ляо.
Детей они оставили на Алёну, а на вопрос, где Светлана, лишь плечами пожали.
Кстати, это не дело. Светка тащит на себе огромный объём работы, а им, вроде, как оно и не интересно. Так не пойдёт. Надо себе пометку в еженедельнике сделать, чтобы каждая жена мне по очереди докладывала, как и что у нас на заводах нынче, а также, на территориях Японии и Маньчжурии. Семья мы или кто?
Но вернёмся к Менделееву.
Оказывается, русский учёный долгое время регулярно отправлял денежные переводы в Японию. И не кому-нибудь, а мусумэ своего погибшего сына, танцовщице Таки, родившей дочь[2].
Всё это в качестве предисловия мне рассказала Аю, заявившаяся ко мне в кабинет вместе с Ляо и с новой японской проблемой.
Дочери бедных японских крестьян в послевоенное время оказались в сложном положении. При достижении определённого возраста семьи отказывались их кормить. Выйти замуж без приданого было невозможно, да и количество женихов война серьёзно сократила. Некоторые отправлялись в города, чтобы попытаться найти работу. Другие за гроши нанимались на фермы. А третьи становились «временными жёнами». Иногда собственные родители отправляли девочек, зачастую не достигших тринадцати лет, в мусумэ.
О кандидатке во «временные жёны» извещали распорядительницу — бойкую даму, которая подбирала подходящих девушек. Она лично знакомилась с претенденткой, чтобы оценить её данные, озвучивала сумму контракта, и отправлялась «улаживать дела».
Временными жёнами они были только для иностранцев. Чаще всего — для моряков.
Моими стараниями одних только русских в Японии прилично добавилось. И не только моряков. Но ещё большим спросом мусумэ стали пользоваться на Сахалине и на Курилах.
В Вакканае, ближайшем от Сахалина японском порту, по выходным дням целый рынок невест открывается. Больше сотни, а то и двух сотен девушек дожидаются специального сахалинского парохода с «женихами», сидя на циновках около порта. Там даже пять лавочек открыли, где у опытных писцов заготовлены образцы контрактов на двух языках, в которые остаётся только внести данные брачующихся и сумму контракта. Обычно заключение контракта обходится в десять рублей, а месячная оплата «временной жене» предполагается от семи до пятнадцати рублей в месяц. И всё бы ничего, если только за время контракта девушка не забеременеет.
Договор с «временными жёнами» не приравнивается к официальному браку. Поэтому, если рождаются дети, то по истечению контракта всё зависит от честности и благородства «жениха».
И это — проблема. С ребёнком на руках девушка никому не нужна, а пристроить малышей ей некуда.
Детских приютов в Японии кот наплакал. К примеру, на целое Токио их всего два. И это обычные японские дома, в которых ютится по десять — пятнадцать детишек. Учитывая, сколько в стране сирот осталось после переворота и войны с сёгунатом — это капля в море.
Поглядев на разрумянившуюся Аю, и на Ляо, скромно сидящую в сторонке, но жадно впитывающее каждое слово, что вовсе не удивительно для неё, как для правительницы Маньчжурии, я лишь вздохнул.
— Даже если я построю за год сотню приютов, таких, как у вас приняты, это не решит проблему. Ну, разместим мы там полторы тысячи детей, а через год ваши мусумэ нам ещё столько же в подоле принесут. Как я понимаю, от вопроса «временных жён» нам в ближайшие годы не избавится. Да оно и не нужно, — побарабанил я по столу пальцами, оценивая сложившуюся ситуацию и с точки зрения сахалинских мужиков, дорвавшихся до женского тела, и со своей, как правителя, заинтересованного в приросте населения, — Нам нужен новый закон. Во-первых, возраст девушек надо поднять хотя бы лет до пятнадцати, а во-вторых,
