Король мертвецов - Василий Анатольевич Криптонов
— Лучше убей! — заорал Алексей. — Сразу заруби! Не пойду!
— Да я бы, может, и рад тебя убить сразу, но тогда ведь с тебя пользы не будет. Родий — и тех не вылетит, это так не работает. Кости разве… Набрехать в приёмнике, что колдуна убил. Ну, можно. Так ведь это одни лишь деньги, которые полного счастья не доставляют. Нет, Алексей, мне достижения нужны.
Тут, думаю, не лишне вспомнить историю Алексея. Познакомились мы с ним после того, как я прессанул одного сраного барина, который хотел насмерть запороть мужика. Барин обиделся, что его прессанули, и подписал племянника разобраться. Племянник — тот самый Алексей — насшибал где-то всякого рода отморозков и припёрся ко мне домой в моё отсутствие. Отморозки на радостях едва не изнасиловали Марусю. Алексей им был уже, в целом, до лампочки, развлекались, как умели. Но потом пришёл я и всех спас. Кроме отморозков, ясен день.
С Алексеем мы потом встретились ещё раз, когда выяснилось, что он сдаёт кости охотников троекуровскому посреднику и имеет напряжённые отношения с отцом. После того раза пришлось капитально настучать Алёшеньке по голове и отдать в переплавку Ефиму. Комплектом с Андрюшенькой.
Только вот если Андрей превратился в ответственного работника и стал во всех отношениях хорошим человеком, то Алексей делал успехи куда более скромные на этом поприще. Он скорее просто терпел свою участь, не пуская происходящее вовнутрь. Тут бы на него и рукой махнуть, но… Но за всеми этими приключениями как-то как будто подзабылось, что Алексей обладает одним весомым преимуществом, которое возвышает его над Андреем и делает очень полезным для меня сейчас.
Алексей был охотником. Хреновым, трусливым, но — охотником.
— Не пойду я на колдуна! — заорал он. — Я слыхал про колдунов! Был какой-то мужик в Поречье, так он, говорят, десяток на колдуна повёл — и все полегли, кроме него! А сам он в сарае опосля повесился.
— Был такой мужик, — кивнул я. — Это Егор. Только если он и вешался в сарае, то хреново от этого стало исключительно сараю. Сам Егор жив-здоров, в Смоленске ждёт тебя вместе с остальными.
— Не пойду!
— И мы не десятком идём, а полусотней.
— Н…
Тут Алексей замешкался. Полусотня — это звучало солидно.
— Тебе и делать-то ничего не надо будет, — продолжал искушать я. — Так, для толпы постоишь. И родий огребёшь немного — исключительно на халяву. Понятно, что тебе эти родии — как собаке «здрасьте», но мало ли. А сколько родий получишь — столько и костей возьмёшь, всё честно. Кости — деньги. Уж деньги-то всем нужны, тебе особо. Помнишь подсвечники-то?
Подсвечники — матушкино наследство — Алексей помнил. И от воспоминания покраснел. Он, кстати, так и валялся на полу, только сидячее положение принял. Уже так сильно не паниковал, задумался.
— Понимаешь, Алексей, — решил я выложить последний козырь, — у каждого человека луковка должна быть.
— Какая луковка? — вскинул голову Алексей.
— Не знаешь? Ну, слушай. Жила-была одна баба…
* * *Все. Абсолютно все посмотрели на прибывшего со мной Алексея со спокойным и сдержанным интересом. Молча посмотрели. Все, кроме Захара. Тот вытаращил глаза и крикнул:
— Да это же тот сукин сын, что кости охотников продавал!
— Спасибо, кэп, — кивнул я. — Твоя помощь оказалась неоценимой.
— Кости охотников? — заволновались охотники. — Продавал⁈ Ах, он сукин сын!
— Тихо! — рявкнул я, и мне удалось восстановить порядок. — Глеб! Изобрази амулетом, чтоб поговорить могли без лишних ушей. Как он у тебя? «Болтун»?
— Он, — буркнул Глеб и, достав из кармана амулет, бросил его на землю в середине собравшейся толпы.
Я прочистил горло и заговорил:
— Да, как верно заметил мой друг и коллега… — тут я выразительно посмотрел на Захара, и тот потупился — сообразил уже, что херню свалял, — … как верно заметил мой друг и коллега, Алексей продавал кости охотников, которые выкапывал в могилах. Но сам он никого не убивал.
— Вот спасибо-то ему!
— Ну, теперь побратаемся!
— Да тихо! — опять прикрикнул я. — Он не сам это придумал. Его заставил Троекуров. И Алексей уже многажды раскаялся в своём поступке. Раскаялся и хочет искупить. Троекуров многих людей с пути сбил, ибо обладает огромной, нечеловеческой силой. Напомню: именно поэтому мы его собираемся прикончить. И помощь человека, у которого к Троекурову свой счёт, лишней не будет. Каждый ли из вас может сказать, что выдержит любое искушение? Фильку кто помнит⁈
Пореченские встрепенулись.
— Вы мне про Фильку говорили: «добрый охотник». Братом его называли. А что оказалось? Так же работал на Троекурова, и даже убивал охотников! Потому что тот его подчинил. И с любым из вас такое может случиться. Эта тварь сильна и опасна. Но Алексей — посмотрите на него! — пусть он невзрачен, пусть его рожа сейчас вытянута, как у моей кобылы, и бледна, как молоко, разлитое глубокой ночью по чернозёму. Несмотря на всё это, он выбрался из-под троекуровского гнёта! Сейчас он находится под моим гнётом, а это — вообще другое. Филька не сумел, не захотел даже попробовать суметь отделаться от Троекурова, а Алексей — смог. И если уж Фильку вы называли братом, когда он ваших братьев убивал, то и Алексею должны дать шанс!
Настроение толпы ощутимо изменилось. Кто-то потупился, кто-то с сомнением глядел на Алексея. Я решил поддать ещё немного воодушевления:
— Ну что, братья? Хватит уже Троекурову тварей на нас насылать! Сегодня мы на эту тварь сами поохотимся! Размажем по стене мерзавца!
— Да-а-а! — заорали охотники так громко, что амулет Глеба яростно замигал — видимо, свидетельствуя о том, что работает на пределе возможностей.
А когда крики стихли, послышался тихий жалобный голос Алексея:
— Ты же говорил, что на колдуна пойдём…
— Ну, извини, Алёш, — повернулся я к нему. —
