Красный лист - С.О.Город
– На южные земли.
– А вот на запад отсюда – большая гора со снегом.
– Золатпик?
– Не знаю, как называется самый большой пик, из лагеря видно.
– Золатпик, что тебе там? Из самых мёртвых земель это самые мёртвые.
– Мёртвые земли – это чёрные пятна с пылью?
– Это здесь это пятна, а там это земли.
– Мне туда.
– Хорошо, до страды вместе пойдём, за сутки дойдём, дальше кто куда.
Калли замолчала на долгих полчаса. Потом рассказала про свою первостаю... первород, что у них есть комната, где хранятся книги. Это такие дощечки, их нужно вынести на солнце на весь день, и потом всю ночь смотреть разные картинки. А шаман их племени даже знает обозначение узоров, которыми там разрисованы большинство рисунков.
– Я даже знаю, что это символ силы. – Калли нарисовала скобу.
– Буква С.
– Ты меня не слышишь, что ли? Символ силы!
– И сколько таких символов?
– Толстый, это имя нашего шамана, говорит, что символов около ста, а если их собираешь в цепочку, то получится понятие, понял? Понятие и понял. Видишь, как хитро?
– В том мире... где я умер, символ – это буква, цепочка – слово, понятие... да.
– То есть цепочка – это и слово, и понятие?
– Ну, можно так сказать.
– У вас странный мир, зачем кому-то давать разные имена одной и той же сущности? Вам там совсем нечем заняться, наверное, из-за этого вы такие слабые.
– Хм… ну на вкус и цвет все карандаши вкусные.
– Что такое карандаши?
Вот так с шутками-прибаутками, с лёгким отдыхом на четыре часа в полдень мы добрались до страды. Я, наверное, узнал этот мир лучше, чем за всё время. Мир Красного листа.
И чем больше узнавал, тем больше вопросов и нестыковок возникало, но, как сказала Калли, руками не маши и всё сойдётся.
Глава 19
Самое забавное – всё, что на мне было надето в день ареста, на мне же и осталось – с клыком волка, кухонным ножом и мензуркой птичьего молока. Сама одежда качественная и, кроме того, что насквозь и навсегда провоняла морской капустой, остальные свои функции продолжала выполнять. Оружие есть, а кисти, распухшие, его взять не могут. На прощание Калли накормила меня недавно пойманной живностью, собрала немного в запас, предложила пойти с ней. На мой отказ сказала, что я дурной, что мне идти пару недель и я сдохну от голода, если меня раньше не съедят, советовала не ходить по мёртвым землям, искать мерцающие, короче, удачи.
Как можно выживать без рук? Да так же, как и с руками, хочешь жить – живи.
Через два дня, как расстались с Калли, я уже шевелил пальцами правой руки, ловил бабочек. Невкусные, зато питательные, тут главное – не найти синих жуков, пф, как вспомню… Ну, вообще они были ужас как плохи, и чего я их ел? Да по сравнению с ними бабочки – как сало с чёрным хлебом и лучком... пф... Есть хочется.
Я иду по чёрной земле. Довольно большая клякса, где обойти – я не увидел, зато гора уже вот она, передо мной. Что ж, так я проходил чёрные земли…
Когда каждый шаг поднимает облачко пыли и пепел, я как будто иду по пожарищу, только недавно сжёгшему всё, и даже землю... Жар и пепел.
Всё нормально, только всё облачнее, и пепел уже налип везде, где только мог, а где не смог, шатал, двигал и налипал.
Гоню... да, потихоньку. Вот так подумать, всё это – один сплошной бред. Помнится, я жаловался, что ко мне белки не заходят, так, может, это они? Хотя здесь скорее чёрная лиса, да, та, которая песец... Бывает же чёрный песец? Да по-любому.
А ещё бывает человек... пепельный, из того облака пепла, что я поднял своими шагами.
Я остановился, облако пыли и пепла меня догнало… через пару минут осело. Ну, хотя бы часть человека из-за пепла не видно, зато количество пепла на мне... Я и есть пепельный человек.
Как смог, но дошёл. Никогда не думал, что синяя трава будет меня так радовать, и бабочки... невкусные, как кусок сала на чёрном хлебе с лучком, м-м…
Золатпик виден по утрам, окрашивается красным. А зачем мне туда идти? Да потому что портал-то именно там. Не знаю, что происходит под куполом в море. Но тот, кто хоть раз проходил порталом, знает... или чувствует портал. Сперва я был уверен, что портал в конце пирса, ну, по логике был уверен, потому как, когда не надо, логики во мне до... хрена. Поэтому я шёл, скорее бежал. Зверьё, почуяв мой настрой... не настрой, короче, на меня слегка охотились, а я спасался только ямами боли. Во всех смыслах. Зверьё к ямам и полям не подходило. А нарывающие руки, засунутые в поля боли, успокаивались, и даже спадало опухание.
