Намбандзин - Александр Васильевич Чернобровкин
Часа два у нас ушло на сбор разбежавшихся, построение для боя. Мои Красные дьяволы, около четырех тысяч, расположились в центре, на левом фланге встал Ода Нобукацу, на правом — конница Токугавы Иэясу. За это время и к врагу прибыло подкрепление — еще две колонны. Точно не скажу, но визуально силы стали примерно равны.
Второй раунд сражения опять начали мы. Асигару-тэппо вышли почти к берегу речушки и открыли быстрый, плотный огонь по своим коллегам, которых было около пяти сотен, и всем остальным, кто находился напротив. Действовали настолько четко, слаженно, что напоминали огромный станок-робот, в изготовлении которых их потомки будут сильны в двадцать первом веке. За клубами дыма трудно было разглядеть результат, но по перемещению вражеских штандартов можно было предположить, что урон наносим значительный.
Я наблюдал, сидя на коне, позади своих подчиненных, которыми командовали касиру. Моё присутствие придавало подчиненным заряд уверенности и ответственности. Они видели меня во время перехода из первой шеренги в последнюю и понимали по моему спокойствию, что драпать еще рано, На правом вражеском фланге я заметил знатного самурая в шлеме с длинными позолоченными рогами, верхушки которых почти сходились, и в белой дзимбаори (накидке, местном варианте сюрко) предохраняющей доспехи от нагревания на солнце. Скорее всего, это был Мори Нагаёси, командир одной из вражеских колонн, а теперь фланга. Он, размахивая раскрытым боевым веером, тоже позолоченным, разъезжал на коне, подбадривая, наверное, своих воинов, большая часть которых еще не попала под наши пули. Атаковать моих стрелков с фланга не отваживался, чтобы в свою очередь не получить фланговый удар армии Оды Нобутацу.
Я медленно, чтобы не приняли за бегство, проехал к левому флангу своих подчиненных. Там, не слезая с коня, достал мушкет из чехла, прикрепленного позади седла справа. Дистанция до цели была более сотни метров. Прицелился тщательно в шлем с позолоченными рогами и, задержав дыхание, нажал курок кремнёвого замка. Выстрел прозвучал в промежутке между залпами, и несколько задних Красных дьяволов обернулось. Мой конь вскинулся малость от испуга, хотя был приучен к выстрелам. Я удержался в седле. Занимаясь этим, не увидел, попала пуля или нет. Мори Нагаёси все еще сидел на лошади и не проявлял никаких признаков ранения. Я протянул мушкет Горо, следовавшему пешочком следом за мной, неся второй и патроны. Слуга взамен дал мне заряженный, а сам занялся полученным от меня. Прицеливаясь, я увидел, что моя цель, выронив позолоченный веер, медленно клонится влево. Приближенные подхватили его, не дав упасть, после чего повезли в тыл, вызвав суматоху в рядах воинов.
Увидел мой точный выстрел и Ода Нобутацу, которого я в свое время, правда, недолго, учил стрелять из мушкета. Правильно оценив ситуацию, он приказал своим подчиненным, коннице и пехоте, ударить по правому флангу противника, который был в смятении после смерти командира. К тому времени и центр вражеской армии сильно прогнулся в результате методичной и продолжительной стрельбы Красных дьяволов.
У строгой японской иерархичности, почти обоготворении любого руководителя, есть слабое место: как только остаются без командира, превращаются в неуправляемое стадо. Воины Мори Нагаёси не выдержали удар, побежали. Следом за ними драпанул центр, а потом и левый фланг, по которому ударила конница Токугавы Иэясу. Дальше было избиение удирающих. Точной цифры погибших врагов никто не знал, но только голов принесли Токугаве Иэясу более двух с половиной тысяч, в том числе простреленную Мори Нагаёси и убитого копьем Хори Хидэмасы. С нашей стороны потери составили всего шесть сотен.
Нам было не до любования головами. Оставив небольшой отряд позаботиться о раненных и похоронить убитых, мы быстрым маршем двинулись к Комаки. Были реальные опасения, что враг напал на наши основные силы и разгромил их. Правда, в таком случае к нам постоянно прибывали бы гонцы с известиями, но мало ли что…
Хасиба Хидэёси не воспользовался шансом, решив, наверное, подождать донесения о победе своего экспедиционного корпуса. Получив прямо противоположную весть, он постоял еще немного за построенной его воинами стеной, после чего отправился восвояси вместе со своей грозной армией. Это сочли поражением, и кое-кто из самураев-перебежчиков вдруг осознал свою позорную ошибку и вернулся под наши знамена. Всё-таки Хасиба Хидэёси был хорошим администратором, но посредственным полководцем. Воином надо родиться, а он так и остался рачительным крестьянином в доспехах самурая.
73
Дальше начались политические игры. Хасиба Хидэёси понимал, что еще один неудачный поход на нас — и его уберут соратники, поэтому начал обрабатывать наших союзников, переманивая одного за другим. Даже Ода Нобукацу признал себя вассалом в обмен на возврат всех владений. У Токугавы Иэясу не пошла кругом голова от победы, а было понимание, что с таким сильным врагом лучше помириться. Начались переговоры, в результате которых десятилетний Токугава Огимару, второй сын, рожденный от наложницы, ставший наследником после смерти старшего, был усыновлен и получил родовую фамилию Хасиба. Явиться лично и признать таким образом вассалитет Токугава Иэясу отказался. Ему было западло становиться холуем какого-крестьянина. Так что отношения как бы поставили на паузу. С одной стороны породнились, с другой каждый сам по себе. Поэтому мы готовились к очередному сражению. Весь порох, пули и хороку, изготовленные в моих мастерских, шли в арсеналы даймё, который платил золотыми косюкинами.
В один прекрасный во всех отношениях день я отправился на рыбалку на восьмивесельной лодке, изготовленной под моим руководством. Заодно решил узнать, что это за европейский корабль дрейфует неподалеку. В этих краях они появляются редко и ненадолго, следуя в «море» Исэ. Это была большая каравелла-редонда (прямые паруса на фоке и гроте и латинский на бизани). Впрочем, португальцы все свои корабли сейчас называют нао, добавляя разделение по размеру (большой, средний, малый) или назначению (торговый, рыбацкий, военный, посыльный…). С каждого борта по десять пушечных портов. Наверное, в планширях есть еще и отверстия для крепления маленьких вертлюжных пушек.
Завидев нас, на каравелле засуетились, но, оценив угрозу, быстро успокоились. На правом борту, к которому мы подходили, собрался весь экипаж, слишком маленький для такого корабля. Многие были с оружием. Давно я не видел такого количество длинно- и густобородых мужчин. У нихонцев растительность на лицах жидковата.
Поприветствовав на португальском языке, я спросил:
— Могу поговорить с капитаном?
После паузы, которую, как подозреваю, вызвало мое знание их языка, и перешептываний мне ответили:
— Поднимайся на
