Бурсак принцепса Инферно - Сим Симович
Фигура остановилась у одного из столов, ее рука была протянута к недописанной рукописи, оставленной на ней. В морге не было никого живого, кроме него. Того, кто знает тайны смерти и жизни, кто владеет магией загробного мира.
Демон, окутанный в тень, спокойно откинул ненужную рукопись, словно это был лишь пустой лист бумаги. Его движение было плавным, неспешным, как движение тени, скользящей по стене. Он не торопился, не спешил и не делал лишних движений. В его поведении была некая отстраненность, как у существа, которое не подвластно человеческим эмоциям.
Следом его рука потянулась к морозильнику. Номер «2822058898», выгравированный на металлической дверце, мерцал бледным светом, словно зловещий маяк. Демон открыл дверь без шума, и в глаза ударил холодный воздух, пахнущий морозом и смертью.
Из глубины морозильника он вытянул не просто тело, а целый стол, на котором лежал Карим, студент, который был найден мёртвым в своей комнате несколько дней назад. Лицо Карима было спокойным и умиротворённым, словно он наконец-то обрёл тот желанный покой, который так жаждал во время своей жизни.
Но демон лишь усмехнулся, и в этой усмешке было что-то нечеловеческое, нечто холодное и безжалостное. Он смотрел на Карима, и в его глазах, мерцающих шартрезовым светом, ясно читалось понимание. В этом моменте демон не был просто иномирным созданием, он был неким непостижимым существом, которое видело смерть с другой стороны, которое знало тайны загробного мира и не боялось их постигать.
И тут, словно подгадав момент, из ближайшей тени выскользнула чёрная кошечка, словно тёмная волна, окутывающая всё вокруг. Она двигалась плавно и грациозно, как призрак, скользящий по воздуху. Её шёрстка была чёрной как смоль, блестящей и гладкой, словно покрытая бархатом. Кошечка прыгнула, и в этом моменте она превратилась в нечто иное, нечто более грозное и могущественное. Её тело увеличилось в размерах, очертания стали более человеческими, но всё ещё сохраняли некую кошачью грацию. На лице были яркие небесно-голубые глаза, сверкнувшие холодом далёких звёзд. Рот растянулся в широкой улыбке, обнажившей острые клыки, которые словно сияли в полумраке.
Это была не просто кошка, это демоница, которая владела магией превращения, которая могла принять любой образ. И сейчас она стояла перед демоном, защищая тело Карима, словно любопытный котёнок, который принюхивается к чему-то смутно знакомому.
- Вижу, ты помнишь? - он лишь улыбнулся, потрепав зверя по голове. - Вот и я вспомнил тот год, когда ты чуть не уничтожила этот мир. Шалунья. - он продолжил её гладить. - Самое забавное, что это ты подтолкнула мальчишку поступить к нам. - он беззлобно рассмеялся.
- Мяу?
— Именно! — демон произнес эти слова с уверенностью властителя, словно он уже предусмотрел каждый ход, каждый шаг этой игры. — А теперь пришло время поработать. — Его слова звучали спокойно, не торопясь, но в них была скрыта угроза, как в тихом шелесте листьев перед бурей.
— Пусть я и обещал Потемневшему, но формально контракт не будет нарушен, — его улыбка стала ещё более зловещей, как у хищника, который уже предвкушает свою жертву. В ней было что-то нечеловеческое, что-то холодное и крайне безжалостное.
— Я ведь обещал тебе, что мы встретимся вновь, мальчик-герой, и твоя душа будет моей, — он произнес эти слова тихо, но они прозвучали как громовые удары, раскалывающие тишину этого странного места.
Он вытащил из глубины своей тени фиал, изящный и тонкий, словно стеклянный цветок. В нём лежало нечто пепельно-светлое, прозрачное и таинственное. Это была не просто жидкость, а нечто более сложное, нечто, что имело свою волю, свою силу, свою цель. Душа, запечатанная в ничто!
В этом моменте демон был существом, которое владело магией, которое могло манипулировать душами, которое могло дарить и отнимать жизнь. Он был не человеком, а существом иного мира, пришедшим в этот мир с желанием владеть душой героя, которую он спокойно извратит и поставит себе на службу.
Следом демон вытащил из глубины своей тени архаичный хронометр, словно выкованный из темного металла, похожего на застывшую лаву. Он был тяжелый, громоздкий, с резными узорами, напоминающими древние руны, что хранили в себе тайны вечности. На циферблате хронометра были не цифры, а странные знаки, которые похожи на звезды и планеты, движущиеся по неизвестной орбите. Цепь, прикрепленная к хронометру, была из серебра, но не блестящего, а матового, словно покрытого пылью времени. Она была тяжелой и холодной, как лед, и каждое звено было украшено тем же символом, что и на циферблате.
Демон также достал пенсне — необычные очки, которые были изготовлены из того же тёмного металла, что и хронометр. На них были выгравированы те же руны. В этих предметах ощущалась какая-то непостижимая сила, тайна, которую мог разгадать только сам демон. Они словно хранили в себе отголоски древних времён, эхо жизни и смерти, эхо самой вечности.
Демон двинулся к телу Карима, его движения были плавными и бесшумными, как движения тени. Он словно парил над полом, не касаясь его ногами. В его глазах мерцал шартрезовый свет, который словно пронзал мрак этого места. Он приподнял рубашку Карима, и раскрылась перед ним разорванная грудная клетка. Сердце мальчика было утрачено, оставив после себя пустоту, словно черную дыру, поглощающую все вокруг. Демон посмотрел на хронометр в своей руке, и в его глазах была не страсть, а холодная рациональность. Он не убивал Карима, он делал нечто более страшное, более непостижимое. Он заменял его сердце, вводя в него часть смерти, часть вечности, часть своей сущности. Он поместил хронометр в разорванную грудную клетку Карима, и тот тут же механически дёрнулся. Металл хронометра вступил в контакт с телом, и от него пошел холодный свет, окутывая всё вокруг.
Древние часы, словно сердце, бились в грудной клетке Карима, медленный ритм, который отзывался в глубине его существа. Металл хронометра был теперь частью его тела, частью его души, частью его сущности.
В этом моменте Карим превратился в нечто иное. Он был не просто чародеем, он был истинным магом времени, властелином прошлого, настоящего и будущего. Он был воплощением тайны и вечности, и в его глазах теперь не было ничего, а была только глубокая пустота, в которой он мог видеть прошлые и будущие жизни, прошлые и будущие
