Клиника «Вскрытие покажет», или Живым вход воспрещён - Александра Шервинская
– Убью, – тихо проговорил Денис, дочитав статью, – потом отнесу в лес, там его оживят, и я снова его убью.
– Кого? – уточнила госпожа Ханна, и было непонятно, чего в её голосе больше: опаски или жгучего любопытства.
– Автора статьи, – пояснил Денис, чувствуя, как в груди закипает гнев, – где располагается редакция?
– Там, – госпожа Ханна махнула рукой куда-то вправо и быстренько схватила ключи: было видно, что она готова последовать за Дэном, чтобы лично стать свидетелем выяснения отношений доктора и редактора. Это ж сколько посетителей к ней придёт, чтобы послушать!
– Букет всё-таки соберите, будьте добры, – Денис глубоко дышал, стараясь успокоиться, – одно другому не помеха. Опять же – если что, будет что на могилку положить.
– Так для госпожи Летиции или на могилку? – госпожа Ханна задумалась, оглядывая вазы с цветами. – Или оба собрать?
– Для госпожи Летиции, – уточнил Дэн, скрипнув зубами, – а там посмотрим.
– Вы уж поаккуратнее с бедняжкой Летицией, – вытаскивая из вазы какие-то ароматные пушистые веточки, говорила госпожа Ханна, – она, бедняжка, и так все глаза из-за вашего вероломства выплакала.
Денис попытался представить себе эту ситуацию, не преуспел в этом неблагодарном деле и махнул рукой. Взяв букет и расплатившись, он двинулся в редакцию.
Пока он шёл до редакции, то успел несколько раз про себя удивиться: зачем в его мире некоторые люди всё время старались привлечь к себе внимание прессы? Это же никакой правды, никакого удовольствия, а только потраченные нервные клетки. Горожане здоровались, останавливались и смотрели ему вслед с разными эмоциями: от откровенного осуждения до жгучей зависти.
Помимо этого некоторые явно решили прислушаться к предложению автора статьи и принять участие в расследовании неправильной личной жизни загадочного доктора. Денис чувствовал себя крайне неуютно, а потому до редакции добрался совершенно в отвратительном настроении. При мысли о том, что ему предстоит ещё как-то объяснить всё это Летиции и Деле, хотелось убить редактора и автора ужасной статьи прямо на месте с особой жестокостью.
– Господин доктор! – просиял ему навстречу главный редактор, когда Денис распахнул дверь в его кабинет. – Какой сногсшибательный успех! Полагаю, нам придётся повторить тираж – номера уже все расхватали, представляете! Я вас искренне поздравляю! Это феноменально!
– Господин Суовинг, – с трудом не срываясь на великий и могучий русский матерный, прорычал Денис, – это что такое?!
– Где? – искренне удивился главный редактор.
– В статье! – уже почти проорал Денис. – Дайте мне автора, я хочу убить его лично, вот этими вот руками!
– Но почему вы так расстроены? – господин Суовинг растерянно сложил пухлые ручки на круглом животике. – По-моему, статья прекрасная, интригующая, увлекательная, живая! И написана так образно!
– Но в ней нет ни слова правды! – Денис рухнул в кресло, чуть не сломав букет.
– Правды? – главный редактор по-отечески ласково улыбнулся Дэну. – Голубчик вы мой, господин доктор! Ну конечно же, там нет правды. Это же газета, мой дорогой друг: читатели хотят интересных новостей, горячих, захватывающих, даже, не побоюсь этого слова, провокационных. А правду, о которой вы говорите, они и за окном увидят, зачем им для этого покупать газету?
– Но моя репутация? Что прикажете делать с ней? – устало, так как гнев, словно перейдя какую-то границу, утих, спросил Дэн.
– Ну, милый мой, вы же просили меня, чтобы я позаботился о репутации госпожи ведьмы. Я тогда вам сказал, что это практически невозможно, но ведь смог же! О вашей репутации речи не было. И потом – я не понимаю, чем вы, собственно, недовольны?
– Теперь все будут считать меня легкомысленным и при этом страшно коварным соблазнителем всех женщин, которые по собственной неосторожности встречаются на моём жизненном пути, – Денис потёр руками лицо, чувствуя жуткую усталость. – И как мне с этим жить и работать? Это же форменная катастрофа! Мэр теперь сожрёт меня со всеми потрохами.
– Ох, молодость, молодость, – вздохнул господин Суовинг, – да я за такую, как вы изволили выразиться, катастрофу отдал бы половину годового жалования, но про меня никто такого не пишет уже лет восемьдесят, а то и все сто. А жаль. Ах, как жаль! Поверьте, сегодня одна половина мужчин Левендота завидует вам чёрной завистью, а вторая половина лихорадочно соображает, как бы с вами подружиться, чтобы погреться в лучах вашей неотразимости. И, поверьте мне, мой юный друг – вы же простите мне такое обращение? – никто из них вас не осуждает! А господин мэр… Теперь у него исчезнет проблема, как найти Аделаиде жениха, уж можете мне поверить. Девушка, на которую обратили внимание наравне с госпожой Старк, без кавалеров не останется!
– Допустим… А женская часть? – Денис представил паломничество заинтересованных дам в клинику и содрогнулся. – Они-то наверняка осуждают.
– Конечно, – согласился господин Суовинг, – а как же ещё замаскировать зависть к госпоже ведьме и к Аделаиде. И ладно госпожа Старк – она и без того была личностью неоднозначной, но Аделаида – на неё же никто не обращал внимания, хотя она и дочь мэра. Зато теперь все будут думать, что просто не смогли чего-то в ней разглядеть. Так что ей это тоже только на пользу.
– Вас послушать, так получается, что мне вас благодарить надо, а не убивать, – усмехнулся Денис, признавая, что в словах главного редактора есть определённая логика. – Только давайте ещё раз договоримся: пока я не посмотрю статью, вы ничего не печатаете. Если вдруг не застали меня – просто оставьте у Захария или у того, кто будет в клинике. А ещё лучше… давайте я почтовый ящик сделаю.
– И, господин доктор, – редактор вытащил из ящика приятно звякнувший мешочек, – так как я абсолютно уверен в том, что второй тираж тоже разойдётся, то хотелось бы выдать вам причитающиеся проценты от тиража.
– Он же только вышел, – удивился Денис, – откуда вы знаете сумму?
– Мальчик мой, я в этом деле уже столько лет, что могу заранее всё просчитать, уж поверьте мне, – господин Суовинг помолчал и добавил, – тем более что я хочу обратиться к вам с небольшой просьбой. Очень рассчитываю на положительный ответ.
Денис вопросительно посмотрел на редактора, лихорадочно соображая, чего ещё тот может захотеть.
– Не могли
