В поисках смысла - Евгений Анатольевич Аверин
— Что думаете, ребята? — прищурился я.
— А что тут думать? Клялся в верности, а сам денег захотел, — на правах старшего начал Петя, — как решите, так и будет.
— Да про него то я решу. Про себя что скажете? Раз такое дело, я не держу никого. Деньги у вас есть. Хоть торговлю начинай, хоть так живи, а хоть иди в саперный батальон к Шильдеру или к Засядко. Возьмут с радостью. Тем более, сам Государь лично вас спрашивал да медалями награждал, — я перевел взгляд на Кирилла, — что скажешь?
— Гоните?
— Ну что ты.
— Я никуда не пойду. Мне бы только тяте деньги отдать, чтоб в хозяйство пошли, а там снова можно в Америку.
— Или в Сибирь, — усмехаюсь я.
— А и в Сибирь, — махнул рукой Кирша.
— И я не пойду, — набычился Петр, — перед Богом вы мне такой же родственник, что и дядька Егор.
— Тогда слушайте, парни. Я уеду с Аленой на богомолье, в скит дальний. Благодарить буду за все. А вы домой ступайте. Да дома объявите, что денег у меня нет. В пух и прах разорился в Петербурге. У меня, и правда, не густо. Золото, что мы привезли, Царь-батюшка секретно в банк определил, так что на счет этого помалкивайте. Свои тоже не показывайте до поры, а там объясните, что, мол, Государь наградил. Не соврете. Так и есть.
Парадокс. У офицеров и матросов экипажа «Открытие», а тем более, у каждого из моей команды золота больше, чем у меня. Они все засобирались, кто жениться, кто дом строить, как Васильев.
Ребята меня поняли. На следующее утро со мной остался только Игнат.
— Вот что, дружище, — хлопнул я его по плечу, — я тебя тоже не держу. Обещание твое и клятву считаю исполненной. Решай, куда поедешь. Деньги у тебя есть. И я тебе дам пять тысяч. Не пропадешь.
— Что-то солнышко еще низко, — посмотрел Игнат из-под ладони в небо, — а тебе, Ваше Сиятельство, уже головушку напекло. Никак в меланхолию впал?
— Решай, — я смотрю в глаза.
— С тобой я, с тобой. Это ты за собой не примечаешь, хоть и в пещеру ходил, а мне виднее со стороны, кто да что. Пойду собираться.
Мы пробираемся верхом на взятых Алексеем рыжих лошадках по лесным дорогам. На отдыхе собираю жене на полянах землянику. Уже верст тридцать нет и намека на деревни.
Еще через десять верст показались следы пребывания человека, значит, близко.
В скит Алену не пустили. Пришла баба в платке и сарафане, обняла за плечи и увела в избушку, что стоит для разных нужд не доходя версты до места. Оставил с ней Игната, и идем с Алексеем.
— С прибытием, — улыбается старец.
— Благословите, отче, — наклоняю я голову.
Он берет ее в руки и прижимает к себе. В душе стало, будто занозу вытащили. Еще немного зудит, но уже не больно. Я рассказываю сам все, что было.
— Обмочил, значит, кучку с золотом-то? — смеется Амвросий, — ишь, какие проверки. А не разглядел лика, с кем беседу вел?
— Не разглядел, в глазах туман и темно было. С этим что мне делать? Застрелить отступника? Или каверзу устроить? Я умею.
— А за что ты хочешь жизнь отнять? За то, что без тебя обошлись? Довольно кровь лить и каверзы строить. Умелец тут сыскался. Тебе же объяснили, кто и как?
— Да. Каждый человек на своем, нужном месте может быть энергетическим центром, к которому все прочие притягиваться будут. Говорил, что роль князей наших не воевать, а быть такими центрами и людей вокруг собирать. А воевать и без них найдутся мастера.
— Я мудреных слов не понимаю. Если ты этот самый центер, то возьми кол, да воткни на пустом месте. Сам рядом сядь. Кто с тобой должен быть, сами подойдут. А коли на кого рассчитывал, не пришли, так радуйся. Не место им там.
— Так я в пещере с бесом говорил?
— Кто ж знает? — щурится старец, — написано: «По плодам их узнаете их». А что от золота отказался, за то хвалю. Как взял бы свою долю, так тут тебе и конец. Только и занимался бы тем, что сокровища оберегал, как Кощей. Подарок покажи.
— Сейчас, — я роюсь в сумке и достаю звезду.
— Подарили, так носи. Или хотя бы надевай, когда в люди идешь.
— Тяжелая она.
— Никакие тяжести без причин не бывают. Значит, надо, чтоб такая была.
— А что мне дальше делать? В глобальном смысле.
— Так что собирался, то и делай. Задумки у тебя есть. Зачем сомневаешься? В воду сам не суйся, ты ее не любишь. Твое, это воздух и огонь. Воздух заместо воды тебе будет. А огонь для силы. А сможешь огонь из воды получить?
— Пока не знаю.
— Жена подскажет.
— Почему ей запретили со мной пройти?
— Потому, что если зайдет, то здесь и останется. Даже если силком увезешь, тосковать будет. Поокрепнет, повзрослеет, тогда можно будет. А сейчас тешьтесь, пока молодые.
Мы беседовали еще часа три.
Под вечер я вернулся в избушку к Алене. Они с той бабой наварили каши с сушеными грибами и уже накормили Игната. Мы с Алексеем ели молча, не спеша, из общей лохани деревянными ложками.
— Что старец сказал? — интересуется Игнат.
— Если ты спрашиваешь по поводу Егора Тимофеевича завалить, то этого делать не будем. Едем домой, а там посмотрим.
Рано утром мы пустились в обратную дорогу. В Суличе я заехал к полицмейстеру.
— Очень хорошо, что вы объявились, — засуетился он, — а то не знаем, что и думать. Прискакал грозный капитан к губернатору, велено из ваших крестьян семью одну на волю отпустить и наградить деньгами. Карл Иванович сразу ко мне прислал запрос, чтоб разузнал, что и как. А у кого справляться? Ваши люди вернулись, а вас и нет.
— Вот я, сам заехал.
— Поймите мое беспокойство. Слухи о вас самые фантастические. А вот дела, говорят, в сильном расстройстве. Хотя сумма Государем для крестьян прислана изрядная. Неужто вас обошли?
— Не обошли. Напротив, Государь благосклонен, — я достаю из саквояжа бумаги, — ознакомьтесь.
— Что? Граф Зарайский-Андский? Ваше сиятельство, прошу великодушно простить неосведомленность мою. Курьер, стервец, не сказал ничего.
— Полноте. Лучше помогите, — я наклонился ближе, — у меня есть причуда отложить огласку всех новостей на неделю. И прошу поддержать слухи о расстройстве дел. Как раз для пользы оных.
— Его превосходительство господин Баумгартен на Вашей стороне, смею заверить. Только скажите, и вся разбойная вольница поедет в Сибирь.
— Благодарю,
