Сказки старого дома - Андрей Николаевич Басов
Теперь я начинаю понимать, почему там, у себя в Питере, мы обречены на самоизоляцию. Это вовсе не только ради свободы перемещений. А потому что создали в другом мире то, что больше нигде повторять нельзя. Во всяком случае, по нашим собственным моральным принципам. Зубейда – это хотя мне и очень дорогое, но ещё не неповторимое, хотя может им стать. А вот семья Ахмеда – уже то неповторимое, которое нельзя множить. Думаю, что если Ахмед почувствует, что его время на исходе, то он уйдёт сюда насовсем. А что касается меня, то всё-таки Багдад – это не мой мир. Чёрт, а что может помешать перетащить Зубейду в свой мир? С её согласия, разумеется. Надо же, какая мыслишка любопытная проскочила!
Шумит и суетится восточный базар. Карманные деньги, которыми меня обеспечил Ахмед, так все и не потрачены. Бренчат и оттягивают карман. Интересно, а то чудное вишнёвое платье Зубейды, которое я назвал парадным, уже было у неё или куплено на деньги Ахмеда? Тащить монеты с собой в Питер не стоит. Стало быть, надо спустить всё здесь. А на что? Кого это я пытаюсь надуть таким вопросом? Когда ясно заранее, на что – на подарки. Причём и известно кому.
Так, где тут европейцы? Вон они, держатся особнячком. Чего это они на меня с таким интересом уставились? Ну да, конечно – физиономия европейская, а штаны турецкие. А вот и лавка венецианского купца. Торговец очень похож на персону с портрета руки Леонардо. Зеркала? Пожалуйста. Ого! Настенное стоит двадцать золотых динаров. Это нам не по карману. А ручное? Да-да, вон то – овальное. Четыре? Это нам подходит – беру! Очень даже миленькое, чистое зеркало в изящной оправе. И низенький ларчик для него. В мешок! Куда дальше?
Вспоминаю о китайском фарфоре в одной из лавок Ахмеда. Пробираюсь к ней сквозь базарную толчею. Приказчик узнает меня. Дружелюбно здороваемся. Как же его зовут? Ага, вспомнил.
– Мустафа, покажи, пожалуйста, китайские статуэтки. Все, какие есть.
– Люди, животные или растения? Их много всяких, Сержи-сахеб.
Смотри-ка, и он меня по имени знает! Хотя в прошлый раз Ахмед нас не знакомил.
– А вот об этом-то я как раз и не подумал. Пожалуй, люди.
– Таких в этот раз привезли немного, и все женщины.
– Давай всех их и посмотрим.
Мустафа вытаскивает изделия из разных углов. Некоторые приходится распаковывать. Помогаю расставить их на одном из сундуков и начинаю рассматривать. Разные. Есть грубоватые, а есть и тщательно сделанные. Одна сразу привлекает внимание. Большая фигурка девушки – наверное, сантиметров тридцать пять в высоту. Идеальная, тонкая работа! Складки одежды. Гармонично подобранный, сочный колорит. Изящная поза и жест рук. Тончайшие пальчики и нежнейшие цветочки. Тщательно прорисованные мельчайшие детали лица совсем вроде бы не китаянки. Или китаянки, похожей то ли на индианку, то ли на персиянку. Слегка подрумяненные щёчки. И во всём вместе что-то неуловимо похожее на Зубейду. Восхитительно!
– Вот эту возьму. Сколько?
– Полтора динара.
Высыпаю на сундук всю наличность.
– Давай считать, Мустафа, хватит ли?
– Хватит, и ещё останется. Вот один золотой динар есть, и серебром отсчитаем остальное. Вот это остаётся.
– Понимаешь, Мустафа, мне ещё нужен гребень. Лучше из слоновой кости и красивый. Этого хватит?
– Должно хватить.
Статуэтка завёртывается в ткань, потом в циновку и укладывается в специально для неё сплетённую корзиночку. Мустафа объясняет, как добраться до изделий из кости.
Гребней и гребешков просто завались. Из слоновой кости тоже немало. Объясняю торговцу, для кого гребень и показываю, сколько есть денег. Оказывается, на такие деньги можно получить даже набор резных гребней из слоновой кости. Выбираю. Вот набор из пяти предметов разного размера и частоты зубьев. Недурно, недурно – беру. Всё! Пустой. Можно идти в лавку к Ахмеду.
Смотри-ка ты – у Зубейды уже клиент. Вернее, клиентка. Первая? Стоят у полок с пёстрыми тканями и, вытащив концы нескольких рулонов, что-то оживлённо вполголоса обсуждают. Али-Баба с помощниками внимательно за ними наблюдают из-за прилавка. Какой-то мужик в богатом халате с унылым видом сидит в сторонке и пялится на Зубейду. Наверное, он кошелёк клиентки и скучает уже давно. Не хочу мешать и, скинув в нужном месте башмаки, тихо проскальзываю во внутреннее помещение. Ахмед тут.
– Что это ты набрал, – наблюдая за выгружаемыми свёртками, подозрительно спрашивает он.
– Наши подарки для Зубейды.
– Наши?
– А ты как думал? Деньги-то твои. Да и вообще – ты меня втянул в рабовладение и теперь думаешь в стороне остаться? Дудки! Последствия делим по справедливости. Мне радости – тебе траты.
– Ну-ну. Видел, что там творится? Зубейда прямо слёту уже вторую покупательницу обрабатывает.
– И как?
– Предыдущая модница пришла купить головной платок, а ушла с ним и ещё с материей на три платья, – со смехом говорит Ахмед.
– Ты знаешь, Ахмед, у меня в моем мире хорошая доля в модельном, пошивочном деле. Если что, можешь советоваться. Тут же можно так развернуться! А если наладить обмен опытом между мирами? Модник – он всегда и везде модник.
– Что-то ты городишь про обмен опытом между мирами? Обмен опытом хорош при личном ознакомлении, а не по переписке или с чужих слов
– Видимо ты, Ахмед, не до конца меня понял. Что, например, мешает нам ту же Зубейду в два приёма перекинуть отсюда в мой мир, а потом вернуть обратно. Вот тебе и личный обмен опытом. В моем мире есть чему поучиться. Я уж не говорю о нас самих.
– Знаешь, в этом что-то есть. Заманчиво. И новые приключения притом, – тут у него загорелись глаза. – Подумаем. А вот насчёт Зубейды, то я тебя насквозь вижу. Уж очень это смахивает на переманивание кадров. Вот она возьмёт и не захочет сюда возвращаться. Жулик! Из молодых, да ранний! Ай-ай-ай, старого Ахмеда решил вокруг пальца обвести!
Нашу пикировку прервало появление в комнате Зубейды и Али-Бабы. Зубейда довольно улыбается.
– Её и учить ничему не надо, – заявляет Али-Баба. – Покупатели-женщины – это её стихия и талант. Тут скорее нам есть чему поучиться. Только вряд ли. Я послушал, о чём они говорят. Мне бы такое никогда и в голову не пришло. Чтобы понять женщину, нужно самому быть женщиной. Давно нам надо было это усвоить и брать женщин на работу. Плевать на всякие торговые традиции, если они делу мешают. Пожалуй, надо присмотреть ещё одну такую работницу.
– А тебе, Зубейда, понравилось торговать?
– Понравилось. Только я не торгую. Я обсуждаю и советую, а торгуется уже Али-Баба. Мы решили, что так
