Герцогиня - Алисон Арина
— Вы девушка импульсивная… сначала выдаете свою оценку ситуации и лишь потом выслушиваете… А тут такое. Не хотелось нарываться, — смущенно ответил Эмануэль.
— Не верю! Чем докажешь? — потребовал я.
— О-о-о… я могу… кхм… хоть сейчас, но я знаю только один способ доказательства, — растерянно отозвался герцог.
— Ради такого дела я могу уступить свою спальню! — прозвучал из-за двери радостный голос короля.
Теперь кашель напал на меня. Руки же чисто автоматически продолжали ковырять дверь копьем.
Простояв в задумчивости несколько минут и посмотрев на мои манипуляции, Лори подошла ко мне.
— Сестричка, оставь их. Никуда они не денутся. Пусть еще немного посидят здесь, им это полезно будет. В следующий раз будут думать, прежде чем связываться с то… Пошли ко мне, поговорим, — проникновенным голосом обратилась она ко мне и, схватив за руку, потянула наверх.
Я сначала дернулся, собираясь вырваться, но потом позволил себя утянуть. Мне одному тут все равно нечего делать, нужна помощь, чтобы открыть дверь. Выйдя из подвала, я так грохнул дверью, что на нас посыпались куски штукатурки.
— Лионелла, сестричка, успокойся! Пойдем ко мне, сядем в спокойной обстановке, и ты все расскажешь, — чуть ли не просюсюкала Лори.
Да она что, совсем меня за свихнувшуюся принимает?! Схватив с ближайшего постамента, мимо которого мы проходили, вазу, я в ярости разбил ее об стену. Из-за спины раздался тихий голос:
— Пятый век, Сарская династия.
Развернувшись, я увидел управляющего замком. Ах ты, собака! Комментировать еще будешь! Я схватил статуэтку, стоявшую неподалеку, и тоже грохнул об стену.
— Третий век, из Венской империи, — так же невозмутимо и тихо проговорил он.
— Исчезни, если не хочешь разделить их участь! — зарычал я в лицо управляющему.
Он и глазом не моргнул на мои крики, но уже через секунду скрылся в ближайшем коридоре.
Подойдя к своему кабинету, сестра осторожно, но настойчиво потащила меня в комнату.
— Что произошло? Почему ты, как дикий зверь, на людей кидаешься? — максимально мягким голосом поинтересовалась она.
Я сорвал шарф с шеи.
— Ты только посмотри! Посмотри, что эта скотина сделала! — сердито заорал я, показывая на синяки.
— Я так понимаю, Эмануэль просто исполнил супружеский долг? Угу… Хотя он вроде поклялся, что ничего такого не произошло. Он — человек слова. Я ему верю. В таком случае непонятно, чего ты бесишься? Ты же женщина и жена! Я не вижу ничего плохого и обидного для тебя в действиях герцога, — сделав большие глаза, удивилась Лорэйн.
— Да как ты не понимаешь?! Мы же договаривались! Он слово давал! — возмущенно заорал я.
— Не понимаю! Какие могут быть договоры?! Уже и поцеловать нельзя?! Ты же его жена! — не менее возмущенно ответила она.
Я нервно маршировал по комнате, пытаясь собрать мозги в кучку. Сестра нудела целую лекцию, что такое женщина вообще и жена в частности и с чем ее едят, в смысле, как употребляют. Мне было мерзко и тошно. Говорить не хотелось. Ведь если быть совсем уж честным с собой, то не давал герцог никаких клятв и обещаний выполнить мое условие. М-да… Здесь я сам себя подставил… Больше не стоит даже показываться в замке Вэрински. В следующий раз герцог может и не остановиться.
Злость постепенно уходила. На меня навалилось ощущение невероятной усталости.
«И что теперь?» — зацикленно крутилась в голове одна мысль.
Выйдя на балкон, я меланхолично посмотрел вниз. Думать и делать ничего не хотелось. Рядом бубнила Лори, доказывая, что я не маленькая и понимать должна, что это судьба всех женщин…
— А чего народ так активно на улицу валит? — чтобы как-то отвлечь ее от неприятной для меня темы, поинтересовался я.
— Наверное, твои крики услышали и решили на всякий случай не нарываться, — хмыкнула сестрица.
Среди выходивших мелькнули серые сутаны монахов.
— А это что за монахи? К вам приходили? — вяло удивился я.
— Да. Настоятель горного монастыря просил денег на ремонтные и восстановительные работы. У них недавно землетрясение произошло. Одно здание разрушилось, другие требуют ремонта. Несколько человек погибло, — легко переключилась на другую тему Лори.
Я, посмотрев более внимательно на спускающихся монахов, на минуту задумался и затем закричал:
— Святой отец! Подождите меня!
Не ожидая подобного, сестра в испуге шарахнулась в сторону. Несмотря на расстояние, монахи меня все же услышали и, подняв головы, посмотрели на наш балкон.
— Позвольте с вами поговорить! Подождите! — закричал я.
Главный кивнул, и вся группа отошла в сторону. Обогнув удивленную сестру, я помчался вниз.
После краткого разговора с настоятелем монастыря я быстро разыскал законника и переписал на Рэма свою долю трактира «Пьяное привидение», купленное нами в столице вскладчину. Мне совершенно не хотелось никому объяснять свое решение и выслушивать чье-то мнение по этому поводу. Поэтому после оформления бумаг я снял комнату в гостинице, где меня не знали, и несколько часов писал послания всем родственникам, Арни и Жаку, сообщая, что отправляюсь в монастырь. Рассказал о нем все, что узнал от настоятеля, и предупредил, что еду помогать в восстановлении обители, а заодно отдохнуть от мира, подумать о будущем. Когда вернусь, и вернусь ли, не знаю.
Утром следующего дня, отправив письма с посыльными, я присоединился к группе монахов, направляющихся в горы. Род, Тарэн и Лота на мое предложение остаться работать у Жака отказались и сейчас тоже ехали в составе нашей группы.
Монастырь располагался на склоне крутой горы, и подниматься к нему пришлось пешком, ведя лошадей в поводу. Внизу, в долине вдоль протекающей небольшой речки, руками монахов был возделан большой кусок земли, на котором произрастало несколько видов зерновых и овощей.
В обители проживало около сотни человек. Сам комплекс разделялся на две части, мужскую и женскую, почти полностью изолированные друг от друга. Службы и медитации здесь чередовались с ремонтом и работой на полях. Я и моя охрана были зачислены в качестве свободных послушников, с возможностью в будущем принять постриг.
Мы несколько месяцев восстанавливали стены монастыря и хозяйственные помещения. Все время, свободное от монастырских дел, я проводил на открытой площадке одной из башен. Там я предавался размышлениям над своей жизнью и медитировал.
У меня было много времени подумать над тем, что произошло. Вообще-то это была моя идея использовать Эмануэля в качестве заслонки от короля. Как только он начал свои поползновения, надо было сразу же сваливать, а не вводить мужика в искушение. Я же тянул до последнего, а теперь пытаюсь выставить его крайним. Хорошо, хоть он сумел остановиться, а то я даже и не знаю, как смог бы жить дальше. Верю ли я клятве герцога? Да. Наверное, верю.
Слишком уж сильно в народе желание, чтобы все жили, как принято, а не как им хочется. Когда я, живя в том мире, не торопился жениться и после тридцати, все знакомые, и мои, и моих родственников, при встречах начинали приставать: а почему не женат, может, проблемы какие, может, познакомить с кем… Так и лезли помочь, сделать меня таким, как все. Порой слишком уж напористо, вон у моего друга теща допомогалась, пока он с женой не разошелся.
Постоянно думать о прошлом и жить прошлым — это растрата настоящего и потеря будущего. Думать надо о том, как жить дальше. Я сделал все, что хотела маленькая девочка по имени Лионелла. Ее братья и сестры имеют свои семьи. Финансовое положение у всех устойчиво настолько, насколько вообще может быть стабильна наша меняющаяся жизнь. Большой нужды во мне они уже не испытывают. Получили то, к чему стремились, и дальше могут жить сами. Так, молодая семья не очень-то любит, когда родители вмешиваются с советами. И это нормально. Не стоит им мешать.
Но что же теперь делать мне? Может, это и замечательная идея — прожить оставшиеся годы в монастыре, но вот я как-то к этому оказался не очень готов. Однако и в мирскую жизнь возвращаться не хочется. Мои размышления зашли в тупик, и я все больше времени стал посвящать медитации, освобождая голову от всех мыслей.
