Василий Сахаров - Большой погром

– Так и есть, – согласился с ним Ранко. – Но он далеко. От витязей Триглава слышал, что наш князь сейчас где-то между Бранибором и Магдебургом. Ведёт орду и бьёт католиков, где встретит.

– Чего раньше молчал? – Прусс шутливо толкнул варяга в бок.

– Сам только вчера узнал.

– А что ещё витязи говорили?

– Больше ничего. Они знают, что Рагдай к нему гонцов посылал, и всё.

Поято кивнул:

– Пойдём воинов собирать и к отступлению готовиться…

В течение этого длинного летнего дня крестоносцы ещё несколько раз ходили в атаку и смогли вытеснить венедов из центра города. А ночью славяне пошли на прорыв, и хотя император чего-то подобного ожидал, выставленные на опасном участке рыцарские отряды и арбалетчики не смогли удержать защитников города. Подпалив дома и отворив ворота, они вышли из объятого пламенем Волегоща, и на острие удара были конные витязи. Они, подобно раскалённому ножу, который рассекает масло, прошли через боевые порядки католиков, а за ними двинулась пехота.

Конечно, император послал за отступающими славянами погоню. Однако она упёрлась в свежие отряды варягов, которые отбросили их назад и обеспечили прикрытие братьев, грузившихся на корабли.

Общий итог битвы за Волегощ был неутешительным для обеих сторон. Католики потеряли больше четырнадцати тысяч воинов, включая раненых, а славяне – шесть с половиной тысяч. Но если крестоносцы продолжали получать подкрепления, венедам было тяжелее, и вожди расценили отступление как поражение. Снова они недооценили противника и не сделали всё, что возможно, для обороны города. Поэтому, простояв на дымящихся развалинах Волегоща три дня, крестоносцы продолжили наступление и разделились. Небольшая часть войск под командованием нового императорского фаворита барона Телесфора отправилась к крепости Каменец, которая прикрывала Руян с материка, а другая под предводительством императора вскоре вышла к Одре.

Глава 28

Разгромить герцога Альбрехта в одном сражении, как это произошло с поляками, не удалось. Вражеский полководец человеком был опытным и хитрым. Места вокруг для него хорошо знакомые, и разведка у герцога работала хорошо. Поэтому он смог избежать боя и пробиться к Магдебургу, где усилился за счёт новых подкреплений. Только после этого, имея полуторное численное превосходство, он вышел из города и стал искать битвы. Но теперь уже мне было невыгодно с ним сражаться, позиция хуже, и пришлось отходить. Тем более что на фланге появились недобитые ляхи, больше девяти тысяч.

Прошёл день, за ним другой и третий. От моих убийц ни слуху ни духу. Орду зажимали между лесами и болотами. Положение с каждым днём ухудшалось, и если не совершить очередной резкий манёвр, который выведет степную кавалерию из-под удара, завтра нас зажмут в тиски и задавят. Я это понимал и выпустил в полёт соколов. Птицы облетели окрестности, и я посмотрел на землю их глазами. После чего, как мне показалось, нашёл выход и выслал к ближайшему болоту, которое казалось непроходимым, варогов.

Пока воины искали дорогу через топь, я получил очередную весточку от великого князя Рагдая. Посланный венедами голубь нашёл своих собратьев, которые сидели в клетках, и принёс шифрованное послание.

Великий князь сообщал о падении Волегоща и о том, что у него всего восемнадцать тысяч воинов, которые встали напротив германского императора по правому берегу Одры. Никлота и его воинов выдавливают из лесов. Пал замок Верле, одно из самых сильных укреплений в земле бодричей. Противник готовится к штурму Каменца и строит множество лодок, на которых крестоносцы могут перебраться на Руян или форсировать Одру. Датчане с каждым днём ведут себя всё наглее, собрали недобитков из войска Генриха Плантагенета и блокировали проливы. В Браниборе после нескольких отбитых штурмов всего полторы тысячи воинов, город по-прежнему в осаде, и Сивер просит помощи. Наёмники воевать не хотят, и есть только одна добрая новость – пруссы обещали прислать ещё пять тысяч воинов.

Короче, наши дела с каждым днём всё хуже, до осенней распутицы очень далеко, и не факт, что венеды смогут сдерживать крестоносцев ещё несколько месяцев. Хотя я удивился тому, что у Рагдая так мало воинов. Но потом провёл некоторые подсчёты и понял, что всё верно. Бодричи со своим князем – минус от общего числа. Гарнизоны блокированных крепостей и городов – минус. Потери при обороне Волегоща, Бранибора, во время боёв в поле и при атаке Рибе – минус. Прикрытие Зеландии, Борнхольма и Руяна – минус. Отряды на польской границе – минус.

Подперев голову кулаком, я сидел на седле и наблюдал за жизнью лагеря. Всё как обычно. Горят костры, воины готовят ужин. В стороне дымится деревушка германских поселенцев, а в полях пасут лошадей. Гортанные выкрики и протяжные степные песни – что вижу, о том и пою: «Я храбрый батыр, убил сотни врагов. Мой хан самый сильный, и он даст мне большую награду. Когда вернусь в степь, буду самым богатым человеком в аиле. Много невольниц привезу и рабов. Они будут пасти мой скот, а я каждый день стану есть баранину, пить кумыс и любить женщин…»

«Да уж, – подумал я, – кто-то уже добычу подсчитывает, а я сижу и размышляю над тем, как сохранить войско. Простые воины надеются на добычу. А какая у нас добыча? Что во вьюк помещается, то и тащим за собой, а остальное сжигаем. Расточительно это, много добра уничтожаем и пленников не берём. Но иначе никак. Обозы с купцами далеко. Они с русскими князьями, которые продолжают грабить поляков, и степнякам от похода по германским землям никакого прибытка. Держатся только на вере в полководца, который не губит их в лобовых атаках и одерживает победы. А если мы потерпим одно серьёзное поражение, половина разбежится. К гадалке не ходи – так и будет. Останутся только вароги и часть чёрных клобуков. Следовательно, нужно идти от одной победы к другой. Иначе никак».

Мои размышления прервали вароги-разведчики. Несколько перепачканных болотной тиной воинов подъехали ко мне, один спешился, подбежал и доложил:

– Есть проход через болота, вождь. Ты прав оказался. Сначала топь, но её легко загатить, а потом через болото пройдём и окажемся в тылу у германцев.

– До конца прошли? – спросил я.

– Да, – кивнул он.

– Воинов в болотах оставил?

– Троих. Они проводниками будут.

– Добро. Зови тысячников.

Спустя час после военного совета орда снова сдвинулась с места и вошла в болота. Всадники шли сотнями, освещая путь факелами, и с холма колонны казались гигантским огненным змеем, который полз через топи. Потерь практически не было. За ночь мы лишились всего полусотни лошадей и нескольких воинов, которые свернули в трясину. Противник нас не обнаружил, германцы очухались в тот момент, когда мы оказались у них в тылу. Причём по фронту против орды оказались ополченцы и обозы. Главные ударные силы крестоносцев в стороне. Можно бить врага, и я послал на противника конницу.

Первыми пошли Буревичи, они давно рвались в бой и смогли показать себя во всей красе. С гиканьем, посвистом и волчьим воем тысячи степняков налетели на крестоносцев, осыпали их стрелами и ворвались в лагерь.

Тёплое солнечное утро. Германцы собирались продолжать марш, и тут с тыла половцы. Для них это стало неприятным сюрпризом, и они побежали. А бегущий человек для кавалериста – идеальная мишень, и за час германцы потеряли от трёх до пяти тысяч воинов. К сожалению, не рыцарей, не храмовников, не дружинников и даже не наёмников. Полегла обычная серая скотинка, отправленные на войну сервы, нищие бродяги, религиозные фанатики и городская беднота. Но это тоже неплохой результат, учитывая, что мы взяли обозы и отогнали скотину, изначально предназначенную для прокорма крестоносцев.

Столкнувшись с сопротивлением, Буревичи откатились обратно. С тяжёлой кавалерией, которая развернулась нам навстречу, биться не стоило, только если стрелами рыцарей бить, и в битве, начавшейся для германцев так спонтанно, наступил перерыв. Мы на высотах возле деревни, которую сожгли ещё позавчера. Враги в низине. Между нами стиснутая лесами равнина. Поляков нет, они остались на противоположной стороне болота и продолжают приходить в себя после разгрома. Силы примерно равны.

Я ждал от противника ответного хода, и после полудня Альбрехт Медведь пошёл в атаку. Свою пехоту, подражая грекам и римлянам, герцог построил квадратами, в каждом тысяча воинов. А между этими квадратами – кавалерия, которая теперь выдвинулась вперёд, выстроилась клином и двинулась на нас.

Сначала рыцари и сопровождающие тяжёлую кавалерию дружинники двигались шагом, с той же скоростью, что и пехота, которая шла за ними следом. Они приближались медленно, тесным строем, стремя к стремени. Над головой всадников колыхались знамёна с родовыми гербами, а лошади были покрыты шитыми попонами. Красивое зрелище, словно не война, а парад.