Трудно быть замполитом - Бебель
В каком-то очень извращенном смысле, это даже красиво… Хотя не, я просто сотрясение заработал. Черт, как башка-то… О-ох…
Стачка подходила к концу. Не привычные к честной драке уголовники уступили работягам. Кто лежал с проломленным черепом, кто-то взывал о пощаде. Один умудрился вырваться и перелезть за высокий частокол, что стоял на месте разрушенных ворот, но в одиночку и без припасов далеко не уйдет. Да и какая разница? Он с нами в караване не шел, к Коллет отношения не имел. Пусть бежит.
— От-так-вот! Ишь удумали, за скотину убойную держать! — крепкий мясник отвесил оплеуху сдавшемуся бандиту и обернулся, будто ожидая закономерное «во-во».
Тишина. Его худой приятель лежал среди убитых со сдавленной глоткой. Получив в самом начале болтом в ногу, бедолага оказался растоптан в пылу драки.
Лицо жгло огнем, но я так сидел, прислоняясь спиной к стене и глядя на бездыханное тело рябого. Даже когда бывшие пленники перестали избивать пленителей. Даже когда их кинули в подвал башни. Даже когда работяги начали ломать люк на верхние этажи башни, в желании отметить победу и помянуть павших чем-нибудь кроме гнилой сельди.
Ничего не чувствую. Вроде вот она, месть, лежит, остывает, скоро пованивать начнет. А ничего. Все та же тупая пустота в груди, желание зарыться под ближайший камень и сдохнуть. Коллет больше нет. Убей всех, а мир сожги, но этого никак не изменить.
Звучит театрально, но в ее смерти виноват я, а никакие-то там рябые, безухие или тупые. Ее убили благие помыслы, а не злые козни. Использовал и вывел ее в расход, как того тощего, с простреленной ногой. Случайно, ненамеренно, но разве это как-то оправдывает?
— Не ломается! — развел руками один из мужиков, выходя из башни. — Будто кто изнутри подпер! Чай и впрямь колдун какой, а? Затаился наверху башни, носу не показывает?
— Ну коли затаился, то…
— Знамя!!!
Вопя во весь голос, через двор бежал молодой караванщик. Его обожженная кожа была красной до неприличия, виднелись вздувшиеся волдыри, но на лице сияла улыбка.
— А? Перекрещенная десница? Отродясь не видывал.
— Чтоб еще и золотая на черном… Не, не слыхал.
— Тож Клеберовское знамя! Баронишка такой, с юга. Родные края, хрен трески мне в ухо!
Нет, вы издеваетесь! Я, конечно, думал о смерти, но точно не такой.
Перестав заблевывать крепостную стену и размышлять о тяжести сотрясения мозга, я, кряхтя и чертыхаясь, доковылял до частокола, расположенного на месте давно поломанных ворот.
Примерно в паре километров, по летнему лугу двигался небольшой отряд из пятерых всадников и неопределенного числа пеших. Четыре гвардейца, стюард и… И хрен знает кто еще. Караванщиков или наемников подрядили, наверное. По следам выследили.
— Так тож чего, зазря кровь лили? Выходит, нас бы и так вызволили?!
— Та, держи карман шире… Лиходеи бы в башне заперлись, а нас сызнова в погреб. А как выкуривать? Знамо-дело, подпалить! Мерзавцы-то, авось, с бойниц да трещин поспрыгивали бы, а мы… А мы в погребе угорели.
— Вот пущай тогда они люк и ломают…
Бывшие пленники слишком увлеклись болтовней и не заметили, как я перелез частокол и быстро-быстро заковылял вдоль стены. Поближе к лесу и подальше от крепости, стюарда и костра, на котором меня поджарит барон.
Не то чтобы на фоне последних событий я ощущал какую-то особую тягу к жизни, но есть куда более приятные способы помереть, чем попасться стюарду. Ведь и в кипятке сварить могут, безо всяких шуток.
Каждый шаг давался болью, даже дуновение прохладного ветерка отзывалось кипящей агонией на рассеченном лице. Дойдя до первых деревьев и убедившись, что знамя замерло у стен руин, а не преследует меня, я усмехнулся.
Вот и конец, лейтенант. Уйдешь от барона, сожрут волки, уйдешь от волков, прикончит гангрена. Все, финиш. Закономерный финал истории заместителя по воспитательной работе, который решил повоевать, но полем боя стала его жопа.
А ведь хотел как лучше. И «там» и «тут». Что-то изменить, исправить сделать. Отвоевать, пойти в политику, пробиться повыше и, с помощью обретенной власти, сделать жизнь в хоть капельку честнее. А итог? Удушился ремнем безопасности в перевернутом джипе, под дебильным названием «Тигр».
Здесь та же фигня. Все в высокий замок метил, революциями грезил, прогрессом, а… Только хуже сделал. Сколько жизней загубил, сколько крови пролил, а все бестолку. Гибель Коллет это апофеоз, эпитафия и подведение итогов.
Хруст веток прервал самокопания. Вздрогнув, я уставился на девичью фигуру, пролезающую через куст.
Не понял, а ее-то куда несет?!
— Фух, едва проскочила… Ну что? Что зыркаешь?
— Не уверен, с чего начать… Ты че тут делаешь?!
— Ну…
Девица смахнула с челки застрявшую ветку и демонстративно огладила заткнутый за пояс кинжал, что она сперла с трупа главаря:
— Не стану спрашивать, почему ты бежишь от знамени и о какой «леди» начал допытывать тот толстый управитель. Даже не спрошу, отчего ты так отчаянно прыгал на клинок, пытаясь поднять мятеж. Но, коли я цела и на свободе благодаря тебе… Скажу так, я всегда плачу свои долги.
— В жизни не слышал ничего бредовее…
А ведь сколько присяг принял!
— В нос я тоже дать могу, а потому попридержи яз…
Ветки снова захрустели, заставляя мое нутро заледенеть. Однако вместо стюарда, барона, или драконьей жопы, из кустов вынырнула еще одна девичья фигура. Не такая мускулистая и высокая, как первая, зато в дорожном платье. В том самом, которое носила Коллет.
— Фух… Фу-у-ух… Дозвольте дух перевести…
Стройная дамочка выглядела так, будто только что пробежала марафон. Или, что вероятнее, спустилась по веревке с башни и добежала до леса.
— А ты еще кто?! — только и выдохнула брюнетка. — Обожди, это не про тебя тот пузан с десницей спрашивал? Ты «леди»?
— Я? Да-да, совершенно верно, я самая, что ни на есть…
— Ведьма. — перебил я. — C башни.
Глава 3: По диагонали.
К чести дамочки, она не пыталась прикинуться шлангом и изобразить туриста, отрицая связь с бандитами.
— Ведьма? Я?! Да как ты мог такое… Я такая же жертва, как и вы! Нет, даже большая! Не
