Комсорг 2 (СИ) - Белов Иннокентий
— Ничего, проедусь я по всем магазинам, наведу связи, тогда могу послать и тебя со своим торгом, и тем более райком комсомола в далекое эротическое путешествие. Откатаю весь район и составлю план личных посещений, — прикидываю я про себя возможное будущее. — Наведу первые связи, а потом вам всем сделаю ручкой.
Но понимаю про себя, что зря так гоношусь. Обманула меня парторг, понятное дело, но зато все равно в мою пользу все получается с работой.
Ведь официальная работа хоть какая-то мне тоже нужна, а ничто из того, где я могу пристроиться, не идет ни в какое сравнение с должностью курьера, абсолютно свободно раскатывающего по нужному району. Раскатывающего по своим делам и числящегося одновременно на работе. Сторожем могут и не взять несовершеннолетнего, там все же материальная ответственность имеется, а в остальных местах обязательно нужно присутствовать, хотя бы сутки через трое. Сидеть тупо на месте вместо того, чтобы развозить дефицитный товар и зарабатывать на каждом заходе в магазин — это явно не имеет никакого смысла для меня.
Тем более, что будет сильно мешать поездкам в Прибалтику и вообще всей уже хорошо налаженной жизни.
Так что я ругаюсь на Валентину, которая сдала мою независимость в торге начальству и явно обещала мне то, что никак не может гарантировать. Но в глубине души понимаю, что для меня именно должность курьера — реальная синекура.
Но я не сдаюсь, если постоянно не качать права, то будешь бегать по чужим делам по десять часов в день за самый мелкий прайс. Мне нужно определиться с комфортной работой на торг, делая главным образом свои продажи. Я готов на самом деле много своего свободного времени торговать, так что интерес кататься по магазинам у меня есть прямой, но про это знать никому в торге пока не стоит.
В тот же Таллинн можно и по выходным кататься, но и на неделе с такой работы сорваться можно легко.
Все равно, конечно, узнают рано или поздно в торге, что курьер служебный не просто так катается по казенным делам, а со своим личным спекулянтским интересом. Да еще не бегает пешком, а как весьма обеспеченный человек раскатывает на здорово дефицитном в СССР складном велосипеде марки «Кама».
Я поэтому никуда не бегу сразу же, как глупый подросток, получив список и пачку документов, а солидно выписываю адреса магазинов и названия, потом определяюсь по имеющемуся у меня атласу Ленинграда. Все это делаю в кабинете парторга за свободным столом, явно мешая ей заниматься своими делами, но Валентина терпеливо ждет. Составляю правильный маршрут и вижу, что ногами бегал бы часов восемь, пока всех посетил бы. Магазины раскиданы в районе Фонтанки, от Московского проспекта до района порта, это именно на сегодня и завтра.
Ногами часов восемь, а вот на велике за пару точно справлюсь, но про это знать никому не нужно.
А то потом появятся срочные доставки и меня совсем загоняют по торговым делам уже без моего интереса.
— А билеты на трамвай и троллейбус оплачивать будут? — сварливо спрашиваю парторга, придумав повод докопаться как следует.
— Да что там эти копейки? — отмахивается она.
Ну, это уже наглость — гонять курьера за свой счет! Которому обещали какую-то несбывшуюся синекуру.
— Ага, там три копейки за трамвай, тут четыре копейки за троллейбус, там пять за автобус — и рубль за день накатается! — не унимаюсь я. — Я за свой счет кататься точно не буду, не столько мне платят, чтобы по рублю в день на общественный транспорт тратить!
Вопрос, поднятый мной, признается вполне серьезным ошеломленным моим напором парторгом, и мы идем в бухгалтерию торга, чтобы попробовать как-то компенсировать мне эти расходы.
Я уже жалею, что поднял такой вопрос, но отступать пока не собираюсь, мне интересно ознакомиться с мнением специально обученных людей.
— Билеты? На общественный транспорт? В расходы? — закатывается смехом весь кабинет. — Для нашего нового курьера? Га-га-га!!!
И радостно заливаются еще пуще, давая себе законный перерыв от скучных подсчетов.
Понятно, что пробить стену наплевательского отношения ко мне я так сразу не смогу, не будет бухгалтерия заниматься тем, чтобы считать билеты из общественного транспорта и возвращать мне деньги. Так мне сразу и сказали в бухгалтерии, когда я привел туда парторга. Или она привела меня, если сказать правильно.
Мне оно, конечно, и так не нужно, но сейчас эти расходы — реальная проза жизни для мало зарабатывающего курьера.
Я же пока маскируюсь под такого бедолагу, никто здесь не догадывается даже, как именно я буду совмещать работу с приработком. Что за день поездок буду наторговывать примерно свой оклад, возможно даже с квартальной премией.
Про нее мне тоже Валентина рассказала, но меня эти пятнадцать-двадцать пять процентов раз в квартал вообще не воодушевили.
— И как же тогда я буду от Фонтанки с Московского добираться до Нарвской? Пешком, что ли? Так я могу посетить пару магазинов за день и все! А мне их вон сколько понавесили! — деру я горло. — Тут у меня улица Газа есть около Военно-морского госпиталя, Двинская улица около порта и еще Московский проспект около метро «Московские ворота». Метро есть не везде, и мне придется с тремя пересадками добираться! — повышаю я голос, привлекая всю бухгалтерию к решению моих, а, значит, что и их тоже проблем.
Я позарез нужен бухгалтерам, чтобы отправлять ведомости и отчеты с обнаруженными ошибками поскорее на переделку в магазины и привозить их обратно. Так что в решении моей проблемы с транспортом они заинтересованы даже больше меня, ведь раньше сами лично катались по магазинам с бумагами.
Что им самим очень не нравится, ведь не на служебной машине начальника торга, конечно, разъезжали, а тоже своими ножками или на трамвайчике вместе с простым народом толкаться, часто бывающим некультурным в переполненных вагонах.
Или вызывали директоров в торг, что доставляло тем тоже мало радости, так что появление молодого и расторопного курьера всем очень понравится. Уже понравилось, как я вижу, вон сколько лишних хлопот на мои плечи сразу перевесили.
— Давайте мне общий проездной на все виды транспорта! И все! — предлагаю я взрослым тетям.
Но заводить отдельную ведомость для учета ради одного месячного проездного за шесть рублей никто не хочет.
— Так выписывайте за счет торга всем работникам! Чего деньги общие экономить! — еще одно революционное предложение, но тут на меня просто шипят главбух и ее заместитель.
Что есть фонды такие и еще такие, и эти расходы в них не вписываются. Короче — не моего чахлого ума дело!
— Знали бы вы, сколько я денег делаю просто на поездках в другую республику и продажу дефицита только по своим, помалкивали бы про мой чахлый ум конечно, — опять думаю я про себя.
Мне он тоже не особо нужен, этот проездной, но могу его Светке отдать, если она продолжит кататься в общагу, хотя у нее же ученический есть, так что ей пока не требуется. Сам я общественным транспортом редко пользуюсь, до Варшавского пешком хожу, торговля вся в пешей доступности, да и у самого ученический все еще имеется, он до конца летних каникул действует. Потом уже продлять в фазанке нужно с сентября месяца, но вряд ли я этим буду заниматься.
После этого бухгалтера посовещались и предложили, в качестве более-менее приемлемого для них самих и для меня тоже решения, выделять мне ежеквартальную премию побольше, чтобы я мог часть ее тратить на транспорт. Не пятнадцать процентов, как обычно, а все сорок.
— Все, что можем! Или так, или никак! — отрезала главная бухгалтерша. — И так тебе, мелочи пузатой, самую высокую ставку по премии квартальной выпишем!
— Это примерно тридцать рублей получается от моего оклада! Маловато будет за такие хлопоты на три месяца! — не соглашаюсь я, хотя понимаю, что больше выдавить ничего не удастся. — И деньги нужны мне сейчас, а не через три месяца!
— Нормально, как раз на месяц десять рублей получится! Премию в начале июля получишь! — отрезает главный бухгалтер, дочку которой только недавно с применением административного ресурса загнали в комсомол.
