Старуха 4 - Квинтус Номен
– Веру, говоришь, уважает…
– Да ее пол Швеции уважают, даже не так: они к ней относятся примерно так же, как наши коммунисты к Карлу Марксу. Мне Вася Кожемякин рассказывал, что мальчишка, которому Старуха шлем велосипедный подарила, подобрал и ее разбитый мотоциклетный. И открыл «Муторсикелемсмусиум», то есть Музей мотоциклетного шлема. Вход – одна крона, сфотографироваться в разбитом шлеме – десять крон и еще по кроне за каждый отпечаток фотографии. На входе – здоровенная фотография Старухи в этом шлеме, то есть когда он еще не разбитый был – и, говорил, в музей первые пару лет очередь была, а парень на выручку сейчас в университете учится, причем на химика… но и сейчас музей ему дает денег достаточно на очень безбедную жизнь. Вася это точно знает: парень десять процентов с выручки в кассу торгпредства заносит за то, что Старуха ему разрешает ее имя в рекламе использовать. Столько лет прошло, а поток желающих в ее шлеме сфотографироваться все еще не иссяк… хотя, многие думают, что она – просто доверенное лицо товарища Сталина. Очень доверенное.
– Ну, в последнем они не очень-то и ошибаются: так как Старуха почти все делает… правильно, хотя она и…
– Контра. И зараза, она мне об этом пару раз в неделю напоминает. А правильно она делает просто потому, что делает она это всё для себя. Не в том смысле, что под себя гребет, а в том, что она просто думает, как себе жизнь облегчить, а затем ее, жизнь эту, облегчает всем окружающим советским людям. На себе чувствуя, что именно жизнь делает более приятной. Вон, на молочных заводах теперь стали ставить фасовочные автоматы для масла – а она придумала новый материал для пачек с маслом, чтобы оно дольше хранилось у тех, у кого холодильников еще нет. А теперь придумала новую упаковку для молока… там по ее распоряжению группа инженеров сейчас автоматы по розливу молока в новые упаковки изобретают. Пока – только детские молочные смеси в эти упаковки разливать будут, но кто лучше нее знает, что будет молодым мамашкам удобно? Там коробочки картонные по двести грамм, как раз на одно кормление…
– Картонная коробочка? В ней же молоко прокиснет еще до магазина не доезжая!
– Там бумага, полиэтиленом пропитанная, а еще под бумагой слой фольги алюминиевой, в такой упаковке молоко в консерву превращается. Поэтому и автомат для розлива нужен: все должно быть стерильно, людей в цеху вообще быть не должно. А еще молоко – но только то, которое для младенцев будет – собираются стерилизовать кобальтом, так что людей в упаковочный цех вообще пускать нельзя…
– Кстати, про кобальт. У Хлопина как дела идут?
– Неплохо, очень неплохо. Виталий Григорьевич обещает к началу сорок первого выстроить силовую установку, годную для подводных лодок. То есть он надеется, что к этому сроку успеет, а Старуха, кстати, говорит, что он эти установки уже сможет в серию запустить.
– Да что она понимает? Это же к химии никакого отношения…
– А товарищ Хлопин считает иначе. Он говорил, что предложенные товарищем Новоселовой сплавы для упаковки топлива оказались просто удивительным подарком для всей программы, об их использовании ни у кого в его команде и мысли не возникало…
– Но это же Александра Васильевна, причем тут Старуха?
– А Александра Васильевна сообщила, что ей этот сплав именно Старуха приказала создать. То есть просто сообщила ей полный состав сплава.
– Тогда в чем состояла работа товарища Новосёловой?
– А еще Старуха сказала, чего в сплаве быть не должно. Там была огромная работа по получению идеально чистых компонентов, Вера Андреевна опять написала представление товарища Новоселовой на орден Ленина за эту работу…
– Старуха готова ордена пригоршнями раздавать…
– Так за дело же! А если ее команда в Комсомольске саму лодку выстроит, то там ведро с орденами раздать придется.
– Так двигателя-то нет еще, какое строительство?
– Опытное. Лодок на две тысячи тонн в мире еще никто не строил – а с ее аккумуляторами вроде должно получиться очень неплохо.
– А почему тогда лодку не в Ленинграде разрабатывают в специальном конструкторском бюро, а в заводском КБ?
– Тоже понятно: у Старухи аккумуляторы очень легкие получились, с такими обычная лодка просто под воду опуститься не может – или внутри места для экипажа не остается. Подход к конструированию требуется новый, вот она и решила, что пусть лодку делают те, кто не набрался устаревших навыков…
– Даже я могу сообразить, что можно корпус сделать потяжелее… и попрочнее. А ленинградские инженеры это сообразить, по мнению Старухи, не в состоянии?
– Наверное в состоянии, но тут вот еще какой момент: из Ленинграда информация за рубеж утекает. Американцы у себя уже строят крекинг-заводы для получения сотого бензина, причем с катализатором никель-молибденовом, который только на Ленинградском НПЗ и используется. Но это не страшно – я про бензин имею в виду, а вот если утечет информация про новую лодку…
– А почему про бензин не страшно? Надо бы разобраться…
– Разбираемся, уже источник утечки нашли, решаем, как его в нашу пользу применить. А не страшно потому, что с этим катализатором выход высокооктановых бензинов получается на уровне десяти процентов, он вообще-то для получения качественного дизельного топлива хорош. А то, что у буржуев сотый бензин появился, хотя и довольно дорогой… Уже несколько компаний закидывают удочки на предмет закупки у нас пассажирских самолетов. Бельгийцы, например: они все равно почти весь бензин у нас через шведов закупать будут, но официально приобретут пару цистерн американского – и будет выглядеть так, что с Советским Союзом они как бы дел не имеют.
– А самолеты советские никто, конечно, не заметит? – хохотнул Сталин.
– Поэтому и разговоры идут так… тихо и неспешно. Они говорят, что если какое-то предприятие… шведско-бельгийское, будет по советской лицензии самолеты в Швеции собирать из советских деталей… обивку в салоне устанавливать, крылья привинчивать, красить шведскими красками снаружи…
– Я не думаю, что нам стоит кому-то передавать лицензии.
