Красным по белому - Константин Константинович Костин
Но для того, чтобы спаять единство, нужно кое-что еще…
Нет, не любовь. Любовь — слишком эфемерное и ненадежное понятие, на котором даже семью не всегда построишь, что уж говорить о государстве. Политика не живет чувствами, только выгодой и расчетом.
Известный Неизвестный, человек, тайно управляющий Шнееландом, провел широкой ладонью по карте Белых земель, карте, выглядящей как брумосская головоломка «джигсо пазл». Как просто составить из деревянных кусочков карту страны — и как сложно сделать это в реальности.
Для того чтобы сшить, спаять, сковать государство — нужны люди. Те, кто без устали снует, как иголка, соединяя Белые земли воедино. Десятки, сотни, тысячи людей, кующих империю.
Некоторых из них Известный Неизвестный знал лично, таких сотники Черной сотни, с другими, таких как сотрудники тайной полиции, не был знаком лично, но знал, что такие люди существуют, третьи даже не подозревали, что работая на станках, маршируя на плацу, паша землю — они на самом деле строят государство.
Но эти люди — были.
Известный Неизвестный где-то в глубине души верил, что, если расставить правильных людей по правильным местам, то государство заработает как единый механизм.
Главное — их правильно расставить.
— Айн Хербер? — устало спросил он у Неизвестного Известного, главы тайной полиции, более известного под именем «Немо», а также широко известного под другим именем, в котором никто не подозревал главу тайной полиции.
— Выдана мастерская, обозначено направление работы, — Немо устал не менее. Если кто-то скажет, что управлять государством легко — просто бросьте в него той пачкой бумаг, на которой буде мелким шрифтом напечатано все, что вы делаете за сутки. Да-да, не за день — за сутки.
— Отлично. Что с тем, кто его привез?
— Йохан?
— Нет, что с Йоханом — я помню. Фройд-и-Штайн, верно?
— Да, ребята решили взять ученика. Да и потом — операция «Шут» завязана именно на нем.
Известный Неизвестный вспомнил того флегматичного спокойного юношу, который неплохо — да что там, отлично — показал себя в Грюнвальде. Да, именно такого человека для операции в Брумосе они и искали — верного, спокойного, хладнокровного. Правда, учитывая ту задачу, которая перед ним стоит…
— Нужно как-то, что ли, помочь ему… Не в выполнении задачи, естественно. В его личных трудностях. Там, кажется, была какая-то девушка?
— С девушкой он справится и сам, — хмыкнул Немо, — В той истории, с его бывшей женой и рядом пострадавших… Там не все чисто — выяснились некие темные подробности…
— Узнайте. Обелить его репутацию, хотя бы в его собственных глазах — это достойная награда… С Йоханом понятно — я про гарка, водителя паровика.
Немо отошел на секунду, достал из кожаной сумки несколько листов бумаги и положил на столе. Несколько символично — поверх карты Белых земель.
— Что это за народное творчество? Гарк нарисовал?
— С вашего позволения — это я нарисовал.
— Так… Это, как я понимаю — флаг нашей будущей империи? Белая полоса в центре — символ Белых земель, а вот эти две?
— Вот эта — железо, которое соединяет нас воедино.
— А вот эта, сверху?
— Кровь, которая пролита ради единства.
— Кажется, кровь мы еще не пролили.
— Еще.
— Увы, ты прав. Еще. А это?
Известный Неизвестный поднес к глазам чертеж геометрической фигуры: треугольник вершиной вниз, из каждого угла выходят линии, соединяющиеся в центре.
— Гарк — просто кладезь историй, сказок и легенд. Он напомнил о существовании одной древней легенды…
— Той, что про драконов?
— Верно. Это символ называется — «Глаз дракона», и я предлагаю взять его символом нашей будущей империи, ваше императорское величество.
— Не слишком ли ты торопишься? Я еще далеко не император. Да и не рано ли рисовать флаги и гербы? Не будет ли это выглядеть как та старинная картина… ну, та, где перед битвой сил света и тьмы ангелы получают мечи, чтобы сражаться, а демоны раздают друг другу ордена и награды, потому что уверены, что уже почти победили. Не будем хвалить день до наступления вечера.
— Я не собираюсь ими хвалится или вывешивать до нашей победы. Если мы победим… когда мы победим — я хочу заранее знать, что вы одобряете мой выбор флага. А если проиграем — они так и останутся странными рисунками, которые сгорят вместе с остальными документами моего сейфа в тот момент, когда солдаты захватчиков будут выламывать дверь в мой кабинет.
Известный Неизвестный снова посмотрел на «глаз дракона».
— Белый дракон… Спящий символ надежды и единства… Мне нравится.
Шнееланд
Штальштадт
2 число месяца Короля 1855 года
Дирижер
— Ваш пропуск?
— Вот.
Охранник внимательно осмотрел предъявленную ему бумагу, которую очередной входящий в Стальной город должен предъявлять.
— Проходите.
Человек, желающий войти, аккуратно сложил листок вчетверо и убрал в карман. Вежливо кивнул охраннику и зашагал по коридору.
— Руди, кто прошел? — лениво спросил издалека напарник, отвлекшийся на мгновенье и просто не увидевший вошедшего.
— Да это…
Руди замолчал и закрыл рот. А кто это был? Охранник, не в шутку гордившийся своей памятью — склеротиков и маразматиков в охрану Штальштадта не брали — вдруг осознал, что понятия не имеет, кто только что прошел мимо него. Вот вообще. Хотя ведь в пропуске должно было быть обозначено и имя и должность, но перед глазами стоял только чистый бумажный лист, как будто в предъявленном документе не было написано вообще ничего. Не говоря уж о том, что лицо человека также совершенно стерлось из памяти.
— Руди, чего молчишь?
— Да вот…
— Прошу прощения, — странный тип, видимо, услышал их разговор и вернулся. Руди вздохнул с облегчением. Ну вот, никуда он не скрылся и, видимо, и не собирался, сейчас просто-напросто покажет свои документы — и все разъяснится.
— Руди? — напарник подошел сзади, почувствовал, что с прошедшим что-то не так просто.
— Прошу прощения, — повторил прохожий, — сейчас я все объясню…
Но документы показывать не стал. Вместо это перед глазами охранников блеснул сталью набалдашник трости.
— Мимо вас никто не проходил, — произнес Дирижер, да, это был именно он, дирижер злой музыки рабочих мятежей, чье появление в городе заводом и фабрик было сродни проникновению хорька в курятник.
Охранники синхронно кивнули. Если бы кто-то вдруг спросил, кто только что прошел мимо них —
