Хвост, плавники, чешуя – вот мои документы! - Анна Алексеевна Седова
— Вон из кабинета! — в меня или дверь что-то полетело, я развернулся и собирался покинуть отделении, но когда тритон увидел синий хвост волос и рога, в дверном проеме, тут же повинился, попросив прощения: — Шиор,
прости пожалуйста, — и отложил все дела, выгнал подчиненного, сказав ему пару ласковы и напутственных слов, показал на стул и дал в руки папку, — это по твоей части, — показал на внушительный список моих подчиненных. А именно нарушение границ, на них приходят жалобы, что мои подчиненные вторгаются в воды соседних государств, пытаются все выставить в ином свете, — прими меры, — и показал пальцем наверх, — не то по твою душу опять придут, мало пяти веков заточения в башне уединения? Еще хочешь? — мне не нравился тон и воспоминания моего прошлого наказания. Я отложил папку и сказал:
— Во-первых: — не пугай меня башней, ты там не сидел, — он сел и замолчал, — во-вторых: — я обещал, сделаю. Сам знаешь, мои просто так в чужие воды не вторгаются. Значит, были причины. Их я выясню и отчитаюсь, — хоть и не должен. Мы драконы выше тритонов и русалок. Не перед ними я должен держать ответ, а перед тем, кто сидит наверху. Но с ними я связываться не собираюсь. Поэтому и бегу на каждый зов и жалобу на мой народ, а поступают они к тритону, так как он единственный из морского народа. В остальных городах смешенного населения капитаны стражей города к морю не имеют значения, среди них нет морских жителей. Перед ними ответ держать не собираюсь. К нему меня и прикрепили, если что-то случается, то несет ответственность за меня и мой народ он. Или если что-то нужно, то он так же приходит ко мне и я помогаю. Выгодный союз. Он один из тех, кому плевать на мой статус и все те неприятности, что приносит мое общество. Как и плевать на мой нрав и характер.
— Вот и хорошо. А то мне мало проблем, еще и твои подчиненные воду мутят, — хотел спросить, что у него за проблемы помимо моих подчиненных и принесенных ими неприятностей, как он сам мне все выдал: — Шиор, я не знаю что делать! Дети пропадают. И не простые бродяги и беспризорники. Из знатных семей, у человеческих дворян ушло трое, все наследник родов, надежда семьи, — и не только люди похищены, видел сводки на его столе. Он посылал запросы, пропали ли джети в тех концах мира, ему приходили листовки, с просьбой найти детей и портрет пропавшего ребенка со всех концов мира, даже моря, всех коснулась беда и горе. Исчезали из своих постелей змеиные дети, птичьи, из вод выходили на сушу тритоны, русалки, осьминоги, из кроватей вставали и шли в неизвестном направлении кентавры, улетали бабочки, птицы, даже воздушные и земляные драконы. Не коснулось это наших морских и огненных крылатых, а так же мурен и скатов. Как не поступало жалоб от младших народов, орков, гоблинов и гномов. У них детей не похищали. Так написано в отчетах.
— На кого думаешь? — смотрел на всех пропавших, а их несколько десятков. И главное, похититель не повторяется, ни разу не был похищен один и тот же вид змеиного рода, птичьего или человеческого. Все они разные, в этом и загадка.
— Даже мыслей нет, — хватался за голову тритон, и тут на весь кабинет в его животе заурчало, — вот, даже желудок не выдерживает. Пойдем, поедим, а? — умоляюще смотрит Сальмир.
— Пойдем, — не отрицал, что тоже голоден, и не против составить ему компанию. Спросил куда мы пойдем, он предложил мне трактир, тот самый новый, про который говорили Аром и Маэль, он был простым заведением, почти умер и развалился, но два года назад стал восстанавливаться. По словам тритона, его возродили благодаря одной девушке и ее голосу. А сегодня открытие не только обновленного обеденного зала, но и гостиницы. Сотрудники выкупили второй этаж, обустроили номера и поднялись на новый уровень. За два года они не просто восстановили прежнее звание одного из лучших заведений, но и расширились, пользуются спросом и популярностью.
— Там есть певица, — по всей видимости, та самая, которая помогла восстановить трактир, — поет так, что хочется слушать ее целыми днями, репертуар не повторяется. Каждый раз что-то новое, необычное.
— А как кормят? — меня волновало другое. Голос и песни хорошо, но главное это то, за чем ходят в трактир. А это еда. Тритон меня успокоил:
— Еда вкусная, не дорогая, да и расположение удобное. Так что пошли, заодно поговорим, а то я тебя пять веков не видел, только слышал, расскажешь обо всем, — я не спорил. Пять веков в уединении, а еще и в трауре, оплакиваю ту, которая меня почти убила, то еще удовольствие. Шрам до сих пор ноет. Непроизвольно коснулся ребра, именно туда был вонзен кинжал, повредил легкое и сломал кость. Но мне не легкое повредили, а сердце. Ведь я его открыл, впустил и за это поплатился. Шрам служит напоминанием, что впредь нельзя никому верить и пускать в сердце.
Заведение в которое привел меня тритон и правда пользовалось популярностью. Свободных мест практически нет, народ все пребывает, суетятся подавальщицы, слышны с кухни крики и мат. Нас увидели кентавр и дракон, помахали нам рукой и пригласили к себе за стол. Мы пошли, а по дороге осматривали обновленный зал. Как сказал Сальмир, стало просторнее и светлее, столы переставили, стойку для заказов развернули и сократили, а еще поставили сцену. Раньше певица сидела около стойки, а теперь для нее отдельный постамент. Мы сели, тут же подбежала девушка в форме, юбка до колен, рубашка в клетку, передник в рюшках, руки в черных перчатках, в руках блокнот и кусочек уголька, так писать удобнее. И руки благодаря перчаткам не пачкаются. Когда был сделан заказ, вышла дама в преклонном возрасте, попросила внимания и сказала:
— Господа и дамы, — поклонилась пожилая дама, ее волосы покрыты седой паутиной, заделаны в прическу, траурное черное платье, вуаль на лице, перчатки, — для вас как это бывало раньше, выступит наша леди, не сочтите за грубость, она не ответит, лишь споет, —
