Воробей. Том 2 (СИ) - Дай Андрей
А еще… Е еще, почему бы мне не «запрячь» русских юристов увлекательной игрой: здесь и сейчас создай закон? Если прямо сейчас отписать телеграмму в канцелярию, то, не позднее, чем через неделю, образцы всех известных вариантов и прожектов закона доставят в Москву. Вот и пусть юристы, на их основе, разработают свой, самый лучший и современный. А я потом внесу правки, и пропихну на подпись Великому князю Александру.
И пресса! Не забыть бы акул пера к процессу подключить. Пусть пишут опусы на тему, как приехал Воробей, и заставил монстров юриспруденции делать реальное дело, а не стонать о том, что у нас все плохо. Имеются же, наверняка, у хозяина Первопрестольной прикормленные, которые не посмеют оттенками смыслов и разночтениями одних и тех же слов, глумиться над гражданским правлением Государства.
Потом еще во время традиционной — каждый раз, при очередном посещении старой столицы — лекции в университете, тоже упомяну эту проблему. Как курьез. Особенно о том, как нынче акционеры владеют собственностью, но никакого права ей управлять не имеют. Чтоб знала молодежь, что не все еще застыло в нашем Отечестве. Не погрязло в болоте равнодушия, и не захлебнулось во мздоимстве и кумовстве. Есть еще люди, готовые сражаться и побеждать эту гидру многоголовую.
А нужно еще больше. Прав был сатирик Задорнов из того моего, прошлого времени. Ох прав, когда говорил, что цивилизация начинается с каждого из нас. Не сори, не нарушай законов, не бери и не давай взятки, веди себя, как культурный человек, и однажды вдруг увидишь, что живешь в цивилизованной стране…
§6.2. Праздничный июль
Уже июль начался, а июнь все не уходил.
Король Швеции Оскар Второй собирался покинуть Первопрестольную еще на Петра и Павла, но все тянул с отъездом. И мне не давал пуститься в дальнейшее путешествие. Первые лица Империи не баловали Бернадота своим вниманием. Или не особенно признавали право потомков наполеоновского маршала править одной из Европейских стран, или он просто время выбрал такое, неудачное. Ни одного представителя правящей фамилии ни в столице, ни в Москве не оказалось. Некому было выказывать уважение.
По королю не скажешь, но я бы на его месте непременно обиделся бы. Хотя некоторый курьез здесь присутствовал. Не настоящий, «приемный» член фамилии принимает спорного монарха. Однако ему было грех жаловаться. Долгоруков вон, наш генерал-губернатор Московский, прямой потомок Рюрика. Череда его предков протянулась во тьму веков более чем на тысячу лет. Древнее в Державе род еще поискать нужно.
А вот мне лично Оскар сумел-таки потрафить. На обеде в особняке на Тверской, Оскар сказал тост:
— Столь же сильно дивлюсь Государю, осуществившему величайшие идеи для блага своего народа, сколь же и скорблю вместе с его соратниками по Великой вашей потере, — заявил швед на французском, чтоб его все поняли. — Поднимаю этот бокал в его честь, и в честь людей, стоявших у его плеча!
Про соратников — это он меня имел в виду. Я это понял, и все за длинным праздничным столом это поняли. Но наградил высшим Шведским орденом он таки не меня, а князя Долгорукова. Красивая, килограмма на два золотом, цепь, состоящая из стилизованных ангельских крыльев, и белый мальтийский крест под королевской короной — орден Серафимов был красив, но для подданных русского царя, совершенно бесполезен.
Впрочем, Владимир Андреевич был доволен. Даже, в нарушение статута имперских орденов, напялил цепь поверх голубой ленты ордена Андрея Первозванного.
— Апостол у меня уже есть, — крякнул от радости московский губернатор. — Теперь к нему и ангелы добавлены.
Я не завидовал. Никогда и мысли не появлялось, начать коллекционировать ордена. Во-первых, их в мире такое великое множество, что за всю жизнь и десятой части не собрать. Во-вторых, блеск наград просто не прельщает. Наоборот, испытываю некоторое неудобство, когда приходится надевать парадный придворный мундир. Он и без побрякушек изрядно весит. Там, наверное, одного золотого шитья на полкилограмма, а ордена его еще больше утяжеляют. Ходишь этакой тяжеленькой новогодней ёлкой, и боишься спину согнуть лишний раз — есть опасение, что сил не хватит разогнуться.
Так вот. Награду король привез князю, а прицепился ко мне. Так пристал, как тот самый банный лист. По приезду, сразу так и заявил, что, дескать, никакого особенного плана по осмотру старой столицы Империи у него нет, и что он де будет счастлив изволить посетить те же самые местности, где намерен быть и я. Университет? Прекрасно. Съезд юристов? Еще лучше… Ну и претворил свое королевское намерение, как сказать: в жизнь. А с ним и кубанец этот. Их сиятельство, граф Феликс Николаевич Сумароков-Эльстон, атаман кубанских казаков. Лицо неопределенного происхождения. Но дамам нравиться умеет. Этого не отнять. На балах имеет непременный успех.
Таскался этот Оскар всюду за мной, как привязанный, а я все ждал, когда же он речь заведет о поставках для воюющей Германии? Должен же он был рано или поздно затронуть эту тему в разговоре, не зря же он прилип к первому министру Империи, и негласному предводителю про-немецкой партии в стране.
И вот, миновал день почитания славных и всехвальных первоверховерных апостолов Петра и Павла, а Оскар продолжал мотаться целыми днями по Москве. Еще и высказывал мне в пути свое восхищение от участия в столь значимых событиях. Это он о съезде юристов так изящно выразился. Наше с ним там появление вызвало натуральнейший гром аплодисментов, которого даже близко не было в Университете. Студенты приветствовали нас стоя, но хлопать в ладоши от счастья не стали.
И ладно бы он один, ну с охраной и графом Феликсом, со мной ездил. Так за нами следом целая шайка корреспондентов всевозможных газет и журналов таскалась. И если ко мне эти господа лезть с вопросами опасались, то к шведу — как пчелы на мед. А тот и рад. И каждому на каждый запрос неминуемо ответствовал. Так что тянуться это шоу могло бесконечно. И каждый раз приходилось напоминать этому венценосному прохиндиею, что нас ждут в другом месте, и что следовало бы поторопиться.
Ждал — пождал я этого важного разговора, а его так и не случилось. На прощальном приеме король Швеции снова говорил много хорошего, но о той самой теме — ни полслова. А я что? А я обрадовался. Потому что все равно что-то обещать, не посоветовавшись с регентами, я не мог. Я же сам себе не враг. Это уже область международной политики. А туда простому вице-канцлеру Российской Империи вход только в сопровождении аккредитованных лиц. Или, говоря по-простому: рылом я не вышел туда лезть.
Потом уже, покачиваясь в удобном кресле, в своем, персональном, класса люкс, вагоне в сторону Вятки, дошло до меня, почему Оскар даже не пробовал поинтересоваться моим мнением по важной для него теме. Ждал он. Новостей с войны ждал. По его разумению, сила германского оружия не подлежит сомнению, и велика была вероятность, что пока мы с ним в Москве политесы бы разводили, победоносная армия Германской Империи уже парадом по улицам Парижа бы маршировала.
Только зря он это. Если бы у него были те же источники информации, что и у меня, он бы знал, что парада не будет. Что Германия за пару лет столько любимых мозолей в Европе успела оттоптать, что почти без друзей осталась. Мы не в счет. О том, широко разрекламированном документе, под названием «Священный союз трех императоров», я уже докладывал. Филькина грамота, никого ни к чему не обязывающая. Потому и могли мы со спокойной душой — без нашего большого желания, никто нас в войну не втянет — снабжать всяким разным и ту и иную сторону конфликта. Ибо нет такого запрета. Дружественный нейтралитет у нас. И любой каприз за ваши деньги. А если цены не нравятся, ищите товар в другой лавке.
САСШ к бриттам относится настороженно, но Францию любит и уважает. Если галлам станет туго, потянутся через Атлантику караваны сухогрузов с припасами. От нас тоже, если турки все не испортят своей неуёмной жадностью. Впрочем, и на них есть управа. Особенно если Англия вступит-таки в войну на стороне французов. Турки англам столько должны, что под угрозой срыва поставок для воюющей армии, Гранд Флит может и в Стамбул наведаться. И ничего морским королям за это не будет.
