Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь - Абанов Виталий
И тут вдруг до меня дошло. Вот оно! Я поднял к глазам свою правую руку и сжал ее в кулак, словно проверяя новую перчатку, растягивая кожу на сгибах. Никакой боли не было. Ни боли, ни ссадин, ни опухлости, ничего. А ведь я отчетливо помнил хруст, и даже если не было перелома или вывиха, после такого удара неподготовленные костяшки Синдзи-куна просто обязаны были опухнуть. Я встал на ноги и прошелся по комнате, несколько раз подпрыгнул, помахал руками, покрутил шеей, изобразил серию из прямых ударов по тени. Ничего и нигде не болело. Хм. Я нахмурился. Это надо проверить. Когда Нанасэ-нээсан пришла домой поздно вечером, открыв двери своим ключом, первое, что она увидела – это как я отжимаюсь от пола. Классические отжимания, полная амплитуда до касания грудью пола.
– Тадаима, Синдзи-кун! – пропела она, скидывая с себя туфли и потягиваясь. – А ты, я вижу, времени не теряешь! Молодец! Сколько раз отжался?
– Десять, – буркнул я, вставая. Не мог же я сказать своей старшей сестренке, что счет отжиманиям я потерял уже после первой сотни.
Глава 3
На следующий день я сидел на уроке математики и лениво водил ручкой по тетради, делая вид, что записываю все, что говорит Сатоми-сан, размахивающая указкой, словно предводитель команчей – томагавком.
Пришедшая с работы Нанасэ-нээсан нарушила мои эксперименты со своим телом, а с утра у школьника не так уж много времени, режим как у солдата – вскочил, сделал свои нехитрые туалетные дела, почистил зубы и помыл морду лица, позавтракал чем Нанасэ-нээсан пошлет и рванул в школу, как всегда опаздывая. В школе тоже времени не так уж, едва пришел, а уже «динь-донн-динь», мол, урок начинается.
Вот и сижу, глядя в пустоту и пошевеливая ручкой в такт словам учителя, думая о своем. Что в активе – со мной явно что-то не так. Если бы это было в моем мире, подумал бы о чуде или галлюцинациях. В этом мире подумал о магии, или как они там ее зовут – концентрация ки. Пробовал вчера ощутить эту самую концентрацию, только спать захотел. Никакого «внутреннего теплого потока в точке дай-тянь», никакой «манифестации и осознания единения с космосом», как это описывали в каком-то журнальчике.
Да, здесь есть интернет, но его очень мало, и пока я до этого самого источника знаний и порнографии не добрался. У Синдзи-куна была небольшая подборка эротических журналов (подборка, честно говоря нищенская – два журнальчика «Токийские красотки» и один пожестче типа «Сестрички»), да комиксы и истории про местных суперменов, или одаренных. В этой Японии их звали «махоу», то бишь маги. Лично в моей голове эта концепция укладывалась с трудом, маг в моем понимании, это седой старикан в потертом синем балахоне со звездочками из фольги и с широкополой шляпой, распределяющей по факультетам Хогвартса. Меньше всего это было похоже на местных виртуозов-рукопашников, пробивающих ударом руки танковую броню.
Тем не менее крупицы знаний в журнальчиках Синдзи-куна все же были, рекомендовали медитировать и осознавать. У меня в этом отношении пока не заладилось. Зато в результате нехитрых экспериментов я понял следующее: во-первых, у меня/нас появилась сверхбыстрая регенерация. Ну, хорошо, просто быстрая.
С Дэдпулом не сравниться, наверное, однако порез на руке, нанесенный кухонным ножом – зажил почти мгновенно и не оставил шрама. Хотя было больно. Хм, наверное, я все-таки местный Дэдпул, регенерация и дурное чувство юмора. Учитывая его имидж, я просто обязан начать напяливать трусы на голову и подсматривать за девчонками в душевых, в силу местных традиций.
Да, будучи в Карфагене, поступай как карфагенянин… гражданин Карфагена? Что еще?
Во-вторых, исходя из первого, разрывы мышц и усталость также не были проблемой. Проще говоря, я могу тренироваться словно паровоз, приседать и отжиматься практически бесконечно, не уставая. Да, звучит солидно, едва ли не питерская способность, но пардон, господа, что от этого толку, если мой удар по-прежнему разве что муху на щеке серьезного противника может убить? Иных отклонений от нормы в организме за вчерашний день я не нашел. Регенерация и выносливость. Да ладно, неплохо.
Нет, существовало еще кое-что – когда я только начал отжиматься, я кривлялся как червяк на сковороде – слабые мышцы не позволяли сделать четкое отжимание, но к приходу Нанасэ-нээсан я уже исполнял упражнение почти идеально. В моем мире и с таким телом для этого потребовалось бы пару месяцев упорного труда и четко распланированной нагрузки. Ура. Вот тут перспективы меня радовали. С другой стороны, я собирался прожить спокойную жизнь, дарованную мне вселенной, Богом или третьими мистическими силами… Однако всегда проще прожить такую жизнь, какую ты хочешь, если у тебя больше возможностей. Потому…
Тут моего локтя коснулся небольшой бумажный треугольник.
Записка. Да, даже в японских школах во время уроков передают записки. Мобильных телефонов тут пока еще нет. Вернее, есть, но они словно бы из фильмов семидесятых годов моего мира – здоровенные коробки размером с блок сигарет и с огромной антенной, да и доступны только очень богатым людям. Вот у нас с Нанасэ-нээсан даже обычного, стационарного телефона с наборным диском и то нет. Вот и приходится местной школоте передавать с парты на парту записки. Правила школьной переписки: если тебе на парту легла записка, ты обязан передать ее дальше, адресату.
Взглянув на учителя и убедившись, что Сатоми-сан не смотрит в мою сторону, я перевернул бумажный треугольник и прочитал имя. Ямасита. Сперва я не понял, но через долгие две секунды до меня дошло. Это мне. Синдзи-кун никогда не получал записок. Он был словно бы невидимым для социальной среды его класса. Нет, его не игнорировали, с ним здоровались и разговаривали, но, как правило, только по делу. Кто должен дежурить, что принести завтра в школу – это староста, сюда садиться нельзя и следи за своими вещами – все остальные. И конечно же – сгоняй в столовую и купи напитков, а то получишь подзатыльник – Цудзи с его компанией. Вот и вся социальная интеракция. А тут вдруг – записка. Как там – пахнет сиренью и крыжовником, письмо от Иеннифер из Венгерберга. Поддавшись порыву, понюхал бумажку. Не пахнет. Или пахнет, но чем-то трудноуловимо девчачьим, цветочный такой аромат. Не разбираешься ты, брат, в запахах, подумал я, и Синдзи-кун тоже в этом деле профан.
Развернул бумажный треугольник, сложенный в традиции оригами, при этом подумал, что ответное письмо писать не буду – опозорюсь, так сложить я точно не смогу. Хм. Можно ли назвать это приглашением? Четкий почерк, несколько слов. Написано: «На большой перемене подойдешь к нашему столу». И подпись, вернее два иероглифа. Юки Онна. Снежная Королева! Не сдержавшись, покосился в сторону ее парты, едва не заработал косоглазие, но ничего особенного не увидел. Снежная Королева все так же сидела с совершенно прямой спиной и, казалось, была полностью поглощена уроком.
Вот же. Видимо, никакого ответа на это и не подразумевалось. Куда денется Синдзи-кун, сама Юки до него снизошла. Вот что это такое творится на белом свете, люди добрые? Неужели Снежная Королева и ее близняшки после вчерашней драки прониклись ко мне чувствами и захотели устроить оргию где-нибудь в укромном месте школы – проскользнула у меня мысль, и сознание Синдзи-куна, подростка в самом пубертатном возрасте, тут же услужливо подсунуло мне несколько картинок, как именно все это должно происходить и в какой очередности. Мысленно похвалив гибкость участниц процесса и смелость в постижении вершин эротического мастерства, я выбросил эти картинки из головы, ибо нет. Ну никаким образом этого быть не может. Слишком уж велика социальная дистанция между нами, разные ранги, разные ветви влияния. Вернее, вот у нее и ее свиты это влияние есть, а у меня нет. Она – Королева со свитой, отличница, спортсменка, вот разве что не комсомолка, а в остальном – прямо сияющая вершина социальной иерархии. И Синдзи, тряпка-кун, тормозила, трусоватый заика и, вообще, как будто списанный с канона задрот. Друзей нет, социальной жизни нет, есть пара журналов с голыми сиськами под кроватью, которые он истово прятал от Нанасэ-нээсан, а я вот лично подозреваю, что последняя давным-давно про эти журнальчики знала, наверное, еще и посмеивалась про себя. Так что никаких оргий нам сегодня не обломится, а обломятся нам наверняка проблемы. Снова. В любом случае. И отказать, не подойти к ним я тоже не могу – обидятся. Кроме того, что я им обязан (Ая вот вчера кошелек принесла и пиджак мой подержала), так и заиметь личную неприязнь от Снежной Королевы было бы неудобно, м-да… Решение было принято, и, дождавшись звонка, я подошел к столу, за которым оставались сидеть сама Юки и ее близняшки.
