Большие дела (СИ) - Ромов Дмитрий

— Вот, сокол мой, — улыбается Галя. — Артист.

Потом начинают петь актёры, цыгане влёт подыгрывают и получается очень здорово. Царит приятная и тёплая атмосфера, любовь и братство для избранных.

— Иосиф, Иосиф, давай к нам, нужно срочно спеть!

Несколько артистов под руки подводят Кобзона. Я киваю, он меня помнит, разумеется. На открытии в «Москве» он тоже был, правда уже не как исполнитель. Я замечаю, что Галина хмурится, глядя на него. И сам Иосиф, встретившись с ней взглядом, сразу становится серьёзным. Он быстро освобождается от рук своих похитителей и, извинившись, уходит.

Галина качает головой. Что-то было, видать.

— Ребята! — громко говорит она. — Да тише, тише вы! Слушайте! У меня появились новые друзья. Егор, Павел и Ирочка, она же принцесса Монако из ЦК комсомола.

Все аплодируют. К столику возвращается Борис, но на его месте сидит Саша Абдулов.

— Погодите хлопать. Они ещё ничего не сделали. Вот пусть они и споют, раз Иосиф нас бросил и сбежал.

Все хлопают и кричат. Ну, блин.

— Ириш, ты поёшь? — спрашиваю я.

— Нет, — пожимает она плечами.

— А ты, Паш?

— Егор, нет. Точно, нет.

И я нет. Точно, нет.

— Ладно, — уверенно говорю я и встаю из-за стола. — Как выяснилось, среди нас певцов нет.

Публика недовольно шумит.

— Но! — продолжаю я. — Воля Галины, для нас закон. Я спою, но если вы все от этого умрёте, не моя вина. Я вас предупредил.

Народ одобрительно смеётся.

— Можно гитару попросить? Только шестиструнную.

Гитары у цыган шестиструнные. Я подхожу к ним, беру у одного из них инструмент и тихонько наигрываю и напеваю мелодию. Двое оставшихся подхватывают.

— Так, ну, если не передумали, давайте. Песня написана Петром Наличем, но вы его точно не знаете.

Прости, Петя, но я же не за деньги, чисто ради популяризации твоего таланта.

Я начинаю играть и цыгане подхватывают. Они играют, несомненно, в разы лучше меня, но без гитары в руках я бы точно не справился.

Чтобы жизнь моя была прекрасная, как солнышко

Надо мною засверкала золотом березонька

Без тебя я жил один не ведал горюшка

Что ж ты сделала со мной, моя зазнобушка?

Ой, Галя, Галя, моя бабушка сказала надвое

Раз, два, едва ли, не хочу идти, да сильно надо мне

Поднимается одобрительный гул.

И теперь хожу-брожу один по свету я

Плохо ем и мало сплю, один обедаю я

Обломала мою жизнь ты об коленочку

Ой, Галя, Галя, трудно жить в одиночку

Ой, Галя, Галя, моя бабушка сказала надвое

Раз, два, едва ли, не хочу идти, да и не надо мне

Публика взрывается овациями. Галина, не сводя с меня глаз, качает головой, а потом грозит пальцем и выдаёт:

— Давай ещё раз!

На этот раз всё идёт легче и лучше, да и народ подпевает. Припев так вообще гремит над Москвою.

— Боря, запиши слова! — командует Галина. — Будешь мне исполнять.

Шампанское льётся рекой и икра потребляется неограниченно. Всем весело, все оживлены, разговаривают и наслаждаются жизнью, молодостью и дерзостью вседозволенности.

— А ты чем занимаешься? — интересуется у меня Витя. — Я так понял, ты какое-то мероприятие организовывал?

— Да, организовывал, — подтверждаю я. — На Седьмое ноября. Но это так, можно сказать, частная вечеринка была. А вообще-то я комсорг на швейной фабрике.

— Серьёзно? — удивляется он. — Коллеги, значит?

— Приятно, так считать, — улыбаюсь я, — правда моя организация раз в миллион меньше твоей. Но зато, она почти полностью состоит из девчонок. Приезжай ко мне по обмену опытом, так сказать, сам всё увидишь. Или на конференцию какую-нибудь. Я тебе приглашение пришлю. Хочешь?

— Конечно хочу? — смеётся он. — Давай. Отличная идея.

— Ну и культурная программа с меня. Баня, водка, гармонь и лосось.

— Погоди, у вас что, лосось водится? Это ж на Камчатке вроде?

— Это присказка, — улыбаюсь я. — У нас другая рыба. Ну, и охота тоже, если ты любитель.

— Егор, — окликает меня Галя. — А ты Жорика моего откуда знаешь?

— Через общих друзей, — отвечаю я, приближаясь к ней.

— Ну надо же, через друзей? — приподнимает она свои чёрные брови. — А ты что, Витю на охоту приглашал? Он знаешь, до кого охотник? До девиц.

Народ хохочет.

— Так этого у нас тоже хватает, я ему уже пообещал даже. Только в той охоте он добычей будет, девчата поймают и не отпустят.

Все смеются пуще прежнего.

— А меня чего на охоту не зовёшь?

— На охоту? — я усмехаюсь.

— Что?

— Поехали, Галина, я рад буду, так что зову на полном серьёзе. Сезон не закончен ещё, сможем кабана подстрелить или ещё кого. Я сам не особо спец в этом деле, но спецы у меня имеются. Весело будет, только, у нас мороз уже.

— Погоди-ка, а ты случайно не тот Егор… Не тот, что Жорику на охоте жизнь спас?

Все затихают.

— Вообще-то, если разобраться, это он мне спас, — улыбаюсь я.

— Смотрите, ребята, он ещё и скромный. Ну, Егор, ты у нас на все руки, я посмотрю. И в любви мастер, да?

Она смотрит на Новицкую. Та уже изрядно захмелела и, озорно прищурив один глаз, кивает в ответ на Галин вопрос.

— Только, — грустно добавляет Ирина, — мы всего лишь друзья.

— Ну, это дело поправимое! — утешают её новые приятели, а Абдулов приглашает танцевать.

Артисты рассказывают забавные и весёлые истории из своей жизни. Все смеются, всем радостно, и все просто обожают Галю. А пройдёт всего несколько лет, и о ней никто не вспомнит. Её оставят погибать в новой жизни безо всякой поддержки.

Жаль. Мне она понравилась. Хорошая баба, добрая, без звёздных закидонов, без снобизма. Жив буду, помогу. Если смогу, конечно.

Заканчиваются посиделки поздно. Мы долго ждём такси и едва стоим на ногах на краю тротуара рядом с Домом кино. Холодно. Мы с Пашей в костюмах, Ирка-то хоть в плаще. Возле нас останавливается «Мерседес», и из окна выглядывает Галя:

— Эй, шофёр без машины, подвезти?

— Нет, к нам уже едут, — говорю я и наклоняюсь. — Но спасибо.

Я наклоняюсь ниже и заглядываю внутрь. За рулём сидит Борис. Галя, воспользовавшись тем, что я оказываюсь близко, обхватывает меня одной рукой за затылок, притягивает к себе и громко чмокает в щёку.

— Понравился ты мне, Егор, — усмехается она. — Приходи ещё. Боря, не ревнуй, он ещё ребёнок.

Боря, по сравнению с ней, сам ещё ребёнок, но это не моё дело, не знаю, дружба у них там или любовь.

Мы довозим Ирину до дому и она заставляет нас подняться.

— Нет, ночь на дворе, никуда не отпущу. Спите здесь.

Мы сопротивляемся, но в конце концов сдаёмся, хотя это совершенно неудобно. Но, не знаю, может, она боится своего лётчика-налётчика…

— Утром завтрак сделаю, — обещает она и валится в постель.

Паша падает на диван, а я, сбрасываю пиджак и ложусь прямо в брюках рядом с ней. Ирка лежит на покрывале и уже почти спит. Она снова, как в прошлый раз, прижимается ко мне всем телом, обхватывает руками и ногами, как плюшевого медвежонка и моментально засыпает.

Подруга дней моих суровых, голубка э-э-э… не дряхлая, конечно, а, скажем, нежная или лучше властная. Да. Подруга дней моих суровых, голубка властная моя… Спокойной ночи. Я тоже засыпаю. И тут же просыпаюсь.

На самом деле, не тут же, а через три часа. Уже утро. Я умываюсь, холодной водой и бужу Пашу. Сегодня будет много дел, и если всё сделаем, то успеем ещё на вечерний самолёт. Но прежде всех прочих дел нужно сделать одно, самое на этот момент важное.

Мы выходим на улицу и ловим попутку. Б-р-р-р… холодина. Адрес я знаю, этим я уже давно озаботился. Главное вовремя подъехать, чтобы не разминуться и чтобы не стоять два часа раздетым перед домом. Мороза, конечно, нет, но и не май месяц, прямо скажем.

Мы выходим из машины и останавливаемся у подъезда. Я осматриваюсь. Скорее всего, от дома он пойдёт через этот пустынный скверик. Хорошо, только… Блин, так он уже идёт. Вон его фигура в шинели.