Курьерская служба 2. Новичок - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Я очень мало знаю про… вашу организацию. Признаться, я понятия не имею, где дневник, и что в нём…
— Вы лжёте, юноша, — ещё более резким тоном сообщил князь и подошёл ко мне почти вплотную.
— Коснитесь моих висков, ваша светлость. Я всё равно вижу, что вы собираетесь это сделать. Сейчас, погодите…
С этими словами я выудил из-под одеяния цепочку и бросил на пыльный пол. Голицын-младший коротко хохотнул.
— Эльдар Матвеевич, это бижутерия. Ну, многие дворянские особы не сильно разбираются в матрицированных предметах, вы же это изучали, я вчера смотрел ваши оценки. Сглаживающий аккумулятор силы. Весьма слабенький. Толку от него…
— Юноша пытается показаться честным, — кивнул Голицын-старший, разминая и растирая сухие пальцы. — Запиши это плюсом в его… личное дело, сынок.
Пальцы коснулись моих висков. События последних недель пронеслись как в бешеном калейдоскопе — суд, стычка со спортивными фанатами, перелёт, мать, собеседование, Нинель Кирилловна, фотография Нинель Кирилловны в нижнем белье, Алла, поцелуй с Аллой, жена контр-адмирала…
— Хм, — хмыкнул князь. — Полная каша. Какие-то рихнер-игрушки, девушки. Эльза Юлиевна?.. Неплохо. Но самое неприятное, я вижу работу Светозара Михайловича Гастелло. Его почерк. Весьма неприятная личность. Почему вы не сказали, что взаимодействовали с ним?
Леонард кивнул.
— Мы присылали вашей матери точные инструкции, что от него следует держаться подальше. Почему она их проигнорировала?
— А я знаю? — немного резко ответил я. — Вы же видели, что этот Светозар что-то сделал с моей памятью. Я половину знакомых не узнаю. Да и матушка моя не производит впечатления последовательного человека. Он принадлежит к враждебному… клану?
— Тëмная лошадка, — сказал Леонард. — Мы следим за ним, он — за нами. Его воздействие на вас представилось нам крайне интересным. Говорите, его случайно предложила вам ваша матушка?
Отец с сыном переглянулись. Затем князь усмехнулся и обернулся к сыну.
— Знаешь, как там всë было, Леонард? Я предполагаю. Этот индус напросился к ней в клиенты, приобрел парочку картин, попутно прорекламировал свои услуги. Специалистов его уровня и с его навыком по Москве — пара десятков. Не удивительно, что госпожа Циммер вспомнила и нашла в записной книжке именно его.
— Так он же не индус, а мулат? — сказал Леонард.
— Да? Да какая разница. Ладно, — Голицын-старший повернулся ко мне. — Итак, продолжим. Молодой человек, вам известны… истинные причины развода ваших родителей?
— Я был ребёнком, — сказал я. — Догадываюсь, что причиной были супружеские измены. Отца, а возможно, и матери тоже.
Я уже догадывался, что причина несколько сложнее и как-то связана с происходящим, но озвучивать не стал. Князь кивнул.
— Хорошо. Тогда, полагаю, вам следует рассказать небольшую историю.
Глава 4
Голицын-старший несколько угрожающе прислонился к дверному косяку, уперев руки в боки.
— В общем, супружеская измена была лишь предлогом, официальной причиной. Как будто иные дворянские пары на рубеже сорокалетия не погуливают налево! Главной причиной была информация, которой он с вами поделился. Он рассказал слишком много лишнего. Того, что нельзя рассказывать не то, что ребёнку, не приученному хранить секреты — вообще никому. Даже близким людям.
— Но как это могло послужить причиной развода?
На лице князя появилось раздражение.
— Не перебивайте, юноша. Когда факт передачи информации несовершеннолетнему, да ещё и лицу с высоким процентом сечения стал нам известен, мы предложили несколько вариантов. Во-первых, глубокая очистка памяти — примерно то, что совершил с вами Светозар Михайлович.
На этот раз он выдержал паузу. Я промолчал про то, что память у моего реципиента стёрлась совсем по другой причине и парой дней ранее, произошедшего и всё же озвучил:
— Полагаю, отец был против и предпочёл второй вариант?
— Именно. Подобная операция весьма опасна для неокрепшей психики. Он выбрал второй вариант — минимизировать общение с сыном, а сына включить в число кандидатов на вступление в Общество. Под его ответственность. Именно тогда он начал чаще ездить по дальним командировкам.
Я усмехнулся.
— Но как это могло вызвать развод?
— Случилась ещё одна оказия. Оказалось, что, помимо прочего, вы вели некий дневник. В который весьма подробно записывали весьма интересные знания. Причём дневник, судя по всему, являлся матрицированным предметом, иначе бы мы смогли его выявить в ходе удалённого обыска. И ещë более неприятным явилось то, что ваша мать эту информацию прочитала.
Мурашки пробежали по спине. Я представил, что могло произойти после. При всем уважении к обществу светских львиц — умение хранить государственные тайны у дам из этой среды было минимальным.
— Ясно, и вы стёрли ей память. Так?
Голицын-старший резко развернулся.
— Не мы. Ваш отец сам ей стёр. Вернее, заблокировал. Возможно, пока она спала, возможно, поймав нужный момент. И, как он нас заверил — уничтожил дневник. Но вскоре она поняла. Догадалась, в общем, что у неё есть пробелы в памяти и кто это мог сделать. Возможно, он дополнительно заблокировал ей ещё какие-то воспоминания. Так или иначе, это всё хорошо легло на почву измен и очередного кризиса отношений.
Признаться, я на тот момент не решил, как отнестись к этой информации. С одной стороны, это Общество своими правилами заставило моих родителей пойти на развод. С другой стороны, мои родители были разведены в большинстве реальностей, в которых мне довелось побывать. Слишком разные черты характера и разные интересы у них были, лишь в жёсткости им обоим не было равным. Не произойди этого инцидента с дневником — возможно, другие противоречия всё равно бы разрушили брак. Сейчас куда больше интересовало другое.
— Я всё ещë кандидат? — спросил я.
Князь улыбнулся — на этот раз достаточно неприятно.
— Обычно мы не отвечаем на этот вопрос, но скажем прямо — примерно двухсотый в очереди. И поскольку ваши способности и успехи в учёбе остаются весьма посредственными… при всём уважении. Но по ряду характеристик, а в первую очередь, по проценту сечения, как следует из досье, вы лучше многих.
Я кивнул и поднялся со стула.
— Понимаю. Я на пути исправления. И я
