Отшельник (СИ) - Шкенев Сергей Николаевич

Переломить ружьё. Эжектор выталкивает дымящиеся гильзы. Еще два патрона в стволы, со щелчком встающие на место. Тридцать метров? Ближе и не нужно.

Крайний, и показавшийся самым опасным детина с рыжей бородой получил заряд в эту самую бороду и упал. Не так картинно, как в кино, но плевать… Выстрел!

— А-а-а!

Два туриста с воплем бросились в атаку, заставляя Андрея Михайловича материться. Куда, мля, стрелять?

Руки опять быстрее мысли. В патронташе справа НЗ на непредвиденный случай. Турбинки. Порох, правда, дымный, зато храниться могут чуть ли не вечно.

Выстрел! Пуля ударила прорывающегося к туристу с пацаном бандита в спину и бросила лицом на землю. Вторую отправил вдогонку не выдержавшим отстрела и бросившимся бежать отморозкам. Голова бежавшего последним взорвалась ошмётками от попадания приготовленной на медведя пули. Чёрт, высоко пошла, а вроде между лопаток целил.

Снова зарядить… Нет, не успел, бандиты уже скрылись в лесу, и через пару минут донёсся удаляющийся конский топот.

— Что за, нахер, средневековье?

Рука потянулась к карману за блистером с таблетками, но остановилась на половине пути. Как это? Ничего не болит?

Самарин сел на траву, положил рядом двустволку, и прикрыл глаза. Всё случившееся не укладывалось в голове. Каждое событие по отдельности — оно ясно и понятно, но вместе… Да, бандиты, да подстрелил. Это вопросов не вызывает. А кольчуги с саблями вызывают? А покойники с рублеными ранами? А отсутствовавший утром и горящий сейчас баркас? А берег вдруг ставшей широкой и полноводной старицы? Ответов нет.

Шаги послышались. Шаги нарочито громкие и предупреждающие, чтобы не подумал, будто кто-то подкрадывается. Это уже вежливость, что не может не радовать. Кто?

Старший из мнимых туристов, судя по всему. Второй помогает третьему перетянуть рану на ноге, разрезав штанину ножом. Мальчишка рядом с ними смотрит с опаской и угрюмым любопытством.

Старший, не значит старый. Молодой ещё парень с кучерявой и жидкой бородёнкой, что отращивают для солидности и чтобы казаться взрослее. Только не знавшая бритвы борода о том не подозревает и вырастает этаким посмешищем.

Парнишка поклонился, прижав руку к сердцу, и произнёс неожиданное, но вполне знакомое:

— Здрав будь, боярин! — и после короткой паузы. — Ты ли страж Беловодья?

Глава 3

— Раненого на диван! — Андрей Михайлович не был уверен, что гости знают это слово, и показал пальцем. — Сюда кладите.

И сам сел, вытерев панамой вспотевшее лицо. Устал…

Да и было от чего устать — сначала хоронили погибших бандитов, причём «туристы» обобрали их до нитки, бросив в выкопанную неглубокую яму голышом, потом своих. Тех уже честь по чести, в отдельных могилах, с почтением и короткой молитвой. После похорон бородатый парень до самой темноты нырял в том месте, где сгорел баркас, в поисках чего-то явно очень ценного. Вылез мокрый, продрогший, но довольный, прижимая к груди небольшой железный сундучок.

— Мальца сюда положите! — мальчишка добрался до дома своим ходом, но стоило ему присесть, как тут же уснул. — И одеялом прикройте.

Бородатый молча поклонился, а Самарин всё не мог заставить себя подняться с табуретки и собрать немудрёный ужин. Где ещё разговаривать мужчинам, как не за накрытым столом?

Говор у гостей своеобразный, но вполне понятный. Примерно так же разговаривают в белорусском Полесье между Ясельдой и Припятью, где в каждой деревне свой диалект, отличающийся от других лишь количеством употребляемых польских слов. Пришлось там послужить пару лет в молодости, вот и наслушался. Переводчик тут явно не нужен.

Но эти из Москвы. И да, из натурального средневековья.

История их тоже в духе времени. И дело было так…

Великий Князь Московский затеял очередную войну с татарами, но был нещадно бит в месте с войском и попал в плен. Дело-то, в принципе, житейское, и вопрос стоит только в сумме и сроках выкупа — татары не идиоты, и в смысле финансов вполне прошареные типы. Выкуп заплатили, Василий Васильевич вернулся домой, но тут возмутился его родственник Дмитрий Юрьевич, нагревший великокняжеский престол собственной задницей. Тоже не дурак — власть за просто так отдавать.

Так что Василия Васильевича из правителей скоропостижно разжаловали, да отправили с чадами и домочадцами в славный город Углич, ещё не ставший малой родиной Дедушки Мороза. В суматохе верные законной власти люди отбили у узурпатора княжича Тимофея Васильевича, с благородной целью укрыть оного от злокозненных покушений Дмитрия Юрьевича в Нижнем Новгороде, недавно отбитом у жадных татаровей, а ежели там не примут, то в не менее славном городе Муроме.

И всё бы было замечательно, если бы не вспыхнувший в ночи огонёк, напомнивший о старинной легенде, будто есть в этих местах ворота в дивную страну Беловодье, где люди живут без забот и печалей, где нет войн, а рожь на полях родит сам-двадцать. И не только легенды ходили, но и верные признаки существования той страны.

Огонёк вспыхнул, и боярин Телепнёв решил задержаться, чтобы поискать те ворота. Это и сгубило — догнала посланная посуху верхами погоня. Восьмеро было в той лодье, не считая княжича Тимофея, да живи только втроём остались.

Андрей Михайлович вздохнул, вспоминая ночную сигарету и щелчок зажигалки, но промолчал. Винить себя ему не в чем — в его прошлом наверняка случилось то же самое, да и княжича скорее всего пустили под нож. История не знает Великого Князя Московского Тимофея Васильевича. Но слухи о Беловодье заинтересовали, и стоили того, чтобы расспросить подробнее. Юный бородач, представившийся княжьим воем Дионисием, рассказывал многословно и велеречиво, но Самарин уяснил суть.

Несколько лет подряд на московский торг с этих мест привозили невиданной прочности сталь, называемую здесь укладом, а три года назад — дивные пилы, что с лёгкостью берут дубовые брёвна, да два топора, способные перерубить саблю персидской работы. По расспросам купцов выяснили место, где якобы открываются ворота в неведомую страну, но исключительно для людей безгрешных, живущих трудами праведными.

— Сходится, — кивнул Андрей Михайлович. — Полина Дмитриевна про бомжей рассказывала.

Разумеется, Дионисий не верил в праведность побывавших здесь полуразбойников-полубродяг, впоследствии продавших драгоценный уклад и чудесные топоры. Свезло им. А не свезёт ли так ему? И попросил с надеждой:

— Продай нам железо, боярин.

— С херов ли я боярин? — отказался от самозванства Самарин. — Почему так решил?

— Простого воина начальным человеком на пограничную заставу отправить можно, — согласился Дионисий. — Но в Беловодье простых нет.

— А какие тут есть? Что же сразу князем не зовёшь?

Дионисий пояснил. С его слов выходило, что князей на Руси видимо-невидимо, особенно каких-то удельных, а бояре товар редкий и штучный. Причём не каждый князь может боярином стать из-за худородности. Пояснение Самарина запутало и озадачило, особенно после упоминания Литвы, где князья чуть ли не под каждым кустом и на любой кочке. С Литвой, кстати, постоянно воюют. Да и не с ней одной.

Вообще Великое Княжество Московское находится в состоянии перманентной войны. С той же Литвой, с Казанью, с какой-то непонятной Большой Ордой, с Тверью, изредка с Рязанью. Даже с Нижним Новгородом, у которого в давние времена отжали ярлык на великое княжение, за что обиженные нижегородцы однажды сожгли и разграбили Москву, удачно свалив вину на татарского хана Тохтамыша. Ушлые, однако, товарищи…

— А железо, боярин? — напомнил Дионисий и придвинул к Самарину выловленный со дня сундучок.

— Я подумаю, — ответил Андрей Михайлович.

Время на подумать у него было. Гостям из-за сгоревшего баркаса не на чем продолжать путешествие и придётся ждать оказии в виде проплывающих по Клязьме купцов. К большому удивлению, именно Клязьма служит оживлённым торговым путём между Москвой, Нижним Новгородом, а так же дальше, до Казани и Каспия. По Оке слишком опасно — то татары на отмелях прихватят, то мордовцы на лёгких лодках засаду устроят. Дюжиной лодий с надёжной судовой ратью пройти не проблема, а вот в одиночестве соваться не стоит. Сколько таких храбрецов сгинуло без вести, что и не сосчитать.