Олег Ёлшин - Франсуа Винсент
Теперь он многое понимал. Эта рука скупости протянулась из глубины веков, схватив его за горло. Теперь он знал все – как звали его в той жизни, почему он в совершенстве владел фехтованием и сидел верхом, знал, что любил ту девушку, не понимал одного – за что он должен был отвечать? Ему выставляли счет спустя три столетия за то, чего он не совершал! Он ничего не сделал! Что за преступление – не отдать чужие долги? Но теперь эти долги почему-то принадлежали ему.
«Пока ты не окажешься в его положении, хотя бы на один день – ты будешь один. И не будет тебе покоя…»
Ничего себе! За что он должен поломать свою жизнь? Они взяли его за горло. Кто они? Он привык стоять к противнику лицом к лицу и всегда побеждать. А этот противник затаился в глубине сознания, в памяти, мучил его, и он не знал, как с ним бороться!
Пусть так! Пусть он готов платить за то, что натворил, но он ничего не совершал! Он не сделал то, что, может быть, должен был сделать! И это еще вопрос – должен ли? А тот слабовольный псих Гаспар не выдержал и прыгнул с обрыва. Но, при чем тут он! Нет таких правил! Это не по понятиям! Он что, должен отвечать за каждого бездомного, который на паперти протягивает руку? И что значит – «поставить себя в его положение». Что значит – «хотя бы на день»? Как такое возможно? Подарить кому-то бизнес, капитал, стать нищим, а завтра попросить все назад? Такого не бывает! Это бред!
Но мука, которая обрела очертания вины за то, что случилось когда-то, не давала ему сдвинуться с места.
– К черту! В Москву! Домой!.. А девчонка? Он купит тысячу таких! Хватит! Он нормальный человек. Поставит в церкви свечку! Подарит десять, нет пятьдесят тысяч баксов детскому дому. Пусть маленькие засранцы радуются, пусть эти деньги разворуют! Должен?! Что же – поиграем!
7И снова полет – удобные кресла, вежливый стюард, в салоне никого, только он один. Почему-то не спалось. Обычно на обратном пути он всегда спал, откуда бы ни возвращался. Раньше отлет для него означал начало приключения, которое сам придумает и сам оплатит, а возвращение – просто домой, где никто особенно не ждет, и летит он в свой большой дом и свою жизнь. А окружавшие его люди, лишь необходимые атрибуты жизни – подчиненные, коллеги, женщина в постели. Так он построил свою жизнь, и последние десять лет все было легко и просто. Он был баловнем судьбы. Когда исполнилось тридцать, уже успел кое-чему научиться, кое-что заработать. Тогда у всех были равные стартовые условия – такие были времена – начало 90-х. А потом, за эти последние десять лет, он словно сорвался и без остановки поднимался все выше и выше. Это был вертикальный взлет без виражей и падений! Он уверенно расширял бизнес, всегда попадал в нужные места, удачно заводил знакомства, которые помогали шагать еще дальше. Он успешно лавировал по минному полю московского бизнеса, и все сбывалось. Иногда даже удивлялся, ставил самые немыслимые задачи но, неожиданно для самого себя, сбывалось все. Словно, его кто-то вел за руку, уверенно поднимая на эту высоту.
Бросил взгляд в иллюминатор.
– Да! Высоко подниматься – низко падать. А высота, однако… И кому это нужно, прошло уже три сотни лет?… Снова начинается бред, – подумал он…
Он действительно был очень богат. Миллион, десять, тридцать, уже больше ста. Трудно представить себе – на что можно потратить такие деньги. Он не коллекционировал картины, не скупал недвижимость, не занимался политикой – от нее воротило – хотя, был знаком со многими сильными мира сего. Тогда, зачем ему столько? Но, глупо отказываться от того, что само плыло в руки. Так поступил бы каждый нормальный человек. Он занимался достаточно честным и высокотехнологичным бизнесом. Не шел по «костям» конкурентов… насколько это было возможно. Не был жесток, наверное, был хорошо воспитан, поэтому в своей среде пользовался уважением, которое отличало его от других. Что поддерживало его, что гнало сюда, на этот верх? Наверное, азарт человека, которому все удается. Он давно опередил сверстников и чувствовал себя в этой жизни комфортно. Не было семьи, детей… Почему? – подумал он. – Еще не время. Да, и не встретил с тех студенческих времен женщины, от которой хотелось бы иметь ребенка. А сейчас ему было всего-то около сорока. Хотя, друзья из прошлого давно обзавелись семьями и не по одному разу. Но, где взять эту женщину на такой высоте, в этом пустом салоне, в охраняемом офисе? А, может быть, там внизу, где они ездят в метро, ходят по улицам без охраны, и осталась она?
Вдруг подумал, что нет ни одного человека, с которым он мог бы поделиться и доверить все это. Кому такое расскажешь? Юристу, врачу, чиновнику мэрии, адвокату, подружке? Почему-то снова вспомнил Мари. Нет, не ту из далекого прошлого, а эту, реальную, с красивыми загорелыми руками, со смеющимися детскими глазами. Наверное, она могла бы его понять. Хотя бы поверить в то, что он не сошел с ума.
И снова не понимал, в чем он виновен. Одно знал точно – все это реальность, все было на самом деле, было когда-то давно – триста лет назад. Он видел это собственными глазами. И, теперь ему не нужны были доказательства, как бы абсурдно все не казалось. А, поскольку, такое никому не расскажешь, придется справляться самому.
Сидя в офисе, он долго и рассеянно слушал, как его заместитель рассказывал о конкурсе проектов, который они выиграли. Зам. был в приподнятом настроении, на него впервые оставили такое дело, и он с ним справился. А теперь гордо докладывал подробности. В который раз бросал взгляд на шефа, и недоумевал. Наконец, воскликнул:
– Шеф, вы как будто не рады?
А в ответ услышал:
– Это для тебя впервые – я столько тендеров выиграл – не удивишь. Как будто могло быть иначе.
Наконец, очнулся от своих мыслей, немного подумал, посмотрел на зама и спросил:
– Скажи-ка мне… та девчонка, которую ты поймал в аэропорту… Ты заблокировал ее карту?
– Конечно! При вас тогда же позвонил в банк.
– Да – да, я забыл… Пожалуй…
Помолчал еще немного…
– Знаешь что, позвони и сними блокировку. Решит сама, как ей жить. Большая уже девочка. Пусть тратит то, что там осталось. Сделай с уведомлением, чтобы она была в курсе.
Заместитель удивился, немного помялся и ответил:
– Я не успел рассказать… Думаю, ей это ни к чему. Пока вас не было…
– Что еще?
– Пока вас не было, она занесла это, – и протянул большой конверт, из которого со звоном выпали ключи. Еще там находились документы на квартиру и магазин, доверенности и кредитка. Здесь было целое состояние. Состояние для какой-то девчонки с периферии. Но, почему-то все это лежало здесь на его столе в виде никчемных бумаг…
– Скажи, – спросил он зама, – больше она ничего не просила передать?
– Нет, только это.
– А кто тот парень, помню, ты это выяснял?
– Какой-то художник…
– Кто такой? Мы его знаем? Сколько стоят его картины? – оживленно перебил он.
– Нисколько. Их никто не покупает. Рисует и складывает. Снова рисует. Непризнанный гений!
– И все?
– Все.
Они немного помолчали.
– Молодой? – с надеждой в голосе спросил он.
– Да,… такой же, как и мы, лет сорок – сорок пять… – получил он безжалостный ответ.
– Вы меня извините, шеф… – тактично добавил зам, – странная она какая-то.
– Да, странная… – пробормотал он. – Ладно, возьми все это, – и показал на конверт с документами и ключами. – Отдай в агентство, пусть заберут и с концами. Цена значения не имеет. Все.
Уже две недели, как он вернулся из Испании… Или из Франции. Скорее из Франции, куда ездил и откуда потом сбежал, а на обратном пути даже не взглянул на горы. Снегу в этом году было много. Скоро сезон закончится, а он так и не съедет с горы и пропустит сезон. Но, почему-то не тянуло вставать на лыжи, перелетать с одной горы на другую, с подъемника на подъемник. Хотя, напрасно. Там, наверху, можно ни о чем не думать, просто лететь навстречу ветру и неизвестности. Почему он так любил этот скоростной спуск, когда любую голубую трассу можно превратить в черную и неукротимо мчаться с нее? Потому что там он всегда был один. И один на один с горой и скоростью, и ветром в лицо. Потому что он так жил и летел без остановки, никогда не падая, мчался навстречу препятствиям и всегда побеждал. Но, снова оставался один.
Неизвестность. Теперь каждый день он не знал, чего ему желать. Он был выбит из накатанной колеи и чувствовал неуверенность, словно боялся упасть. В его жизни появились люди, о которых он не мог не думать. Не мог и не хотел. Те люди – три сотни лет назад, и эта девушка – сегодня, на лошадиной ферме. Она ходила по своей земле, по булыжной мостовой, жила в доме, где висели портреты предков, иногда бросала взгляд на его разрушенный замок, и тоже была совсем одна. Так ему казалось. И он не мог о ней не думать. Иногда вспоминал ее с удовольствием и радостным предчувствием, хотя, была она так далеко. Временами так хотелось перелезть через старинный забор и видеть ее снова. Что это было?
