Сила Чести (Третья жизнь Архимага) - Иван Николаевич Щукин
Далее я рассказывал про северные земли, про экспедицию, которую туда отправил. Про возможное княжество.
Васька слушала раскрыв рот, и весь день старалась не отходить от меня ни на шаг. Лишь раз снова расплакалась, вспомнив про Ярика. Жаловалась, что её даже не отпустили к нему на тризну.
Ирина же тоже почти всё время сидела с нами. В разговорах практически не участвовала, но судя по виду, ключница и так была счастлива.
Я же, глядя на девушку и женщину, решил, что больше их не оставлю. Заберу с собой, хоть в столицу, хоть на север.
Спать разошлись рано. К вечеру у Васьки кончился заряд, и она откровенно начала клевать носом. Да и сам я практически засыпал, ведь так и не отдохнул с дороги.
Зато рано утром, когда меня разбудил Сильнов, я словно заново родился. Энергии было хоть отбавляя. И не только у меня. Ведь стоило мне спуститься к завтраку, как одетая в дорожный костюм Василиса заявила, что тоже поедет на тризну. Что имеет на это право, ведь это и её род. И я не решился спорить, признавая её правоту.
— Александр Сергеевич, — обратился я к Сильнову, который всё это слышал. — Ты охрану хорошую подбери тогда.
— Двадцать воинов уже готовы, уверенно ответил боярский сын. — Лучшие. Вместе со мной два Витязя.
— Отлично! Думаю, хватит, — прикинул я. А сам подумал, что уже настолько привык к Михалёву с его людьми, что к другим бойцам не смогу относиться с полным доверием. Не в том смысле, что они могут придать. Нет. Просто с Умником мы уже сработались и понимали друг друга практически без слов. Но нужно отвыкать. Давно уже думал, что Михалёву нужно расти. Парень смышленый и титул боярского сына заслужил. Тем более, что более верного человека ещё стоит поискать.
В посёлок Дёмино добирались довольно долго. А всё из-за экипажа, в котором ехали Васька и Ирина. Причём ключница решила отправиться на тризну сама, никого не спрашивая. Но спорить с ней никто не собирался.
Мы же с Сильновым и бойцами ехали верхом.
Одно место, уже на подъезде к посёлку, показалось мне смутно знакомым. И, немного поломав голову, я вспомнил. Именно здесь началась моя жизнь в этом мире. И именно здесь убили настоящего Маркуса Дёмина!
Чёрт! Я ведь в самом начале думал, что рано или поздно обязательно найду тех четверых недоумков и отомщу. А сейчас тот случай даже как-то из памяти почти стёрся. Да и не мои то были воспоминания, а Маркуса.
Да уж, на фоне моих сегодняшних проблем, то, что произошло на этой дороге, кажется совсем незначительным. Но всё же зарубку в памяти нужно сделать.
В Дёмино нас пропустили без проблем. Даже не стали проверять, кто сидит в экипаже. И этот факт меня порадовал. Значит, всё ещё считают своими. Что, с учётом предстоящего вассалитета, очень хорошо.
На полпути к главной усадьбе рода нас встретил Иван Васильевич с несколькими сопровождающими. И вот у него вид был усталым, словно за прошедшие сутки боярину так и довелось отдохнуть. Хотя, возможно это из-за того, что сегодня боярину Дёмину предстоит отправить души практически всей родни к богам. Даже не знаю, как пережил бы такое на его месте.
Перебросившись с Иваном Васильевичем буквально парой слов, мы все вместе поехали к противоположенному краю посёлка. Именно там, на большом поле, пройдёт тризна.
Пока ехали, я вертел головой, вспоминая эти места доставшейся мне в наследство от Маркуса памятью. И в итоге понял, что все эти виды и воспоминания не вызывают в душе никакого отклика. Всё было чужое.
Но самое интересное, что тоже самое я могу сказать и про Ульчинск. За время моего отсутствия этот город, как и всё княжество, стал чужим. А домом я в данный момент отчего-то считал столицу. Даже странно, если учесть, что долгое время в Москве я, можно сказать, ютился в не особо удобном съёмном доме.
Немного не доезжая до нужного места, мы все спешились, и дальше пошли на своих двоих. И лишь только выйдя на огромное поле, я проникнулся трагичностью момента.
В этом мире, по крайней мере у русичей, к похоронам родни и друзей относятся иначе. На тризне никто не оплакивает ушедшего. Напротив, люди вспоминают его добрым словом и стараются веселиться. Чтобы душа покойного, отправляясь к богам, запомнила родню в лучшем свете и оставила все горести в этом мире.
Сегодня же всё было иначе!
Больше сотни погребальных костров заняли почти весь центр огромного поля. Слева, в полной боевой выкладке, в начищенной броне, выстроились воины рода. Чуть дальше стояли простые жители посёлка. Было их очень много. Навскидку — несколько тысяч. И все эти люди молчали. Тишина была просто оглушающей. Невозможной, для такого большого скопления народа. Но, тем не менее, так было.
А я только сейчас понял, что род потерял не только членов правящей семьи. Были и сопутствующие потери. И судя по количеству погребальных костров, было их неимоверно много.
Мы, род Северских, не сговариваясь, встали чуть в стороне от Дёминых. Иван Васильевич увидев это, сначала нахмурился, но затем кивнул и направился к кострам. Там его уже ждали несколько детей боярских и какие-то жрецы.
Дойдя до места, боярин Дёмин осмотрелся, и как-то резко осунулся, разом постарев лет на десять.
В это время от воинов Дёминых в нашу сторону направился один человек. И лишь когда он подошёл поближе, я его узнал. Снегирёв Артём Романович, если не ошибаюсь. Боярский сын из Старшей ветви рода, что командовал моим выселением с китайской улицы.
В тот раз он не показался мне особо приветливым. Сейчас же лицо Снегирёва и вовсе было злым.
— Вы чего тут забыли, Северские? — прошипел он, подойдя вплотную ко мне и Сильнову. — Поглумиться пришли?
— Тёма, ты в своём уме? — искренне удивился Александр Сергеевич. — Что ты такое несёшь?
Надо сказать, что я и сам офигел от таких обвинений. Но решил промолчать. То ли Снегирёв реально не в себе, то ли это какая-то провокация. Потому что он не мог не видеть, что пришли мы в компании главы рода.
— Это вы не в своём уме, раз осмелились явиться! — всё так же
