Вампиры тут беспризорные - Тони Марс
— Тогда я бы хотел услышать свое пророчество целиком. — проговорил Степан, задавив неприятное чувство.
— Тогда слушайте. — изрек священник, прежде чем закрыть глаза, — Вам выпал непростой путь, но награда окупит все ваши страдания. Вас будут терзать сомнения, но Бог обещает, что вы не умрете в ближайшие пять лет, поэтому даже когда будет невыносимо тяжело, продолжайте бороться. И по истечении этого времени вы либо исполните свое предназначение, либо покинете этот мир. Бог дарует вам и силу, и власть, которые алкало сердце ваше. Вы сотворите много великих дел, которые не совершал никто до вас. — священник на мгновенье умолк, хмурясь, — Запомните, что бы не случилось, ни при каких обстоятельствах не убивайте дракона. И тогда Бог сохранит жизнь той, что в вашем сердце.
И Степану стало дурно от мысли, что Маниэр могла погибнуть, не услышь он свое пророчество.
Слова священника заставили всерьез обеспокоиться о будущем: что же такого должно случиться, чтоб Степан был готов убить герцога Ибенира? В том, что речь шла именно об этом драконе, вампир не сомневался.
— Что значит стать стеной? — приглушенно спросил Степан, приняв правду такой, какая она есть. Если его путь — это бесконечная борьба, значит,он будет бороться.
— Я не знаю. Слова пророчества можно трактовать по-разному, что Бог хотел сказать, вы поймете сами, когда придет время. — туманно произнес священник, — Бог приготовил для вас прекрасное будущее, вопрос лишь в том, хватит ли у вас дерзновения и отваги его получить. Творец желает счастья каждому живому существу, населяющему наш мир. И переселенцы не исключение.
— Монстры и химеры исключение. — брякнул кто-то из зала, но тут же пристыженно закрыл рот. Позор какой, вместо того, чтоб молится, грел уши! Да его вся родня за такое выпорет.
Степан понимал умом, что ему сказали правду, но это было слишком сложно принять.
Если всё как сказал священник, то почему столько попаданцев страдают? Да и не только попаданцев. В этом мире было слишком много несчастных, и потому от слов священнослужителя что-то болезненно щемило в груди.
Разве такого счастья им желал Бог? Непонимание и горькое отчаяние захлестнули Степана.
— Он знает прошлое ни будущее, — продолжил священник, — Богу известно, кем ты был прежде и кем станешь, Творец всегда старается уберечь каждое создание. — но это не то, что Кифен хотел знать, сейчас слова лишь разбередили старую рану, о которой он так старался забыть.
И Степану вспомнилась его погибшая сестра. Почему тогда Бог забрал её, не его? Почему допустил, чтоб она умерла?
— После всего того, что было, как я могу верить? — с болью ответил попаданец, отворачиваясь.
— Та, за кого болит твое сердце, живет жизнью лучшей, чем ты можешь вообразить и ни в чем тебя не винит. Никто не винит тебя в том, что произошло. И ты не вини себя. — тихо ответил священник, а Степан захотелось разрыдаться, словно ребенку. Разве он сможет когда-то простить себя?
Но такова правда, с которой Степан уже много лет не мог примириться: никто не винил его в той трагедии, кроме него самого.
В горле встал ком, попаданец боялся, вдруг и София попала сюда, в этот безжалостный суровый мир. Поэтому он спросил другое, но не менее волнующее его:
— А как же другие? Другие попаданцы? Если ваш Бог любит каждого, почему они бедствуют и страдают?
— Разве кто-то из них хоть раз пришел к Богу? — задал встречный вопрос священник, — Каждое дитя, приведенное в этот мир, имеет свое место, и для каждого Бог уготовил счастливое будущее. Но как много осмеливаются прийти и хотя бы просто узнать божью волю на свою жизнь? Как много готовы следовать Божьему слову и отказаться от искушений мира?
— Разве их так мало? — вопрошающе произнес Степан.
Священник опечаленно вздохнул. Их было так мало, что сердце разрывалось от разочарования. О, сколько же душ так и не обрели своего места, не стали счастливыми просто потому, что не знали, куда идти!
— За всю историю лишь пятьдесят переселенцев ступали в храм, и каждого Бог одарил своей милостью. И сегодня Небесный Отец привел тебя сюда, чтобы ты получил благословение. Бог хочет действовать через тебя и убрать горе от лица твоих земель. Хочешь ли ты того же?
Степан, как вампир от религии и веры далекий, снова запутался. Знаете, выражения верующих иногда вызывали недоумение и пугали. Все эти «встретиться с Богом» и «Действовать через тебя» заставляли как минимум напрячь извилины.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Он типа вселится в меня? — с сомнением протянул Степан, потому что как ни глянь, а он со своим образом жизни до такой чести недотягивали. Да и тело так себе, вампирье, кто ж в него добровольно вселится?
— Нет, — хохотнул священник, — вам достаточно следовать Божьей воле и созидать мир на своих землях и вокруг себя. Если видишь голодающего — дай хлеба, бездомного — дай кров или милостыню, сироту — позаботься.
Как-то слишком просто?
— Я понял. — кивнул попаданец. Как-то не так он себе представлял жизнь праведного человека. Ну в смысле, вроде всё правильно, но недостаточно возвышенно. Слишком уж приземленно.
— А теперь подойдите, я благословлю вас.
Степан опустился на одно колено и склонил голову. Хорошо, что по дороге в молитвенный зал разглядывал фрески, а то б и не знал, как должна проходить церемония благословения. Священник возложил на него руки и запел молитву, остальные вампиры подхватили песнопение и по залу разлилась красивая журчащая мелодия.
Теперь уже не было ни света, ни гула, ни других спецэффектов. Голоса Эвинских погружали сознание в сонный транс, и Степан поймал себя на мысли, что так спокойно и безмятежно, как в эти минуты, не чувствовал себя уже лет десять.
После благословения утренняя молитва закончилась. Эвинские начали медленно разбредаться, Степан передал главе клана послание герцога Касара и в сопровождении священника направился к выходу из зала.
— Это ваш подчиненный, верно? Он хорошо чувствует духовную материю, у него настоящий дар. — попаданцу захотелось полукровку стукнуть. Талантливый засранец, как ни глянь, а головой пользоваться забывает.
Да и на фоне столь блистательного самородка, как Веце, Степан казался серой посредственностью. Мда, теперь из-за полукровки самооценка вампира упала ещё ниже.
— Веце во многом талантлив. — с
