Новая жизнь 7 - Виталий Хонихоев
— Подкрепляет душу мою, направляет на стези истинные ради имени Своего… — слезы застилают мои глаза, но моя рука тверда. Гремят выстрелы — это уже мертвые руки стискивают оружие, и случайная пуля обжигает мне висок своим жарким дыханием. Я вскакиваю на ноги и отжимаю кнопку на рукоятке. Магазин падает вниз, там есть еще два или три патрона, но у меня может не хватить времени поменять его потом, сейчас короткая передышка и две-три секунды я беззащитен. Двигайся! Я перехватываю полный магазин из паучера на поясе и мгновенно нахожу шахту магазина в рукояти, привычным, отработанным десятки тысяч раз движением — вбиваю его в рукоять. Необходимости передергивать затворную раму нет, патрон все еще в патроннике, я снова готов идти дальше. Сдвигаю дверь в сторону и тут же падаю на пол. Гремят выстрелы и над моей головой пролетают вестницы Смерти. На секунду закрываю глаза. Тут же открываю их снова. Я — готов. Моя главная задача — не выпустить Темного сегодня, у нас хватает проблем и без него. Я — спокоен. Я — все еще человек и мне не чужда рациональная мысль и даже эмпатия. Я — все еще я.
Срываю с пояса «флэшку» и закатываю ее внутрь. Внутри — паника, крики, выстрелы. Грохот!
— Если и пойду я долиной смертной тени — шепчу я и делаю шаг. Еще. В помещении семеро, четверо держатся за лицо, двое лежат на полу неподвижные и из-под них расплываются темные пятна крови, один — стоит в центре, за столом и смотрит прямо на меня.
— Тунц! Тунц! Тунц! Тунц! Тунц! Тунц! — выплевывает металл мой «Глок» и четверо — падают на пол, темные брызги летят во все стороны и Темный внутри меня хохочет и торжествует.
— Если и пойду я долиной смертной тени — повторяю я непослушными губами: — не убоюсь я зла, потому что Ты со мной…
— Я не знаю, кто ты такой, но ты совершил большую ошибку! — рычит Кума, это он стоит посреди комнаты для переговоров. За накрытыми столами, лицом в блюдах, в деликатесах и яствах — лежат его партнеры по переговорам, со столов капает кровь, под ногами — хлюпает вода и вяло плещутся золотые рыбки из разбитого аквариума. Над нами — золоченный потолок с драконами и тиграми, в руке у Кумы — револьвер. Но он уже стрелял из него, он пуст, потому Кума отбрасывает его в сторону пренебрежительным жестом и достает откуда-то полоску металла, тускло взблеснувшую отражением света красных фонариков, словно бы уже покрытый кровью.
— Давай! — он срывает с себя пиджак и закатывает рукава, обнажая мускулистые запястья: — ну! Кто бы ты ни был! Ты сейчас умрешь в мучениях, а я прикажу приготовить твою печенку в масле!
— Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих… умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена… — шепчу я. Внутри меня дергается и что-то рычит Темный, но я контролирую его. Я тут главный. И я не дам тебе превратить аккуратную работу профессионала в кровавый кошмар. Знай свое место.
— Что?! Что ты там бормочешь? А? — Кума открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но я уже поднял руку с пистолетом и метки на мушке и целике уже сошлись воедино. Тунц! Тунц!
Некоторое время он еще стоит на ногах и его глаза все еще смотрят на меня, так, словно он не верит в происходящее, ждет, что я стяну маску с лица и скажу «это была шутка, Кума-сан, ну что вы!», но вон его глаза нашли что-то за мной, за пределами этой комнаты, что-то очень далекое и его лицо исказил страх. А потом он рухнул. Словно большое дерево в лесу, окончательно и бесповоротно. Подсознательно я словно ожидал треска веток и эха, как в зимнем лесу… но оябун побережья упал с глухим стуком, как и обычные смертные… ударился головой о столик, перевернув чашу с кусочками вяленного кальмара и разбросав их вокруг.
— Хорошего посмертия и удачного перерождения, брат. — говорю я: — надеюсь в следующей жизни ты не совершишь тех же ошибок. Надеюсь в следующей жизни мы сможем стать друзьями.
Осматриваюсь. Что-то в происходящем не дает мне покоя… ах, да. Двое, которые уже лежали на полу. Они убиты ножом, вернее — вакидзаши. Нет, не так. Они — совершили сеппуку перед боссом. Тот, что слева — очень похож по описаниям на Хиро. Хм. Вот как тут дела делаются.
— Благость и милость твоя… — магазин падает на пол, взамен защелкивается запасной: — да сопровождают меня все дни жизни моей… — все, мои дела здесь закончены, теперь время самого сложного маневра ассасина — уйти живым, целым и невредимым. Это будет сложно, учитывая, что выстрелы слышали все в поместье. Времени прошло очень-очень мало, это субъективно, кажется, что вечность я тут стою с пистолетом над телом Кумы, на самом деле… бросаю взгляд на часы. На самом деле с момента как мои ноги коснулись дорожки, вымощенной круглым камнем по эту сторону забора — прошло только четыре минуты. И если я потороплюсь, то у меня есть шансы уйти до того, как миллион разъяренных якудза погребут меня под своими телами.
Еще раз бросаю взгляд на тела. Тунц! Тунц! Тунц! Тунц! — иногда способность человеческого тела к выживанию поражает и не надо скупится на патроны, если хочешь быть уверен, что ты поставил точку. Убедившись, что теперь никто из лежащих на полу не встанет и никакая медицинская помощь не поднимет их на ноги — я подбираю упавший магазин и бегу к двери. Проверяю коридор. Чисто. Бегу по коридору, ускоряясь, вырываюсь на улицу и вижу … да, так и есть, во дворе практически все якудза, которые есть в поместье… но они сражаются между собой! Мелькают клинки, бейсбольные биты, где-то бой идет врукопашную…
— Аааргх! — на меня набрасывается ближайший с коротким клинком в руке. Отступаю назад и … тунц! — выстрел в корпус, тунц! — следующий выстрел в голову. Он падает, роняя
