Лучший из худших - Дашко Дмитрий Николаевич

Меня уже ничто не могло остановить. Я гнал, гнал и гнал. И только когда почти поравнялся с нашими БМП, остановился, не веря в то, что всё, я вырвался на свободу. Почти сразу понял, что у меня больше нет сил, а в груди колет, и тогда согнулся пополам и стал тяжело дышать.

С БМП спрыгнул мехвод, подошёл поближе.

– Боец, ты чего?

– Я… я ничего, – только и смог выдавить я из себя.

– Вас же было двое. Где второй, Батыр? Он остался там, в лагере?

Я вспомнил, что мы не успели сообщить об аномалии. Не хватало, чтобы они ещё полезли туда за Батыром.

– Боюсь, что его больше нет, – признался я.

– Мы слышали взрыв. Вы нарвались на мину?

– Нет, это была граната. Она взорвалась… случайно… – Я понял, что нормального объяснения мне не найти, и, пользуясь тем, что пока не задают неудобные вопросы, продолжил: – Там в лагере аномалия, «машина времени». В общем, мы попробовали от неё удрать. Мне повезло, а Батыру… – Я помедлил, прежде чем соврать: – Короче, он отвлёк аномалию на себя и дал мне сбежать.

Даже не знаю, почему я сказал именно так. Батыр погиб, и, по идее, ему уже всё равно, но мне захотелось оставить о нём светлую память. В конце концов, он действительно долго возился со мной, ну а что касается остального… Кто знает, может, и мне придётся принимать такое вот шкурное решение в будущем. Хотя не приведи господь!

– Да… – Мехвод вздохнул и стянул с головы шлем. – Батыр всегда был настоящим мужиком. Тебе, салага, надо теперь до конца жизни на него молиться. Он ведь тебе жизнь спас.

– Обязательно, – пообещал я.

– Мы так понимаем, что живых больше не осталось?

– Да. Персонал лагеря и охрана погибли, потом ребята из нашего отряда. Уцелел только я.

– Гребаная служба! – сплюнул мехвод, и я понял, что согласен с ним как никогда. – Сколько классных мужиков тут погибло! – Он посмотрел на меня: – Перевёл дух?

– Ага, – кивнул я, прислушавшись к своим ощущениям.

– Тогда дуй на борт, поедем на базу докладываться. Там уже начальство с ума сходит.

Я полез в люк и, оказавшись на сиденье, невольно вздрогнул: было так непривычно находиться в десантном отсеке в одиночестве. Больше не было и не будет Батыра и других ребят, многих из которых мне так и не довелось узнать получше. Аномалия превратила их в пыль и развеяла по ветру.

Экипаж связался по рации с базой и, получив приказ, открыл по полевому лагерю огонь из всех стволов. Десятки снарядов и сотни пуль избороздили всё его пространство. Один из кунгов, в котором хранилась горючка, взорвался. Его примеру последовал другой. Ещё немного – и там бушевало уже целое пожарище.

– Вот так! – довольно сказал стрелок, поворачиваясь от прицела ко мне. – Аномалию, конечно, не разрядили, но зато больше сюда никто не сунется.

БМП стала быстро набирать скорость, увозя меня всё дальше и дальше от места, ставшего братской могилой для нескольких десятков человек. А я снова вспомнил слова об атомной бомбе, сказанные Батыром. Может, ну их на хрен, все эти учёные изыскания? Если не получается сбросить бомбу на «Объект-13» авиацией, можно, в конце концов, привезти заряд и подорвать его, чтобы разнести всё к ипеней матери. Так, наверное, будет больше пользы…

Глава 15

В кабинете было душно: опять что-то сломалось в системе вентиляции. Техники обещали устранить поломку ещё вчера, но, как водится, обещать – одно, а жениться – другое. В общем, «свадьба» откладывалась на неопределённый период.

Обитатели подземного бункера изнемогали от духоты и в буквальном смысле обливались потом, однако начальник «Объекта-13» подполковник Кашин держал мундир застёгнутым на все пуговицы, и никакая сила в мире не могла заставить его нарушить хотя бы одну букву устава.

Елизавета помахала файликом с документами, использовав его в качестве веера. Разговор выдался трудным, впрочем, иного она и не ожидала. Битый час шло её сражение с несгибаемым начальником «Объекта», и пока что все её аргументы разбивались о неприступное упрямство офицера.

– И всё-таки я настаиваю на Ланском, – повторила она, чувствуя, как пот струится между лопатками, а офисная рубашка липнет к телу.

Ещё немного, и одежда превратится в мокрую тряпку. Хотелось вернуться к себе в комнату, принять душ, накапать ликёра, провезённого контрабандой, и завалиться спать, надеясь, что завтра ей удастся найти такие доводы, которые заставят поменять мнение даже такого «дуба» (так она про себя звала подполковника), как Кашин.

– Почему именно Ланской?

Во взгляде подполковника Кашина сквозило явное недоумение вперемешку с всё более и более плохо скрываемой злостью. Ещё немного, и порог терпения будет преодолён, Кашин сорвётся. Ему всё труднее было скрывать свои чувства.

Офицер с трудом взял-таки себя в руки, чтобы продолжить:

– На мой взгляд, Ланской – кандидатура абсолютно неподходящая. Я даже не хочу напоминать, что в батальоне он без году неделя, совсем зелёный новобранец, которого опасно отправлять на задания. Вы это знаете не хуже меня. Коснусь только его биографии. – Подполковник стал раздражённо перечислять: – Опустим годы его гражданской жизни и учёбы в университете. Обратимся к тому, что касается непосредственно нас с вами. Итак, нижний чин Ланской… Получил большой срок за скандальное убийство с применением магии, воспользовался лазейкой, чтобы скостить срок, и поступил на службу в батальон. Замешан в мутной истории с попыткой похищения…

– Осмелюсь напомнить, что это Ланского хотели похитить с целью получения выкупа, – заметила Елизавета Голицына. – А он мало того что самостоятельно освободился, так ещё и сумел уничтожить опасного преступника, криминального авторитета.

– Я в курсе обо всех его подвигах. Мне прислали его личное дело, и я с ним досконально ознакомился. Оно раза в три толще, чем у любого из ветеранов батальона, и читается как криминальный роман, – хмыкнул Кашин. – Но всё равно не понимаю, почему вы остановили свой выбор на этом солдате? Могу навскидку назвать вам с десяток фамилий тех, кто подходит намного больше.

– Большое спасибо за заботу, господин полковник. – Елизавета нарочно назвала Кашина полковником, военные любят маленькую лесть. – Но я всё-таки предпочитаю, чтобы именно этот солдат был включён в состав экспедиции. А на вопрос почему… – Она помолчала, прежде чем ответить: – Хотя бы потому, что он Ланской.

– И что с того? – буркнул Кашин, которого лесть Голицыной не проняла.

Задуманное ею и так тянуло на чрезмерно рискованную авантюру, а учитывая, кто отец этой учёной дамочки, в случае провала грозило как минимум абшидом, без всякой надежды на пенсию по выслуге лет. Голицын никогда не простит ему, если с дочкой что-то случится.

– А вы что, забыли, благодаря кому появился «Объект-13»? – удивилась собеседница.

– Такое забудешь, – сквозь силы улыбнулся подполковник. – Спасибо всей семейке Ланских за этот геморрой…

– Ну, вы и я прекрасно понимаем, что конкретно этот солдат здесь ни при чём. Потомки, а тем более дальние, не должны отвечать за грехи своих предков, – вступилась Голицына.

– В училище нам преподавали основы права, – язвительно сказал Кашин, но Елизавета пропустила тон его высказывания мимо ушей. – И что такое презумпция невиновности и с чем её едят, нам тоже рассказывали. Только я по-прежнему не слышу прямого ответа на свой вопрос. Конечно, не стану спорить, Голицыны – влиятельный род, а ваш отец далеко не последняя фигура в империи, но вся ответственность за исход задуманной вами операции лежит на мне. Прошу не забывать…

Елизавета кивнула. Да, она была гражданским лицом, но на «Объекте-13» всем заправляла военная администрация, и, как это ни горько, от решения подполковника Кашина, который, по её мнению, был грубым солдафоном и типичным недалёким «сапогом», не видящим дальше собственного носа, зависело окончательное решение по задуманной ей экспедиции. Как это ни горько, но приходилось юлить и лавировать, не имея возможности сказать прямо.