Арно, ты маг воды: Убей невесту. - Виктор Крыс
Пока Тао-о говорил, Саири невольно смотрела за его спину.
Там, в конце длинного коридора, у прохода на нижние, не покидаемые, со слов начальника тюрьмы, этажи, вдруг появился парень. Он стоял в коридоре почти голый, в одних серых штанах, босой, без рубахи, с множеством неглубоких порезов на коже, которые кровоточили.
Он был молод, но как же рельефен, сплошные мощные, прекрасные мышцы проглядывались сквозь тонкую бледную кожу. Он словно хищник, силен и опасен, в нем чувствовалось мощь, а его глаза были черны, словно он был темным властелином из сказок.
— А это кто? — дрожащим пальцем указала на парня вдали Саири, хотя и сама знала, кто этот парень.
— Кто? — развернулся тюремщик к парню и внезапно закричал что было сил. — Тревога-а!
Стена пламени ударила в парня, всё заволокло огнем и принцесса схватилась за горло, дышать было нечем.
Когда Тао-о прекратил атаку, то камни были красными от температуры, а парень всё стоял в коридоре на том же месте. Лишь его меч стал красным, да штаны дымили.
И вот он сделал шаг к ним. Тао-о вновь ударил огнем, а Саири ударилась в дверь одной из камер, где еще был спасительный воздух. Всё пространство вокруг вздрогнуло от крика парня, в котором явно было заперто чудовище.
Дверь в камеру была открыта, это была та самая камера, открытая Тао-о.
— Вода-а-а-а-а-а! — оглушал крик, и Саири быстро закрывала дверь камеры, а в коридоре слышался топот сотен ног.
Она знала, что здесь безопаснее чем в коридоре, там сейчас произойдет битва с темным злом, не стоит стоять на пути добра в этой битве.
— Зря вы зашли именно в эту камеру, — прошелестел старческий голос позади Саири.
— Почему? — сдавленно проговорила девушка, вцепившись в кольцо с брильянтом на руке, что активирует заклинание, сообщающее о том, что она, принцесса Саири, в смертельной опасности.
— Там идет жених моей внучки, — улыбнулся принцессе старик с острыми зубами. — Он идет ко мне. И в отличие от него мне нужна не вода, а плоть…
Глава 23
Когда ты уже за чертой слишком поздно думать о свете, добре и зле. Кто будет осуждать меня?
Боги? Люди? Да плевать.
Моя вина лишь в том, что хотелось жить мне и тем, кто мне не безразличен. Но не время сейчас об этом думать.
Особенно когда держишь одной рукой за горло тюремщика и выпиваешь его через рану на руке.
Сейчас страшно думать о свершенном. Так было надо. Есть мы, а есть они.
Я смотрел на коридор, где в живых не осталось никого, а мои руки, пульсируя, немного светились от той энергии, что я поглотил. Жизнь были собрана в той воде в удобную для меня форму. Возможно, и сами души.
Меч тюремщика оплавился по самую рукоятку, не выдержав ни боя, ни огня. Что поделать, радовало хоть, что это не мой меч.
— И это всё? — проговорил спокойно я, отбрасывая мумию, которую только что выпил, и меч в руке задрожал от вибраций моего голоса.
А внизу, под моими ногами, тлели сотни мумий людей, которые жили, любили, страдали. Но встретили на своем жизненном пути меня.
— Я их выпил, — прошептал тихо я и стены тюрьмы отразили мой шепот так, что где-то вдалеке лопнули какие-то бутылки. Столько бурлило энергии во мне, вместе с водой поступило в меня вся энергия жизни людей, так что теперь даже шёпотом надо говорить аккуратно.
И только сейчас пришло осознание свершившегося и что этому предшествовало, все ниточки шли к одному пути, какую ниточку ни выбирай. Все бесполезно, впереди тьма и выпитые сотни жизней.
Всё указывало на мой путь.
Темное озеро, река, в омуте которых я смог договориться о дружбе. Я всегда сражался в темноте, начиная на закате, интуитивно, так складывались события.
Свет и добро. Как это смешно.
Выбора нет.
Я любил, меня любили.
Делал добрые вещи.
Не замечая, не видя, что путь-то мой темный. Он соткан из тьмы, с моего самого первого дня в этом мире.
И вот как итог.
Шок. То, как его описывали другие в книгах, теперь я и есть оно.
Я
Само
Зло.
А между мумий впереди меня стояла она, как всегда в своем черном шелковом кимоно, и она смотрела на меня с усмешкой и с грустью в глазах. И мы оба знали, почему она пришла, почему смогла прийти только сейчас.
— Я вновь на грани, Кин? — прошептал я, стараясь говорить как можно тише.
— Да, мой ученик, ты умираешь как человек, — грустно ответила мне она. — Опять на грани смерти и жизни, света и тьмы.
— Учитель, — еле двигая ртом, проговорил я, поклонившись Кин. — Вы лучший учитель в мире, помогите мне выбрать путь или сойти с него.
— Нет, я не лучший учитель в мире, я мертва, Арно, в мире меня нет. А помочь... — плавно проплывая между мумий проговорила Кин. — Ты, Арно, когда-то спрашивал у Данте, как появляются боги. Поздравляю, ты сам увидел и вступил на этот путь.
— Я не хочу переставать быть человеком, но мне хочется пить ещё, — еле-еле проговорил я, а кто-то вдали закричал от боли, не выдержав силы моего голоса.
— А кто будет спрашивать тебя? Хочешь ты или не хочешь? Ты уже на этом пути, ты уже убиваешь в себе человека, хах, — рассмеялась Кин кружила в своем кимоно вокруг меня. — Вот тебе мой совет, там, наверху, есть город. Выпьешь живущих там и тогда достигнешь новой грани своего существования.
Я молчал, осознавая сказанное. Там, на поверхности, столица, и сколько там живых? Сто тысяч, миллион, несколько миллионов детей, женщин, мужчин, стариков, животных?
— Только осознай свое возможное могущество, — прошептала Кин мне на ухо, коснувшись своей ледяной рукой и гладя меня по шее и щеке. — Ты только представь, многое станет неважным, ты будешь править всеми.
