Лестница власти 2 - Владислав Добрый
— Он что, хотел убить Илью? — я искренне удивился.
— Несчастные случаи на потешных боях с боевым оружие случаются на удивление часто, — нейтрально ответил Канцлер. — Впрочем, Брячислав уверяет, что Родослав просил только о ранении. За это он обещал свою сестру. Довольно щедро.
— Врет, она с трех лет обещанна князю… — вскинулся Илья.
— Я тоже так думаю. И сказал об этом Брячиславу. У него сломаны ребра и если бы не умения, — Канцлер едва заметно улыбнулся. — Старца Григория, боюсь это вы бы стали убийцей, Храбр.
— А второй? — заинтересовался Илья.
— Забрала родня, у него есть тут поблизости. Не считая достоинства, его урон составил два выбитых и семь поврежденных зубов. Но вы нажили себе врагов. Разумеется, они оба исключены. Брячислав будет выставлен за ворота, как только поправится. А вы, разумеется, тоже будете наказаны. Страшным наказанием, оставшемся еще с зари основания лицея. Отправляю вас в пехоту. Сроком на год. Свободны.
И канцлер демонстративно отвернулся.
— Подождите, — сказал я. — Но почему?
— Что почему? — снова посмотрел на меня Канцлер.
— Почему именно сейчас? — спросил я. — Зачем Родослав решился на такое грубое… нападение?
— Думаю, это как-то связано с семейными делами господина Ильи, — Канцлер кинул пытливый взгляд на Муромского. — Кроме того, ходят слухи о начале войны, в который будет втянут Великий Устюг.
— А это как Ильи касается? — удивился я.
— Это касается Лицея. По традиции, если городское вече объявляет поход, Лицей в нем участвует. И старший курс, в том числе. Возможно, Родослав не захотел идти на войну…
— Трусливый… — Илья не сдержался, хорошо хоть смог не выругаться при Канцлере.
— Да, это странно от боярина, бежать от боя, — кивнул Канцлер. Он спокойно попивал чай и беседовал с нами, как будто мы были ему ровня. Возможно, это был его способ справляться с волнением. Никаких других признаков я не заметил. Повинуясь интуиции, я спросил:
— Вас беспокоит эта война?
— Хм… Да, сударь Храбр, беспокоит. Я выясняю подробности, но пока в ней слишком много странного.
— Не хотите рассказать? — заинтересовался я.
— Пока рассказывать особо нечего. Из-за уральских гор пришло новое племя. Это не в первый раз. Разрушили несколько поселений и торговых постов. И такое бывает. Взяли в осаду укрепление, формально принадлежащее Великому Устюгу. Скорее, союзники, чем владение. И те попросили помощи. Однако, это уже странно — дикарям трудно вести осаду, у них ведь нет надежного тыла, откуда можно снабжать армию. Такое может организовать только выдающийся лидер. А это большая редкость. По обе стороны уральских гор. Бояре Великого Устюга жаждут крови. Впрочем, крови они как раз не особо жаждут. Они рассчитывают на легкую победу, добычу и славу. Хотя, последняя большая война с племенами мороза кончилась тридцать лет назад. И, насколько я помню, все равно пришлось мириться. Но люди, конечно же, сейчас рассказывают истории о том, как убивали снеговиков сотнями.
— Недооценка противника, это первый шаг на пути к поражению, — веско сказал Илья.
— Мудрые слова, — уважительно кивнул ему Канцлер. — Я их запомню. Вы меня удивили, господин Муромский. Кажется, я недооценил вас.
Канцлер улыбнулся. А потом обратился ко мне:
— Что касается вас, Храбр, то это может быть для вас скверной новостью. В случае участия Лицея в походе, часть преподавателей будет вынуждена его покинуть. И, следуя традиции, перед этим мы проведем экзамены у первого курса. Как вы понимаете, может оказаться что у вас нет еще нескольких месяцев.
Илья тактично промолчал. Про опасения Канцлера и остальных, что у меня не будет фамильяра, он был в курсе.
Мы еще немного посидели, но судя по тому, что чая нам Канцлер так и не предложил, на долгую беседу он все же не рассчитывал. Поэтому обменявшись парой любезностей мы покинули его кабинет.
— Наказание смешное. Никакое, — поделился очередной мудростью Илья. — Он нас простил. Просто для порядка надо было все же наказать.
Я молча кивнул.
Следующие пара недель прошли на удивление спокойно. Если не считать появления Ибн Хальдуна.
Старый волшебник явился ночью в комнату девушек — его “лампа” хранилась у них. И сначала их перепугал. Впрочем, он тут же исправился, задарив их фруктами и безделушками.
А на следующий день, Милена отозвала нас в сторону и погрела лампу Ибн Хальдуна в ладошках.
Дымный волшебник соткался из воздуха рядом с лампой, казалось, что он как будто вытекает из неё. Лицо у него было подозрительно довольное.
Он смог улизнуть всего на несколько минут, но успел рассказать, что владыка джиннов рвет и мечет, и стояние на коленях затянулась дольше обычного, поэтому он и не появлялся раньше. И что его наложницу, которую я шмякнул об пол, теперь отправляют домой. Осквернена ведь прикосновением злодея. Владыку бесит сам факт проникновения в сераль. Слухи уже приписывают неизвестному злоумышленнику — то есть мне — удивительные заслуги в порче “имущества” уважаемого Шаззуасфи. В одно рыло полтысячи красавиц перепортил. Я высказался в том духе, что мне конечно даже приятно, и спорить я не буду, но немного обидно за пренебрежение к моим компаньонам. Джинны действительно женщин ни во что не ставят. Могли бы хотя бы по полсотне и Милене с Лизаветой выдать.
Милена на это не нашлась, что сказать, а Лизавета меня, неожиданно горячо поддержала.
Ах да. Злата окуклилась. Я устал таскаться с ней везде, и все чаще оставлял её одну в шкатулке. Она выбралась из неё, прогрызла тумбочку, добралась до золота, умудрилась раскрошить браслет и монеты Ибн Хальдуна в мелкую пыль, перемешала с опилками, устроила гнездо и покрылась скорлупой. Я застал её уже в виде здоровенного золотого яйца. Оставалось только смирится и ждать, что будет дальше.
Слова Канцлера про войну, стали уже забываться, когда они напомнили о себе звуком труб. Однажды утром, в Лицей въехали пышно наряженные всадники. Самые уважаемые горожане. Они спешились еще до того, как въехали на центральную площадь. Развернули знамя, трижды продудели в горны — действо было сильно ритуализированное.
Канцлер вышел навстречу, поклонился им, они ему, и так три раза. Потом несколько, самых пышных персоны, проследовали за Канцлером внутрь.
Мы, с остальными учениками, конечно же наблюдали за всем этим.
— Пришли звать Лицей в поход, — сказал Сергей, поправив очки. — Я читал описание обряда. — Хорошо хоть, нас это не коснётся.
Я щурился на разодетые в парчу, бархат и шелк фигурки. Они могли бы быть умилительной картинкой с иллюстрации к русской сказки, но впечатление портило оружие,
