Фронтовик (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Мой сын и выезжал, где выкрадет, где так заберёт, но привезёт их сюда. Будем собирать наше семейство. Причём, помимо детей ещё шестеро из наших уже тут, четверо родственников и двое из помощников Димки, семейная пара, но они далеко, добираться нужно до Москвы не один день. А кому и деньги на дорогу выслать. Один так после комы во Владивостоке очнулся, ему сюда немало времени потребуется на дорогу. Так всё проверил, узнал новости, оставил на младшем сыне, он всё грамотно делал, ждал, когда супруга переродится, и со спокойной душой вернулся в полк. Я военнообязанный, поэтому служба есть служба. Следующие две недели дивизию не снимали с формирования, и это формирование не закончено, от штатов дивизия получила едва пятьдесят процентов личного состава и тяжёлого вооружения. Долго пушки ждали, обычные «трёхдюймовки», аж целый дивизион на всю дивизию. По сути наша стреловая дивизия по штатам довоенного времени формировалась, но как-то мало выдавали. Может потому что основной состав дивизии из бойцов НКВД был? И нас не кинули на Юг, или на Запад, нет, нас повезли к Ленинграду, усиливать её оборону в районе Гатчины. Я про эту дивизию слышал, она у Невы в боях участвовала, не думаю, что дам погубить свой полк, уж его-то я выведу. За остальное не отвечаю, это не ко мне, там комдив командует.

И ещё скажу, я очень рад бить финнов, в восторге даже. Давно хотел, даже мечтал, а тут у меня пусть и не целый полк, и финны передо мной. Уж поверьте, я постараюсь чтобы у меня были минимальные потери, а у противника максимальные. Все силы приложу. Вот так одиннадцатого июля, наша Двести Шестьдесят Пятая стрелковая дивизия грузилась в вагоны, больше пятнадцати составов получается, мой полк только три состава занял, мы и двинули на Север. Меня провожали все, кто в Москве был из наших. К тому моменту, на одиннадцатое июля, две трети моих родственников и родственников помощников Димки, были в этом мире. Пока связывались, детей собирали, кому-то деньги высылали на дорогу, но мы собирались одной семьёй, и будем ждать Димку. Он пока всех не отправит, из других бункеров тоже, не уйдёт. Последним будет, а это год, может два. По тридцать-сорок человек в день уходит. Большая часть выбрала космическую цивилизацию. Ничего, запасов в бункере хватит им там надолго.

А моя дивизия прибыла в Ленинград, где её и высадили, и дальше пешим маршем к Гатчине. Дивизия стрелковая, вся техника в моторизованные подразделения шла, поэтому в основном у моего полка телеги и повозки, верховые кони, правда у штаба моего полка была легковая машина, «эмка», и четыре грузовика, однако именно что грузовики, это зенитная батарея, счетверённых пулемётов «Максим». Там до августа и болтались, а потом под Выборг, где нашим тяжело было, отступали. Ничего, будем бить!

***

Новенькая «эмка» свернула на улочку, где мой московский дом стоял и вскоре остановилась у ворот. Выскочивший водитель открыл дверь, и я покинул салон машины, направившись к воротам. Бойцу велел ждать в машине. Открыв калитку в воротах, я прошёл во двор.

- Всем привет, честной народ, - улыбаясь сказал я.

Ко мне вопя рванули дети, как и некоторые из взрослых. Май месяц, во дворе и на огороде отдыхали и загорали. Тепло, жарило даже.

- Только с награждения, третью Золотую Звезду дали, и наконец, как видите, упали погоны генерала.

Меня поздравили, а то год уже полковник и целой армией командую. Что есть, то есть. Вообще интересно было. В сорок первом, вначале осени, был убит командир дивизии, там так получилось, что я командование принял, и в течении двух недель командовал, да так, что дивизия крепко накостыляла финнам. Меня утвердили в должности, а моего начштаба на моём месте в полку, ему другого командира прислали на замену. Вот так я активно и воевал, причём это отслеживали. В декабре дали подполковника и орден «Боевого Красного Знамени». Ленинград дрался в окружении, блокада. Однако моя дивизия зимой сорок второго, прорвав укрепления финнов, взяла первую и вторую линии, вырвавшись на оперативный простор, громя тылы в этих местах, и оседлала перекрёсток трёх дорог и мост, а тут больше их не было, и в течении недели сдерживала попытки финнов деблокировать своих, и мы им уйти не дали, больше шести тысяч пленных только, плюс убитых около пяти. Локальные бои, понятно, но известен я стал по всему Ленинградскому фронту не только этим. Один мой полк на лыжах, с большим санным обозом, я сам командиру полка нарисовал маршрут, ушёл глубоко в тыл к противнику и освободил большой лагерь военнопленных с нашими парнями. Больше семи тысяч человек. Обоз для этого и нужен, медики, тёплая одежда, снятая с пленных финнов, котлы и питание. Не только освободил, но и благополучно вывел. Моя дивизия поддерживала выход. Командиру полка Героя дали. Да я и сам ему обещал за удачный рейд эту награду. Надо ли говорить, что почти всех я подгрёб под себя? Пять из семи тысяч влились в мою дивизию, а то уже какой месяц воюем, и больше шестидесяти процентов от штатной численности не поднимаемся. Остальные две тысячи больные и ослабленные, их в госпитали. Однако и у меня в дивизии не просто бойцы, воины, которым памятники при жизни ставить надо. Тут хоть до штатов довёл, за счёт захваченных орудий, наших бывших, ещё пушечный полк до штата довёл. Так что из всего фронта моя дивизия за счёт трофеев и пленных единственной стала полнокровной. Вот и воевал дальше. А за эти бои я орден «Ленина» получил, как и шпалы полковника.

А в мае вдруг получил приказ и принял командование над Двадцать Третьей армией, которой и командую по сей день. Причём так командую, что мы медленно, но выдавливали финнов. Мне упала Вторая Звезда Героя. А в апреле этого года моя армия освободила Выборг и остановилась на бывшей границе. Слабые у меня подразделения, всего не хватает, но людей я берёг, за счёт финнов воевали, мы немало складов захватили и ещё шесть лагерей военнопленных, для этого использовали рейдовые группы. Все кто мог держать оружие в руках, шли на пополнение дивизий моей армии. А тут срочно вызвали в Москву, на истребителе двухместном доставили, сразу в Кремль, даже домой не заехал, дали генерал-майора, а сорок третий год, и третью Золотую Звезду, за Выборг и ряд других населённых пунктов. Многие мои части получили наименование Выборгские. Одна дивизия так гвардейской стала. И армия пока перегруппировывается и осваивает захваченное, вернусь, и двинем дальше. На Хельсинки. Снова медленно, повторюсь, всего не хватает из-за блокады, и людей терять не хочу. Меня торопят конечно, им давай-давай надо, но я не тороплюсь. У меня есть планы как прорвать фронт, и окружить значительную войсковую группировку противника. Ведь я был на пути к их столице, ко мне все силы бросили, поэтому, наступление и шло так медленно.

Быть в окружении семьи, это здорово, пусть не всех, две группы уехали обживать купленные дома в Алма-Ату и в Казань, но факт, осталось немало. Перешли все, даже Димка, что был замыкающим, ещё год назад перенёсся. Он сейчас капитан, служит у меня в армии главным мастером по ремонту радиостанций. Мастерской командует, но и связь у нас в армии на высоте. Всех детей нашли, знали в кого их переселили, и забрали. Тут проблем нет, обживались и нарадоваться не могли чистому небу и свежему воздуху. Остальные члены семьи, кто в тылу помогает обживаться, кто воюет. Это я про мужчин говорю. Две женщины в госпиталях работают. Семеро из моих родственников и двое из помощников Димки, сейчас воюют. Точнее воюют трое, остальные занимают места в тылу как высококлассные специалисты, но главное служат и помогают фронту. Да ладно, не важно. Мне дали всего три часа, потом самолёт на Ленинград, причём тот же двухместный истребитель, что меня в столицу доставил. Нужно продолжать наступление, а специфику боёв в том направление знаю только я. Да, я в курсе что меня хотели заменить, но Сталин не дал. У нас не центральное направление, второстепенное. Тут можно и без давай-давай. Хорошо я время провёл, отдохнул душой среди своих, но пора. Вот так попрощавшись, подарки из трофеев уже раздал, ну и покинул подворье. Не один, толпой провожали. Водителя разбудили, тот открыл дверь, ну и ещё раз всех обняв, устроился в салоне, и мы покатили на аэродром. Даже немного гнать пришлось, чтобы успеть. Да успею, лётчик меня ждёт.