Биртман - Ветер
— А они такое делают?
— Вот видишь даже ты засомневался.
— Опасно.
— Естественно, в нашем деле все опасно.
Просто радио свобода это же…
— Ну а чем принципиально отличалось бы, например, студия Ханса мейд ин джермани? Разве другие статьи, если что?
— Надо подумать. Но ведь записи будут так себе, с радио в основном.
— Так на обложке и написано радио свобода.
— Гы-гы, смешно. Но если вернуться и скажут, что говно продаю?
— Да большинство проглотит и добавки попросит.
— Вот только будет ли спрос вообще на кассеты? Все же магнитофоны пока редкость, катушечные только если.
— Ну, не начнешь и не узнаешь. К тому же спрос будет расти не один десяток лет. И мы будем развивать качество продукта. Сегодня начнешь и захватишь лидирующее положение на развивающемся рынке, станешь монополистом. Начнешь оптовые продажи перекупам в другие города…
— И превратятся Старые Васюки в Нью Москву. А Москва в Старые Васюки — прервал полет мысли Вовчик. Помолчали, Вовчик думал. — Ну надо попробовать сделать хоть несколько штук. Чего теряем-то… Ничего же не теряем или надо вкладываться в кассеты? — почти решился он.
— Нет, твой вход без вложений. Просто за кассеты при реализации мне полная стоимость. А маржу уже делим ну и минус то что уйдет на типографию.
— Типография — фотография. А если фотографией заменить?
— Так материал совсем не тот, фотобумага же слишком плотная.
— Ну-да, пожалуй.
— Да и картинка другая. А уж цветная пленка сколь стоит? Как бы дороже все не вышло в разы.
— Все-все понял. Ну, надо думать тогда, я готов в принципе попробовать. Но с типографией чего делать я не знаю.
И вот такие вот нескладухи в мелочах по всем моим идеям. Девушка еще у меня новая. Правда часто занята, говорит, что устроит нам поддержку в матче какой еще не было.
* * *
— Зиня, ты в Москве на футболе был? — спросила она меня.
— Ну-у… был, — осторожно ответил я, ступая на опасную тропинку.
— Расскажи, а в Москве как на трибунах болеют? Песни поют?
— Эм… вроде пока нет. Перенимают опыт конечно от западных стран, но он же очень медленно просачивается. Это в Европе фаны могут поехать за командой в другую страну. А у нас сама понимаешь. В итоге если только их фанаты у нас показывают, как надо устраивать перфосманс. Ну или если кто-то расскажет из тех кому повезло побывать там и попасть на матчи. Перфоманс это…
— Я уже в курсе. Значит не поют?
Петь не поют, стесняются, наверное, еще, но кричалки какие-то кричат. И шарфы точно у мясных уже есть.
— Мясных?
— Ну Спартак Москва, это бывший пищевик, команда мясокомбината. У всех команд есть прозвища.
— У вас тоже да? Лисы!
— Ну-у обычно прозвищ несколько: одно, то каким себя хотят видеть фанаты, другое, то что дают им соперники, часто оно естественно не дружеское. Например, болельщики ЦСКА считают себя армейцами, но по сути они кони.
— Интересно.
— Они кстати злятся, что они кони, а вот мясные пошли иным путем, все равно же их мясом кличут, так они по принципу не можешь предотвратить — возглавь, поступили. Кричат сами: Кто мы?! И сами отвечают: Мясо! Но, впрочем, их тогда стали шашлыком называть.
Черт что я несу! Может этого всего еще не случилось? Надо прекращать.
— Давай еще кричалки, какие знаешь, а я запишу?
— А я знаю, что ли? Как обычно: Вперед Спартак! Ну или там другое название. Только Россия и Спартак!
— А что это значит?
— Уф… Не заморачивайся. Ты хочешь нас поддержать?
— Ага.
— Так придумывай лучше свои сразу.
— Легко сказать придумай. Слушай, а ты же песни пишешь?
— Ну уж песни. Так смешные истории для и про своих друзей, скорее это.
— Ну так напиши нам гимн!
— Ага, вот сейчас прям взял и написал. Я гений что ли какой?
— Ну подумай хотя бы, может что-то постепенно получится?
— Подумаю, но ничего не обещаю. Вдохновение штука такая, весьма непостоянная.
— Кстати, а может про меня чего сочинишь?
— Скажу тоже самое, пока вот чего-то ничего нет в голове.
— А вот про какую-то Бэллу песня у тебя есть. Это кто? Девушка твоя из Реутова? Бывшая? Я надеюсь ты с ней не переписываешься?
— Ох… Нет, она вообще не девушка мне. Просто систер попросила для подружки написать в подарок на днюху.
— Вот какой-то подружке еще и не своей написал, а мне? М-м? Давай я тебя уговорю? — ее рука…
* * *
— Биртман! — вырвал меня из воспоминания голос.
— М? — очнулся я все еще стоящим возле кинотеатра.
— Слушай ты это извини за утро, я просто… Ну, Князь же он как бы… а я что скажу… — нарисовался беспризорник Славик, который теперь не выглядел начинающим бандитом, а вполне обычным мальчишкой.
— Понятно, все. Ты не «за», но и «против» выступать не можешь, а нафиг вообще с ними тусишь?
— Ну так, Князь на районе как бы авторитет имеет, работу может подкинуть.
— Какую? Велики угонять или в форточки залазить?
— Ну-у, разные. А еще он обещал дорогу в оазис показать.
— Какой оазис?
— Не слышал?
— Это про какие-то посадки травы?
— Ага. Мы нарвем этой травы, продадим и будем жить красиво. Поедем в Сочи.
— Ну-ну, я что-то сомневаюсь. И зачем вам в Сочи? У нас разве хуже? Думаю, там все охраняется. Да и Княжик твой скорее подставит тебя при первом же шухере. И сядишь ты на малолетку. А он может и в Сочи поедет.
— Ты просто не знаешь его! Это он только с виду такой… Ладно, я чего хотел спросить…
— Ну, спрашивай? Если про работу, то я передумал. Нет больше работы.
— Нет, я другое… А, правда про Валенки ты песенку сочинил?
— Какие еще валенки… Ах эти… «Чорные»? Ну это не песня, так пародия. Ты в пионерлагере был?
— Не-а…
— Ну в общем, от пацанов то слышал наверняка как там. Там обычно страшилки всякие рассказывают. Иногда забавные, чаще глупые. Да в общем-то они все глуповатые. Вот как бы на них пародия и одновременно на народные частушки.
— Слова напишешь?
— Пуф… Ну ладно, сейчас накидаю мне не жалко.
Накидал мелкому слова. Даже немножко кольнуло и шепнуло: вот же она жила, пиши тексты из будущего, живи! Да вот такая ирония я не собираюсь петь чужих песен по возможности, и уж тем более не стану регистрировать их как автор при любых раскладах. Да, но при этом пытаюсь пиратить уже написанные песни банальным тиражированием. В чем разница?
