Лисовский. Всевидящий барон - Антон Старновский
— Но почему?! — рявкнул Веретенников, хлопая глазами. — Почему нас заперли?!
— Я не знаю! Не знаю! — истерично отвечал Овчинников. Это нам что — подохнуть здесь теперь?! Я не хочу умирать, чёрт бы вас всех побрал! Лисовский, ублюдок, это ты во всём виноват! Если бы не ты…
— Да закройся ты уже, — спокойным, но уверенным голосом произнёс я. — Разорался тут, как ссыкуха малолетняя. Всё же очевидно. Энергетическое поле усилили для того, чтобы глурк не выбрался с арены. Там, на трибунах, больше тысячи людей. И пока они не укроются в безопасном месте, защиту не снимут.
— Но ведь мы! Мы то здесь! — отвечал Овчинников, от нервов закусывая губу.
— Тысяча против четырёх человек, — ухмыльнулся я. — Простая математика. Никто не станет жертвовать тысячью ради четырёх. Нам просто не повезло, вот и всё, — пожал плечами.
— Какого хрена ты так спокоен? Жизнь запасная где-то спрятана?! Что нам делать-то теперь?
— Как что? — я хрустнул шеей и повернулся в сторону глурка. — Драться, товарищи, драться…
Глава 30
То, что людей было много — сказано мягко. Они заполняли все трибуны и казалось, будто представляют из себя сборище муравьев, что собрались для важного дела.
Важным делом было просмотр того, как другие муравьи избивают друг друга до полусмерти…
Впрочем, развлечение довольно скоро прекратилось. И все эти бесчисленные толпы, атакованные паникой и резко обострившимся желанием выжить, начали топать и орать. Люди хлынули по широким и узким проходам вниз, не вмещаясь, стали перелезать через сидения, перелезать друг через друга. Самые слабые довольно быстро оказались затопчены — некоторым везло, и их уносило вместе с человеческим потоком.
В общем — воцарился хаос.
А причиной тому — неожиданно появившийся на арене прямо во время поединка монстр. Глурк имел гигантские размеры — настолько больших не видели уже давно. И то, что подобный появился теперь — для всех стало полнейший шоком.
Андрей Веретенников, глава влиятельнейшего рода Российской Империи, сидел в относительно безопасном месте — на роскошном балконе, огороженном от остальных. Поэтому вся эта вакханалия его не коснулась. Правда, волновался он не меньше остальных. А если совсем по-честному — то больше. Всё дело в том, что на арене, где проходила битва между студентами и где теперь появился глурк, находился его сын.
Его старший, и единственный наследник. Тоже Андрей.
— Рудольф, что происходит? — Веретенников-старший стеклянными глазами смотрел на сгущающийся энергетический купол над ареной. — Они закрывают защитный барьер? Но мой сын… — мужчина привстал с кресла и подался вперёд, рассматривая бегающие точки. — Он ведь всё ещё там! Андрей! — воскликнул он нервным голосом, которого от него не слышали, наверное, уже лет двадцать. Веретенников всегда славился своим хладнокровным спокойствием. Теперь же что-то пошло не так.
Рудольф, человек в дорогом костюме с ослепительно белым галстуком, судорожно набирал то один, то другой номер на своём телефоне. Он без проблем дозванивался до нужных людей, но ничего хорошего от них услышать не мог.
Настало время объясняться с хозяином.
— Господин… — Рудольф тяжело сглотнул и склонил голову, держа руки по швам. — Боюсь, дело приняло неразрешимый оборот.
— Что значит неразрешимый?! Для меня не бывает неразрешимых ситуаций, Рудольф! — кричал Веретенников, то и дело поглядывая на арену.
“Сначала он потерял сознание, а теперь и чудовище появилось… чёрт возьми, зачем я настоял на этой дуэли? Подпорченная репутация не стоила того, что началось теперь…” — думал он про себя.
— Новости об инциденте уже дошли до закрытого совета, и они дали совершенно однозначные распоряжения, — продолжал Рудольф.
— Какие распоряжения… — растерянно произнёс мужчина, услышав о закрытом совете. Да, каким бы не был влиятельным человеком Веретенников, но против воли тех самых людей не мог пойти даже он.
Если сравнить Веретенникова с кем-то из присутствующих на трибунах, то по отношению к закрытому совету он был как тот светлоголовый парень, которому раздавили голову, не успел тот добежать до огороженного балкона.
— Не выпускать глурка за пределы защитного поля ни при каких обстоятельствах. Никто из гостей мероприятия не должен пострадать. А те, кто оказался рядом с чудовищем, должны принять героическую смерть в борьбе с ним до прихода подкрепления… — закончив, бархатной салфеткой Рудольф вытер пот со сверкающего лба.
— Принять героическую смерть… — повторил Веретенников, уже, кажется, ничего не соображая. — Но, зачем… — вновь посмотрел на арену. — Студенты первого курса, они и недели отучиться не успели. Андрей… ведь…
Покашляв в кулак, Рудольф ответил:
— Насколько мне известно, речь идёт об имидже государства, который может сильно пострадать, если глурк вырвется с арены. А если при этом погибнут молодые бойцы — можно очень хорошо раскрутить эту тему, устроив день памяти, и промотивировав подрастающее поколение. Ребята станут настоящими героями, и…
— Заткнись, идиот! — рявкнул Веретенников. — Теперь мне твоя прямолинейная честность даром не сдалась. Там мой сын! Ещё хоть слово, и я тебя с балкона скину. Понял?! Когда прибудет подкрепление?
— Элита Третьего Отдела уже выдвинулась сюда. Но это займёт не меньше десяти минут.
— Какого чёрта?! Здесь что, нет кого-то, кто мог бы справиться с этим глурком? Мы в академии, где учат самых лучших лучших солдат империи. И я должен поверить, что кто-то из преподавателей…
— Господин, почти весь преподавательский состав сегодня отсутствует. Вы же знаете, как они относятся к подобным мероприятиями. Кто бы мог подумать, что произойдёт такое?
Веретенников опёрся руками о перила, и поглядел на арену.
— И мы совершенно ничего не можем сделать? — спросил он.
— Только ждать, — с фальшивым огорчением произнёс Рудольф.
— И зачем мне все эти деньги, если не могу помочь собственному сыну?..
* * *
— Лисовский, какого хрена ты смеёшься?! — с диким возмущением спрашивал меня Веретенников.
— Видели бы вы свои рожи, парни, — я окинул взглядом трясущегося Овчинникова и сгорбленного от тяжести осознания собственного положения Веретенникова. Мне и правда было смешно.
Профессиональная привычка — смеяться в лицо опасности. Хотя и где-то в глубине души я тоже переживал, боясь напрасно помереть.
— Ладно, собрались, — сказал я. — Андрей, ты как себя чувствуешь? Отошёл после перегрузки?
Веретенников потрогал себя за плечи, шею. Нахмурился.
— Есть небольшая слабость и ощущается недостаток энергии, но в целом — хорошо.
— Хорошо — это хорошо, — сверкнул я улыбкой. — А ты, Данил?
Овчинников тяжело дышал и было видно — еле стоит на ногах. Тем не менее, нужно было удостовериться о его состоянии.
— Хреново… — честно признался парень. — Голова кругом, тело трясётся. Не от страха! Тремор какой-то, не знаю… — опёрся на колени.
— Ну, оно и понятно. Ты вот-вот использовал усиление
