Зомби, ушки и рок-н-ролл... - владас
Секунда, вторая. Ловлю укоризненный взгляд...
— Ну ладно, ладно, – вздохнул я, забирая протянутую тарелку и давая вместо неё кружку с чаем. – С чем пришли, ваше лесное всевеличество?
— По жопе тебе дать, странник, – вернул мне вздох Нария. – Да не за что. Честно сказать, я просто так пришёл. Ну почти. Леших в мире не так много, каждый на особом счету. Сложно его было победить?
— Да, – не кривя душой ответил я. – Прошёлся по грани, можно сказать. Только за счёт уникальных особенностей и вывез. Зато неплохие зелья с него смогли добыть.
— Вот потому леших скоро и не останется, – совсем по-стариковски вздохнул Хранитель. – Парочку я, конечно, у себя в лесу укрою, чтобы совсем природа не погибла, но свободных лесных духов не останется. Как когда-то с дриадами произошло.
— То есть мы сильно тебе подгадили?
— Да нет, что ты, – отмахнулся он, смотря на пламя. – Вы в своём праве, самооборона и всё такое… Просто грустно это… Два миллиона лет понадобилось, чтобы вывести расу, которая прочно свяжет природу и разумных… и вот сейчас лешие за гранью вымирания. Сотня лет или чуть больше, и они останутся только в сказках. И это не единичный случай. Тебе сложно полностью осознать это… но я уже не первую тысячу раз создаю этот мир с нуля. Раз за разом вкладываю себя в свои творения, привечаю странников, развиваю культуры… И ни разу они не смогли найти правильного пути. Уничтожали сами себя. Или вынуждали меня уничтожить их, – в голосе Нарии прорезалась боль. – Я всем сердцем люблю свои творения. Но не могу учить их тому, как им жить. И тем больнее наблюдать, как одни мои дети уничтожают других.
Хранитель замолчал, глядя в костёр, а я мысленно прокручивал в голове сказанное. Интуиция выла, что в этих словах была какая-то подсказка. И это перекликалось с тем непонятным чувством тревоги. Вот только большего вытянуть не удастся по любому.
— Эх… Ну ладно, пойду я, – со вздохом поднялся со своего места Нария. – Спасибо за трапезу и удачи тебе, хвостатый засранец…
Фигура Хранителя растаяла среди деревьев, а я покрутил в руках кружку с остывшим чаем. Вообще, чаем я это называю больше по привычке, а так это всё тот же травяной отвар, который по вкусу напоминал одновременно и ромашковый отвар, и шиповниковый. Вкусно, конечно, но нормального чая тоже хотелось бы. Жаль, не завезли его в этот мир.
Подкинул пару веток в костерок и прислушался к рассвету. Сейчас, когда заря только набирает силу, в лесу наступает почти полная тишина. Ночные звери уходят в свои норы, а дневные ещё не проснулись. Стало ощутимо прохладнее, нежели пару часов назад. В воздухе начала появляться лёгкая вуаль тумана. Ещё немного, и она выпадет росой. Но сейчас воздух необычайно свеж. Лис в моей душе ворочался, подталкивая меня с детским восторгом побродить среди этих деревьев. И я с удовольствием так и сделал бы, если бы не нужно было сидеть в дозоре. Однако ничто не мешает мне наслаждаться миром, не сходя с места.
Я прикрыл глаза и позволил сознанию раствориться в потоках звуков и запахов. Почувствовал колебания ветра и энергий. Отбросил мысли, позволив себе расслабиться и не думать. Мир, и без того ощущавшийся необычайно остро благодаря изменившейся моей природе, раскрылся в разы лучше, да так резко, словно до того я ходил зажав уши, зажмурив глаза и почти не дыша.
Запах земли смешивался с запахом прелых листьев и дымом костра. Прохладные листья едва слышно шептались меж собой. Где-то в верхних ветвях раздался тихий перестук мягких лапок по коре. Ветерок прокатился по верхушкам деревьев. Издалека донёсся щелчок обломившейся ветки. Туман скользнул по коже, но почти тут же отпрянул из-за костра. Под корой дерева, к которому я привалился, чувствовались потоки едва заметной энергии, перекачиваемой лесным гигантом из земли в небеса. На ветвях и листьях начинает понемногу выпадать роса. Мои спутники слегка ворочаются, чувствуя холод.
Открываю глаза и натыкаюсь взглядом на бельчонка, который деловито обнюхивает мою руку на предмет чего-нибудь съедобного. Аккуратно подхватываю его и сажу на левую ладонь. Он настороженно на меня смотрит, а я слегка улыбаюсь ему и, подтянув к себе рюкзак, достаю оттуда немного орехов, которые принесла вчера Элли вместе с крупой и парой мешочков монет.
Смотря, как бельчонок грызёт орешки, я вновь задумался о сказанном Хранителем. Мозг раз за разом цеплялся за последнюю его фразу про то, что он не любит, как одни дети уничтожают других. Это можно трактовать по-разному, но что он хотел сказать? О чём ещё говорил? О том, что лешие исчезают…
Как вид!
То есть, Хранитель говорил о том, что ему не нравится, что одни расы уничтожаются другими. Но к чему это? Не просто так ведь он это говорил?
Видимо, скоро начнётся геноцид какой-нибудь расы. Чёрт, не вовремя это. Сейчас мне это нафиг не сдалось. Из-за расизма, который мгновенно заразит всех, будет проблематично скрываться, а в условиях войны "все против всех" будет ещё сложнее подобраться к королям. Непонятно только, когда и против кого это всё будет.
Бельчонок закончил грызть последний орешек, взобрался мне на плечо, фыркнул в ухо и быстро-быстро сбежал к себе на дерево.
— И тебе всего хорошего… – задумчиво протянул я ему вслед.
***
— Сдохни в муках, выродок! – бросил мне в лицо парень, после чего его голова покатилась по земле.
Я со вздохом отбросил слегка дёргающееся тело и пошёл развязывать оставшихся пленников. Предположение о начале геноцида подтвердилось слишком рано. Словно вселенная только и ждала, когда я сделаю это предположение, чтобы столкнуть меня с солдатами.
Примерно после обеда мы, неспешно продвигающиеся по тракту, наткнулись на довольно большой отряд солдат с пленниками, которые без разговоров бросились на нас. Ну, сами понимаете, что сейчас нам люди не соперники. Так что буквально за три минуты мы обезвредили всех солдат, треть – с летальным исходом. Вот только стоило только начать освобождать пленников-зверолюдов, как оставшиеся солдаты закончились. Пару-то мы кое-как сумели отбить, но с первым нормально поговорить не удалось. Ну а оставлять его на растерзание толпы мне не захотелось.
