Малфой - Лилиан Катани
Днем, тридцать первого июля, в четыре часа, я со своими пожитками переместился камином в Малфой-Мэнор.
***
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!! ОСОБО ЖЕСТОКИЕ СЦЕНЫ (можно пропустить до следующих звездочек).
На ритуальном столе Малфой-Мэнора, звездой, лежали двое мужчин, голова к голове. Тело одного из них мне было знакомо — тот самый араб. Его выдавал цвет кожи. Второго я определить не смог. Это высокий молодой человек. Возраст — от шестнадцати до двадцати пяти. Льняные мешки на головах не давали возможности рассмотреть лица, а заклинание Силенцио надежно спасало от криков.
Позади ритуальный обмол зерна, выпечка хлеба, поедание плодов, ритуальная песня и ритуальный же секс прямо на земле. Честно говоря — малоприятное зрелище. По сути — завалил, поднял подол льняной рубахи и всунул-высунул. Удовольствие сей половой акт не доставил ни одному из четы Малфоев, но есть слово «надо».
А теперь — жертвоприношение. По идее достаточно ягненка, но, видимо, Люциус решил усилить защиту Мэнора. Хватило бы и одной жертвы, да Малфой не захотел упускать шанс показать мне на практике, как происходит человеческое жертвоприношение. Наверное, без зелий, которые в меня влили, я не смог бы так механически повторять за старшим волшебником все манипуляции.
Дочитан последний ритуальный катрен, и мы берем костяные ножи, сделанные нашим предком еще во времена Вильгельма-завоевателя. Малфой перерезает вены на руках араба, а я у белого мужчины. Затем следовало окунуть пальцы в кровь жертвы и вычертить север-юг-запад-восток на теле жертвы. Люциус проделывает это не прекращая говорить заклинания, а воздух в зале дрожит от магии. Я повторяю рисунок на теле. Затем, тем же ножом, вычерчиваются эти знаки на коже. Сейчас самое сложное — не убить раньше времени. Вроде, я справился. Теперь — три удара в сердце. Малфой заранее отметил мне, куда бить. Первый удар перерезает аорту, второй и третий левую и правую коронарные артерии. Интервал между ударами — минута. Сердце буквально отделяется от тела. Все это время жертва в сознании и очень сильно мучается, но заклинания надежно фиксируют человека на столе. Мозг мужчины медленно умирает от нехватки кислорода. Я окунаю ладонь в кровь и наношу ее себе на лицо. Последнее магическое действие — ножом перерезать веревку на мешке, который скрывал голову. Только благодаря влитому в меня зелью я не закричал, не сбежал и не отшатнулся. Передо мной, смотря в потолок стеклянными глазами, лежал… Рональд Уизли!
Мое состояние можно охарактеризовать одним словом — шок. В полнейшем ступоре я наблюдал, как с тела моего бывшего однокашника исчезает кожа, затем все мышцы, потом органы и кровеносная система. Последним исчез скелет, оставив на столе только череп.
— Возьми череп и повторяй за мной, — скомандовал Люциус.
Дождавшись, когда я подойду к столу и возьму черепушку в руку он стал говорить:
— Ты, враг мой…
— Ты, враг мой…
— Убиенный мной…
— Убиенный мной…
— Принесенный в жертву дому моему…
— Принесенный в жертву дому моему…
— Встань на защиту дома моего…
— Встань на защиту дома моего…
— Ибо я твой хозяин…
— Ибо я твой хозяин…
— Служи мне…
— Служи мне…
— Защищай меня…
— Защищай меня…
— Двести лет и два года…
— Двести лет и два года…
— И получи посмертие…
— И получи посмертие…
— В одном из нас…
— В одном из нас.
Перед нами материализовались два призрака — тот самый араб и Уизли.
— Защищай стены дома, — сказал Люциус. — Прикажи ему защищать окна дома.
— Защищай окна дома, — механически повторил я.
Призраки истаяли, а черепушки в наших руках исчезли. Через несколько дней я заметил, что в нашем саду прибавилось деревьев — огромный дуб и небольшой клен. Как сказал Люциус, в их корнях и находятся те самые черепа. Выкопай череп и уничтожь дерево — души освободятся, став полтергейстами, изгнать которых, пока не закончиться их срок службы, будет невозможно. Хогвартский Пивз получил приказ служить вечно, но иву у пруда сожгли еще в далеком хрен-лохматом году. Так что теперь избавиться от него не получится.
***
Август месяц был как в тумане. Все время я проводил, играя с сестрой, под тем самым кленом. И, даже Луна не могла меня вывести из этого состояния. Теперь, мне стало понятно, что имел в виду Дамблдор, говоря, о том, что убийство раскалывает душу. Да, в прошлом теле я был не без греха. Приехали как-то в деревню мужчины бритоголовой наружности. Четыре штуки. Все в малиновых пиджаках, да с цепями. Рэкетиры хотели с охотников и сборщиков дань получать. Вот только не учли, что у каждого охотника по одному-два ствола в хате. А домов — семнадцать штук. Короче, упокоили мы их расстрелянные тела в ближайшем болоте, а цепи-кольца продали. Как говорится: «Кто к нам с мечом придет…». Но там защита от обнаглевших шакалов, а здесь я сам, собственными руками, убил своего знакомого, который мне, по сути, ничего смертельного не сделал! Хотелось напиться, но белобрысая скотина запер подвал, и вход туда мне запрещен.
Настроения не было от слова совсем. Почти в самом конце августа я нагло написал Доджену с просьбой выслать его записи, чтобы сделать домашнее задание. Видимо, Джастин понял, что у меня что-то случилось, и явился сам.
— Рассказывай, — мрачно начал он, усаживаясь в кресло моего кабинета, после принесения соответствующих клятв.
— Я убил Рональда Уизли, и мне теперь Азкабан за это светит, — выпалил я. Менее часа мне понадобилось, чтобы во всех подробностях описать ритуальное убийство.
— Я одного понять не могу, — начал Джастин, — чего ты раскис? Да, ты убил знакомого предателя крови. Пойми же, у Виттельбаха он умирал бы неделю, а то и больше. Считай, что своими действиями, ты избавил его от мучений в лаборатории некроманта…
— А Джинни?
— Что Джинни? В смысле, что с ней будет? — Доджен дождался моего кивка.- Как бы там ни было, но он на ней женился официально. Будет экспериментировать в плане супружеских чар, но жить она будет.
— Ага, — мрачно отозвался я, — где икра какой-нибудь экзотической хрени в чреве
