Дубликант - Андрей Владимирович Панов
*****
Яков Манн спешным шагом преодолел длинный коридор и вышел в фойе Дома Пыток. Трое членов оценочной Комиссии уже были там. Двое мужчин, один - седовласый старик, в строгом сером костюме, второй - молодой франт в элегантном камзоле серого цвета и надменной улыбкой на лице, и женщина, средних лет, миловидная, в длинном серебристом платье ниже колен.
Члены Комиссии прохаживались по холлу, с интересом останавливаясь то тут то там, осматривая предметы интерьера и постоянно записывая что-то в свои маленькие темно-серые книжечки.
– Господа! – Маньяк громко поприветствовал гостей, – Я рад приветствовать вас в Доме Пыток Якова Манна!
Дама недовольно сморщила носик, а франт, ехидно улыбнулся.
– Вы заставляете своих гостей ждать, Яков Самуилович, – высказал свое недовольство Глава Комиссии, а его коллега что-то быстро записала в свою небольшую тетрадь.
– Ах, господа, – Домоуправитель подобострастно заулыбался, – Никаких лишних ожиданий! Я лишь позволил себе дать вам возможность начать знакомство с нашим Домом Высокой Культуры Пыток не навязывая свое общество…
– Вы слишком многое себе позволяете – Франт сделал еще одну пометку в своей записной книжке.
– Но… я… – Профессор растерянно переводил взгляд с одного члена комиссии на другого, – Я же не…
– Вот именно, что "не"! – перебила его Дама, – Вы хоть знаете каких трудов нам стоило добраться в это подземное захолустье? – Профессор молча моргал, не зная как себя вести, и она продолжила, – Мы бросаем все дела, выкраиваем свободный час времени, а вы заставляете нас ждать у порога. Это не профессионально!
Седовласый что-то пометил у себя в тетради и хмуро посмотрев на Маньяка, предложил:
– Может быть приступим непосредственно к осмотру?
– Да-да, конечно! – Домоуправитель быстро пришел в себя, – Пройдемте.
Под испепеляющим его затылок взглядом Франта и недовольное сопение Дамы, он проводил их в левое крыло Дома Пыток и открыл одну из железных дверей в длинном коридоре.
Все вошедшие в небольшое помещение, тускло освещаемое через узкое решетчатое окно на дальней стене, в недоумении уставились на подвешенного ржавыми крюками за ребра к потолку узника, с полным выражением безразличия на лице.
– Как это понимать, Яков Самуилович? – Старший повернулся к Профессору.
– Кхмм… – тот закашлялся, – Наверное ошиблись дверью…
– У вас что же, для Комиссии особые двери? – подковырнул его Франт.
– Вы допускаете слишком много ошибок! – Дама вновь достала карандаш и сделала пометку в тетради.
– Возможно его только начали пытать, – попытался оправдаться Маньяк, – и еще не довели до нужной кондиции…
– Довольно! – прервал его Седовласый, – Я считаю нам стоит заглянуть во все комнаты, – посмотрел строго на Домоуправителя, – И мы откроем все двери. И "те" и "не те".
– Но, это может быть небезопасно для вашей психики и очень шумно… – промямлил обеспокоенный такой перспективой Профессор, но его уже никто не слушал.
Члены комиссии разбрелись по коридору и принялись методично открывать одну дверь за другой, заглядывая внутрь и переходя к следующей. Через пару минут, все двери были открыты.
Маньяк стоял в конце коридора и смотрел, как тот наполняется лужами крови, вытекающей из приоткрытых дверей на напольную плитку. Профессор зажмурился в ожидании душераздирающих криков.
Секунда. Другая. Тихо. Не было слышно ни криков, ни захлебывающийся в крови хрипов, ни мольбы о пощаде. Тишина. Маньяк открыл глаза и увидел недовольные лица членов Комиссии, смотрящие прямо на него.
– Если вы закончили играть в жмурки, то мы ждем ваших объяснений! – голос Старшего был полон раздражения.
Манна бросило в холодный пот. Сорвавшись с места он побежал по коридору, заглядывая в каждую из дверей, и везде его ждала одна и та же похожая картина: растерзанный, поломанный, изувеченный узник молчал и флегматично смотрел пустыми глазами вдаль.
В панике, Маньяк подскочил к одной из жертв пыток. Это был рослый орк, некогда могучий воин, а теперь беспомощный мешок мышц, прибитый за конечности к стене. Клыки его были вырваны и изо рта стекала струйка крови. Манн схватил, лежащий на металлическом столике неподалеку, первый попавшийся нож и с силой воткнул его орку в живот. Ноль реакции. Ударил ножом еще раз. Не помогло. Ударил снова. И снова. Профессор яростно кромсал молчаливого узника до тех пор, пока из образовавшейся рвано-резанной раны, больше походившей на отверстие от направленного взрыва, на пол не упали нарубленные в мелкую соломку кишки и прочие внутренности орка, а сам он,
