Мои неотразимые гадюки. Книга 2 (СИ) - Сергеева Александра Александровна
В туннель – несколько лет назад – их загнал страх перед огромным хищником породы кошачьих. Щупам не без труда удалось собрать мозаику из полузабытых воспоминаний Троцкого с Гортензией. Дед, ознакомившись с камнем преткновения грагов, заявил, что в природе таких кошек не бывает. Но, ведь и таких кабанов не очень, чтобы. Отсюда возникла гипотеза, что у тех и других были одни и те же родители, чтоб им в аду не скучалось!
Память Гортензии – самая качественная и конструктивная – указывала на трёх особей, от которых они тогда линяли через дыру в скале. И вроде, как достопамятные кошки поначалу полезли за ними. Потом передумали и вернулись к свету. Семейство грагов – папа, мама, молодой Троцкий, отрок Блюмкин да молокосос Ромео – тоже решилось покинуть убежище. Но, кошки не дремали – чуть не прихватили их за жабры у самого выхода. И опять пришлось уносить ноги в туннель. Сколько эти кошки-мышки продолжались, неясно. Долго. Граги предприняли ещё несколько попыток вернуться. Всё кончилось тем, чем кончилось: они одолели туннель и сделали географическое открытие. Оголодавшие, окончательно сбитые с толку и довольные встречей с несколькими всадниками. Так вот и прижились на юге людоедствовать. Впрочем, они и на севере не особо стеснялись на сей счёт – сохранились воспоминания.
Короче, поди, загони их в туннель снова. Тут вся надежда на гадов. Кому-то из них нужно участвовать в опасном эксперименте – поняли Дон с дедом. Армы тотчас выступили против баб на корабле. Да оно и понятно. Деда жалко, так что в их бочке затычка по-прежнему одна: стабилизатор.
Утром разведчиков собирали на работу, как на войну. В полном составе, кроме Фуфа с Ромео, что помчались разведывать в другую сторону: через перевал. У армов внутри так и не успокоилась их параноидальная военная чуйка: ничего для них на этом берегу ещё не закончилось. Дону страшно не хотелось им верить. А вот «эрудит» оценил вероятность неприятного исхода, как шестьдесят семь с копейками против тридцати двух с ними же. С этим педантом не поспоришь.
Вот и не надо – показало ему будущее во всей красе. Разведчики ещё только завязывали вещмешки, а на макушке перевала уже нарисовался Фуф. Он мчался вниз семимильными прыжками, рискуя свернуть шею. Отступление прикрывал Ромео, противно визжа куда-то на ту сторону.
– Собираться! – рявкнул Гнер, хватая свой собственный уполовиненный рюкзак. – Уходим!
– Вот и проверим туннель, – неоправданно бодренько заявил дед, помогая Лэти. – Либо все пройдём, либо никто.
– А, может, мы их снова прищучим? – засомневался Тарьяс, лихо пакуясь.
– Будь так, Пайдар бы не нёсся, как ошпаренный, – проворчал Гоб, закидывая свой рюкзак на взволнованного Блюмкина.
«Ищейка» пока молчала, и Дон спросил по старинке:
– Гнер, думаешь, Агрем лично заявился мстить?
– Он не мстит! – прошипела Лэйра, залезая на коленопреклонённого Троцкого. – Он самоутверждается.
– Тогда точно не отцепится, – вздохнула Паксая, подавая рюкзак Руфу, восседающему на Гортензии.
Им предстояло стартовать немедля: малыши не могут сравняться со взрослыми в выносливости. Так что Гортензия помчит к туннелю с перекурами. Бестолочь с Рамазом уже сделали ноги в ту сторону – у них неприятных воспоминаний о дыре в скале не осталось.
На этот раз и Дону пришлось засунуть куда подальше антипатию к скачке голой задницей на броне. Даже Тарьяса водрузили на Троцкого: сильный в ходьбе – в беге мастер был никакой. Только армы бежали к туннелю, как на прогулке, постоянно оглядываясь на стабилизатора. Но, блок слежения всё ещё молчал. Неприятно было думать, что они поспешили. Ещё неприятней, что эти три километра до туннеля перевалившая через перевал конница пройдёт, как по маслу. А эмигрантам ещё нужно заволочь в темноту грагов. И ведь пришлось бы с ними повоевать, если бы не помощь кутугов.
А те не пошли через перевал. И правильно: что им там делать с конями? Они обошли его по какой-то щели, которую беглецы поленились найти. Теперь конница выползала оттуда тоненьким ручейком, как вода из горлышка бутылки. И тотчас растекалась широкой плотной лужей. Если учесть, что всё это текло сверху вниз, то зрелище впечатляло.
Заартачившиеся метров за триста от туннеля граги насторожились. Нет, они привыкли кромсать этих надоедливых всадников, и не слишком их опасались. Однако, не в таком количестве и не на открытой местности. Кутуги, к тому же, орали, как резанные, что было слыхать даже отсюда. Первой засомневалась Гортензия. Видать, прикинула на весах оба зла, и туннель ей показался более симпатичным. Лэти гнала ей в голову массу самых неприятных ассоциаций о предстоящей гибели потомства.
У Троцкого тоже что-то такое сдвинулось, но он отчётливо ориентировался на самку. Они ещё ни разу не спаривались, и Гортензия не сменила статус вдовствующей королевы на молодожёнку. Дело с мёртвой точки столкнул Рамаз. Они с Бестолочью уже отирались у зева туннеля, заглядывая внутрь и принюхиваясь. Когда вдали раздались первые вопли, старшенький вопросительно взвизгнул, требуя у матери объяснений. Потом ещё немного повизжал и вдруг юркнул в темноту. Бестолочь, естественно, ломанулся за старшим братом. Мать понеслась их выколупывать, а дальше уже пошёл сход лавины.
Они успели. В смысле, не просто залезть в туннель, но и немного пройти вперёд. Если тут и была какая-то опасность, то граги её не чуяли. Да и пронырливая «ищейка» пребывала в нирване. Угол наклона уходящего вниз пола вполне себе приемлемый. Особой вонью не воняло. Впрочем, постоянный плотный контакт с грагами давно приучил носы не деликатничать и не выпендриваться. Ночное зрение сдулось уже через сотню метров – какой-никакой, но свет вокруг для него нужен. И хотя за спиной всё ещё прощально светился кружок входа, мужики вытащили пару заготовленных факелов.
Осветили окрестности: ничего особенного в них не было. Дону всё рисовались картины трухлявого запустения, гирлянды паутины да оборванные кабели – фига с два. Голые гладкие стены да несколько рядов перфорированных каналов, в которых, кроме пыли, других предметов не обнаружили. Зато вскоре спуск стал гораздо положе, и труболазы наткнулись на скелет. А потом ещё на несколько. Вокруг были кучи какой-то трухлятины подозрительно правильных прямоугольных форм. Пара кострищ и следы копоти над отдельными участками перфорированных каналов.
– Факелы в отверстия вставляли, – сообщил Фуф, поковыряв там пальцами и вытерев их о штаны.
– Они сюда не полезут? – поёжилась Паксая, крепче хватаясь за рог Гортензии.
Обе семенили бок о бок по самому центру туннеля, а к их ногам жался Бестолочь. Рамаз продолжал шествие с отвагой профана, не знающего цену опасности вокруг.
– Пока не лезут, – прогудел из арьергарда Тарьяс.
Кутуги и вправду не отважились последовать за врагами в ад. Зато не преминули проводить их самыми поносными напутствиями.
– А они тут от конца света прятались? – на ходу тронул Руф носком сапога очередной скелет. – Или после от кутугов?
– С конца света они б уже истлели, – затянул лекцию дед. – Солнышка тут нет. Да и холодом их не морозит. Опять же, зверьё их не грызёт. Вон, даже граги не польстились с голодухи, когда к нам перебирались. Но, думаю…
Гнер, как и Дон с щупами, не прислушивался к научному бухтению КУСа. Шагая впереди, он, вдруг, остановился и окликнул:
– Фуф! Гоб!
Те по каким-то особым интонациям поняли суть приказа. Запалили ещё один факел и рванули вперёд. И тут свершилось чудо: Блюмкин с Ромео последовали за ними. Рамаз тоже, было, навострил лыжи, но Гортензия недовольно квакнула. Парень обиделся, но ослушаться не посмел. Зато демонстративно отстал от матери.
– Так, верно мать-то говорит, – загудел сзади Тарьяс. – Нечего лезть, куда не просят. Вот армы разведают путь, тогда и мы пожалуйста. А пока нечего.
Впереди бу-бу-бу, за спиной гу-гу-гу. Кажется, эти два психолога решили разбавить гнетущую чёрную тишину. Вон и гадючки о чём-то там шушукаются. И Паксая что-то втирает Гортензии, которая еле волочит ноги. Дон устал бесполезно тормошить «ищейку» и немного расслабился. «Системник» молчит, что, возможно, означает отсутствие опасности. А возможно, просто не может её идентифицировать. Нет, каких-то хищников не ожидалось: какого рожна им тут делать? Они прошли уже почти пару километров и никакой добычи для хищников не встретили. Даже крыс тут не водится. Здесь и микробам-то жрать нечего, не то, что млекопитающим.
