1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич

— Палёной человечиной пахнет, — промолвила Аннушка и встала с кровати. Провидица, всё так же не выпуская из рук пирога, и находясь в расстроенных чувствах, отправилась к себе, оставив за спиной нахмурившуюся подругу.

Я стоял во внутреннем дворе и глядел на трактор, который пыхтел на месте, готовый двинуться в дорогу. У телеги откинули борта, что бы удобнее было размещаться во время пути в кирасах. Просто сесть на край, спиной к спине.

— Помочь? — спросил я у Ольги, которая наотрез отказалась снимать мою чёрную кирасу, говоря, что не хочет менять боевую на юнкерскую. Как я не убеждал, супруга всё одно осталась в ней.

— Чем? — хмуро уточнила облачённая в броню женщина. Силовые катушки едва слышно жужжали, когда она забрасывала в телегу радиопередающее устройство и ящик с боеприпасами.

— Ну, мало ли, — пожал я плечами. В голове мелькнуло, что самому одевать разукрашенную розами кирасу совершенно не к лицу будет. Вот если представить на секунду, командир отряда тайной канцелярии и в цветочной броне. А ещё мелькнуло, что придётся перераспределять задачи в группе. Нет, конечно, Анна останется провидицей, Настя — сестрой милосердия, а я командиром, но вот Ольгу с Александром придётся поменять ролями. Её — связистом-гренадёром, его — приветливым встречающим, благо, харизма и темперамент Никитина благоприятствуют. Хотя не думаю, что парня поставлю на более высокий оклад, сместив супругу. Так озадачу.

— Ничем не поможешь, — тихо ответила Ольга. — Ты только рядом всегда будь, я не хочу больше оставаться одна.

Она замерла с застывшим в тоске взглядом, а потом вздохнула и осторожно протёрла ладонью лицо, словно желая отогнать от себя глупые мысли и плохое настроение.

— А это что за бабочки такие? — спросила женщина, показав в сторону теплородного котла. — Никогда раньше не замечала.

— Это? — уточнил я обернувшись. Над котлом действительно кружился целый рой пылающих рубиновым цветом созданий. Но это были духи огня, притягиваемые сильным жаром. — Да так, мелочь всякая.

То, что Ольга теперь могла видеть эфирных существ, было весьма любопытно, но не настолько значимо, что бы бросить всё и заняться новым феноменом. Мне, между прочим, предстояло ещё и попаданца по пути перехватить.

— Шеф! — раздался сзади голос Никитина, обрывая мои размышления. — Шеф, мы готовы!

Когда я обернулся, то увидел оставшуюся троицу, экипированную в разноцветные кирасы. При этом Настя тащила большую сумку с вышитым сбоку красным крестом. Смотрелось дико и непривычно, и при этом хотелось надеяться, что подобная затея окупится хоть малой толикой пользы. Хотя, краску не жалко. Краска не кровь, железо не человеческая плоть.

Следом за ними вышел штабс-капитан, заседавший до этого в столовой. Он долго разговаривал ревизорами, уверяя, что полиция разберётся с таким вопиющим недоразумением, и просил их не покидать особняк. Фактически убедил инспекторов остаться под арестом, но уже как защищённых законом свидетелей. Я слушал весь разговор из-за двери, не имея желания показываться на глаза. Но чем дальше, тем больше Баранов казался мне каким-то странным. В нём чувствовался подвох. Будь моя воля, как патриция Нового Рима, подвесил бы на дыбе, и хорошенько отхлестал бы бичом, дабы разговорить язык.

При таких размышлениях внутри промелькнула брезгливость. Это изначальный Тернский был недоволен Марком Люцием. Оставалось тряхнуть головой, взбалтывая мысли, не то опять свет отделится от тьмы, и придётся совершать лишние остановки на бессловесные споры самим с собой.

Я легонько протёр лицо и встряхнул пальцы, будто на них были капельки воды, или капельки напряжённости. Внутренние разногласия почти осязаемыми брызгами упали на выложенную мелким щебнем дорожку, смочив камешки мешаниной злости и усталости. Меж тем тело делало своё дело, и раны начали потихоньку затягиваться. Двигаться стало легче.

— Вы с нами? — спросил я у штабс-капитана, пристально глядя в глаза.

— Конечно, — усмехнувшись, ответил тот. — А после хотел бы попросить об одолжении.

— Каком?

— Вашего начальника допросить надо. С вами сподручнее будет.

— Барона Бодрикова?

— Угу.

— Думаете, получится именно допросить? В лучшем случае он хлопнет перед вами дверью, сославшись на неотложные дела. Он из тайной канцелярии, не забывайте, — протянул я, глядя, как на телегу забирался мой отряд. Настя поставила сумку наверх, а потом полезла по металлической подножке, специально по этому случаю приваренной. Электрическая сварка в последнее время получила прямо-таки взрывной прогресс, вследствие более доступных источников тока.

— Угу, получится, — снова кивнул Баранов, а я вздохнул и прыгнул на подножку трактора справа от водителя, который только и делал, что молча глядел на происходящее, положив руки на регуляторе пара.

— Весьма самонадеянно, — буркнул я и похлопал по плечу тракториста. — Куда двигаться Ванька сказал?

— Да.

— Поезжай.

Паровая машина зашипела и тронулась. Под толстыми чёрными колёсами захрустел гравий.

Ехали долго. За это время я успел бы домчаться на авто раза два, не меньше. Но пешком в кирасах было бы ещё дольше. К тому же катились не налегке, а с больши́м грузом, ведь помимо оружия, боеприпасов и запасных батарей, мы взяли с собой запас еды и палатку на случай, если переговоры затянутся, а пришлые окажутся негостеприимны. Город неспешно пропускал нас по широким, не в пример теснящейся Европе, улицам. Недостатком была невозможность покрыть всё булыжниками либо иными способами. Даже новомодный асфальт только начали осваивать в столице, чего уж говорить про уездный город. И это несмотря на то, что попавшие к нам потеряшки и их вещи дали громадный толчок для развития науки и техники. Экономика и промышленность просто не успевают за ними.

Через двадцать минут мы вырулили на Имперский проспект, а там направились на север. Присыпанная в центре щебёнкой улица быстро сменилась простой землёй, вытоптанной до совершенно голого вида, и хорошо, что сейчас не было дождя, а то по раскисшей каше неприятно ни ходить, ни ехать, а грязь здесь отменная, жирная, не такая, как в Европе. Чуть наступишь, и на сапогах её уже целый пуд, да к тому же смывается из рук вон плохо.

Я же ехал и думал. Но не о пробое или Огнемиле, а том, какие города стоят в иных мирах на этом месте. На родине Марка Люция здесь был большой морской порт. А Сашка рассказывал о редких воспоминаниях, из которых следовало, что где-то на расстоянии вытянутой руки и тонкой грани меж вселенными здесь высятся дома под полсотни этажей, всё закрыто асфальтом, а под землёй электрические поезда ходят. А еще он рассказыва, что сейчас стояли бы в заторе из множества машин, так как не вмещаются они на улицах.

Эх, взглянуть бы хоть одним глазком на такое чудо.

Ещё через пятнадцать минут мы переехали по деревянному намосту через железнодорожные пути, а следом направились влево вдоль них, в сторону Оби. На разбитой грунтовке трактор качало безбожно, и не верилось, что тут всего-то гужевые повозки да редкие грузовые авто проезжали.

— Всё, спешиваемся! Сашка, за мной! Будешь учиться встречать потеряшек.- прокричал я, и хлопнул водителя по плечу, а потом спрыгнул. С левой подножки соскочил штабс-капитан Баранов.

— А чё я-то, шеф? — тут же спросил Никитин, а потом бегло глянул на хмурую Ольгу и со вздохом спрыгнул на землю, качнув телегу. Тяжёлая кираса ухнула кованными ботинками о грунт, словно кувалдой дарили. Парень выпрямился и последовал за мной.

Я же шёл к речке Ельцовке, внимательно прислушиваясь. Не известно, был пробой или нет, а если и был, то где этот неведомый попаданец. Да и кого искать-то?

Вокруг, кроме кваканья лягушек, щебета птиц и треска насекомых, ничего слышно не было. Даже городские шумы, казалось, не хотели настигать нас, хотя мы были всего-то в полукилометре от крайних улиц, и всего-то перебрались через железную дорогу.

— Шеф, ну чё? — прошептал тихо лязгающий бронёй Никитин.