Николай I Освободитель // Книга 10 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич Funt izuma
Бензиновый двигатель чихнул и равномерно застучал, шевеля поршнями в отмеренном ему инженерами ритме. Бронированный кузов требовал мощного двигателя, поэтому конкретно в этой модели стоял десятицилиндровый двигатель, который обычно устанавливали на грузовики. Шумно, грязно — о защите экологии в эти времена пока еще никто особо не думал — но надежно и тяговито. Автомобиль тихонько качнулся и пришел в движение, выезжая из Петропавловки.
И да, у нас очередной кризис. Все согласно классической теории — периоды роста сменяются периодами падения, к сожалению, от этого никуда не уйдешь. С другой стороны, ради справедливости нужно сказать, что данный кризис мы в полной мере спровоцировали сами. Ну и сами за это расплачиваемся, не без того.
Идею повторить большой биржевой переполох 1836 года мы вынашивали давно. Проект разрабатывался внутри СИБ еще когда я сам полноценно стоял во главе государства, но подходящий момент выдался только сейчас. Ну и подготовка к атаке заняла действительно не мало времени.
Идея был проста как мычание. Еще в конце сороковых мы смогли влезть руками и ногами в доли мексиканских и чилийских серебряных рудников плюс переход на золотой стандарт высвободил внутри России немалый объем этого металла, который был выкуплен казной и припрятан до времени.
Добрый десяток лет мы аккуратно накапливали запас серебра, а потом разом выбросили его на рынок. По заветам дедушки Сороса.
Для стран чьи валютные системы полностью основывались на золотом стандарте, такая операция ничем не грозила. Великобритания, страны Таможенного Союза, КША — только посмеялись, глядя на обрушение цены серебра. А вот САСШ, Франция, а также страны латинского монетного союза, в который входила Испания, Бавария, Австрия и итальянские королевства, и чьи валютные системы основывались на биметаллическом стандарте, мгновенно оказались на растяжке. Благодаря тому, что Россия активно наращивала свой золотой запас и не выбрасывала значительную часть золота на рынок, паритет золота-серебра уже почти два десятилетия болтался в районе 17к1 и именно такой курс был положен в основу монетного союза.
Резкое падение стоимости серебра вынудило Францию потратить единовременно потратить чуть ли не половину своего золотого запаса на удержание курса, однако в итоге это все равно не удалось. Просто потому что другие страны поддержать курс Парижа были финансово не способны.
Очень быстро паникующее население Западной Европы начало «сбрасывать» серебряную монету и собирать в кубышку золотую, окончательно ломая биметаллическую систему. Лондон попытался было спасти своих союзников по Антанте спешно выдав Парижу консолидированный кредит на поддержание штанов. Сто тридцать миллионов фунтов рухнули в расползающуюся по швам валютную систему как в трубу, однако…
Сначала рвануло уже по традиции за океаном. В феврале 1873 года в течение двух недель Нью-Йоркская биржа потеряла 27% своей капитализации. Тут нужно отметить, что после окончания гражданской войны и развода двух Америк, финансовое положение обеих частей бывшей потенциально великой страны, продолжало оставлять желать лучшего. В САСШ практически прекратился приток инвестиций, а миграционные потоки сместились на юг в Латинскую Америку. Там правда тоже было не все так радужно, но климат был лучше и свободной земли, которую можно было занимать чуть ли не даром, было гораздо больше чем на Севере.
Огромные долги обоих государств, необходимость содержать достаточно крупные по местным меркам армии, разрушенная инфраструктура, порванные экономические связи. Прошло уже больше десяти лет с момента окончания боевых действий, а до довоенного уровня и Филадельфии, и Ричмонду было еще очень далеко. Если же говорить о темпах развития экономики, то о повторении благословенных 1850-х там могли только мечтать.
В общем, очень быстро кризис разразился во Франции, Испании, других странах Западной Европы, потом упала биржа в Лондоне, а спустя пару месяцев ударило и по нам. Да, опять же не так сильно, да и запасы ликвидности в казне были такие, что ими можно было любой кризис залить, однако от резкого падения заграничных заказов никуда не денешься. Если у тебя завод рассчитан на производство сотни паровозов в год, из которых половину ты отправлял за рубеж, а теперь этот канал сбыта накрылся медным тазом, хочешь не хочешь, придется сокращать производство, переводить сотрудников на неполный рабочий день и принимать другие непопулярные решения.
Казалось бы, зачем в такой ситуации — это совсем не 1830-е годы, когда фондовый рынок империи только зарождался, и мы фактически ничем не рисковали — было «раскачивать» лодку. Очень просто, чтобы оттянуть войну и лучше к ней подготовиться.
Началось все еще с Датской войны, результаты которой ни в Лондоне, ни в Париже так и не смогли принять. Дальше было несколько мелких кризисов, в 1869 году мы уже побывали на пороге войны из-за событий в Персии, где произошел государственный переворот, и на смену бездетному ориентировавшемуся уже по традиции на Россию Барди Али Шаху пришёл его двоюродный племянник Насер ад-Дин Шах. Последний никогда в качестве наследника не рассматривался, и потому особых связей с Россией не имел, учился в Лондоне и ориентировался на Туманный Альбион в своей политике.
Одновременно в Пруссии новый король Вильгельм I начал проявлять неожиданную — в России за пятьдесят лет уже привыкли считать Берлин «своим» — двухвекторность. Пруссаки заговорили о возможном выходе из Таможенного Союза и создании собственного экономического пространства с переориентацией на торговлю со всеми соседями. А еще с негусом эфиопским никак не получалось договориться о разделении влияния Московской и Александрийской церквей на контролируемых им территориях…
Короче говоря, тогда кризис удалось хоть и с некоторыми потерями разрулить, не доводя до полномасштабной войны, но сигнал в Николаеве был услышан. Госсовет принял новую программу перевооружения и модернизации армии, рассчитанную до 1875 года, и вот чтобы дотянуть до этого срока и нужна была биржевая авантюра, от которой сейчас страдал весь мир. Начав очередной кризис, мы сумели выиграть два-три лишних года, которые планировали употребить для развертывания военного производства и наращивания мощностей армии и флота.
Россия переходила на новую винтовку — аналог Мосина или Маузера — 7.5 мм безрантовый патрон под бездымный порох и остроконечную пулю. Ну и магазин на десять выстрелов, так чтобы лет на тридцать хватило. Были приняты на вооружения новые артиллерийские системы, разработан первый полноценный автоматический пулемет, начаты эксперименты над созданием броневиков. По моим ощущениям, к началу большой войны Российская армия должна была подойти в том виде в котором в моей истории застала Первую Мировую. То есть опережая время лет на сорок.
Чуть медленнее шел прогресс во флоте. Уже во всю плавали большие броненосцы водоизмещением в пятнадцать-восемнадцать тысяч тонн, вооруженные 300-мм пушками и имеющими в качестве главного движителя паровую турбину. А вот серию уже полноценных «дредноутов» — водоизмещением в 21 тысячу тонн и имеющим на борту 8 350-мм пушек, которые должны были стать родоначальниками целого нового вида боевых кораблей, мы только заложили в этом году. Пока заложили сразу четыре вымпела — «Князь Скопин-Шуйский», «Князь Трубецкой», «Князь Пожарский», «Воевода Минин», названные с определенным намеком в честь героев смутного времени — но уже в следующем году планировали добавить еще четыре вымпела по доработанному проекту. Война на море обещала быть жаркой, и наше адмиралтейство на полном серьезе собиралось противостоять англичанам в традиционно их стихии на равных. Благо промышленный потенциал позволял, а войны нынче это в первую очередь состязание промышленных возможностей, а уж только потом солдат и командиров.
За размышлениями о неизбежной будущей войне под мерное покачивание автомобиля на мягких рессорах я вновь начал погружаться в сон…
