(Не)добрый молодец: Зимогор - Алексей Птица
— Иди сейчас дежурь, — сказал Вадиму Афанасий, — ты это заслужил. Поешь, отдохни чуток, пока мы все не спим, и дежурь, дальше Миклуху разбудишь. Сейчас мы этого свистуна свяжем ещё сильнее и под телегу бросим, чтоб двигаться не мог. Следи за ним, а то, не ровен час, сбежит. Надо было сразу его в землю закопать, но боярин хочет в Москву привезти, как невидаль какую. Ну, пусть ему. Пока он нам не мешает. А если шо, то один удар саблей и забыть. И скажи мне, — Афанасий придвинулся ближе, — нашли что-нибудь ценное в гнезде, кроме того мусора, что принесли?
— Нашли, да оно у француза.
— Я так и подумал. Не любит он нас, того и гляди бросит при первой возможности.
— Бросит, — совсем тихо шепнул в ответ Вадим.
— То мы посмотрим, и не таких видали. Если с нами по-честному, то и мы по-честному, если подлость какая, то и у нас руки будут развязаны. Он один, а нас много.
Вадим промолчал, не став вступать в бессмысленную дискуссию, да и внимания шевалье не захотел привлекать лишний раз. Немного отдохнув, он взял пистоль с фламбергом и канул в окружающую темноту. Отойдя от костра, залез на заранее облюбованное дерево и замер на нём, внимательно следя за окрестностями.
Свет от костра больше не мешал, и вскоре его глаза, чувствительные к ночной темноте, уже могли разглядеть хоть мышь в траве, хоть чёрта лысого на небе. Хорошо помогла ему ведьма! Лес вокруг дышал ночной жизнью, которая существовала сама по себе и не нуждалась в присутствии человека. Шуршали в траве мыши, бесшумно стелясь над землёй, охотились за ними совы. Где-то вышла на охоту семейная пара волков, возились с неподатливым бревном бобры за пару километров отсюда. В общем, всё шло, как и обычно во веки веков.
Внезапно Вадиму что-то стало мешать на спине, и он невольно потянулся рукой за шиворот. А пока лез, вспомнил, как ворон, напав на него, сумел туда закинуть какой-то предмет. Странно, зачем, и как смог так ловко всё проделать. Пальцы нащупали какой-то твёрдый комок и, схватив, Вадим потянул его наружу.
Пытаясь не уронить непонятный предмет, Вадим сжал пальцы сильнее, и тут найденный комок неожиданно хрустнул и, разломившись, выпустил из себя струйку дыма. Она тут же приняла образ старика, отчётливо видимого на фоне ночной тьмы, который раскрыл рот и стал говорить. Вадим же, заворожённо глядя на призрака, не смог произнести ни слова.
Глава 20
Волхв всея Руси
Волхв отошёл от чана с кипящей водой. Густой, клубящийся пар какое-то время продолжал подниматься к низкому потолку тёмного помещения, но всё, что нужно, он уже сделал. Послание забрало много сил: расстояние огромное, а адресат оказался мало восприимчив к магии.
Отойдя от очага, колдун устало плюхнулся на старое резное кресло. Положив руки на его подлокотники, откинулся назад, полуприкрыв глаза. Стар он, очень стар, помнится в былые, молодые годы он мог держать в руках огромный меч и не уставал биться им по три часа кряду. Давно минули те времена, страшна и глупа оказалась его смерть от укуса змеи, что притаилась в черепе коня. И словно в насмешку его звали в те годы Вещим. Да.
Смежив веки и отдыхая, волхв погрузился в пучину воспоминаний. Да, не думал он и не гадал, что его призовут из Нави в Явь. Не успел он перейти Калинов мост через реку Смородина, как на той стороне его уже ждал Чернобог.
Не сам в своём обличье, а один из аватаров — страж границы между Навью и Явью, трёхголовый змей или дракон, если по-восточному. Змея звали Калиныч, а повелевал им Кащей — старшая аватара Чернобога.
Раскалённый от огненной реки мост обжигал своими поручнями руки, а настилом ноги Вещего Олега, но его душа этого не замечала. Тела уже нет, а душе всё равно.
— Стой! — прорычала, пыхая огнём, одна из трёх голов, видимо, являясь главной.
— Стою! — нехотя отозвалась прибывшая душа.
— И неча тут ехидничать, — пыхнула огнём вторая голова, и сразу хохотнула, выпуская кольца дыма.
— Так он уже мёртвый, ему можно! — проинформировала всех третья.
— Он пока ещё на мосту, — рыкнула главная голова Змея Калиныча. — Вот сойдёт с него, тогда уже умрёт для всех. А сейчас он ещё живой.
— Так тело его уже тю-тю!
— Таки и что? Тело делу не помеха! Найдём другое, Кащей сказал — обеспечить! А его обязал Чернобог. А кто для нас главный⁈
— Род⁈ — пыхнула дымом смешливая вторая голова.
— Род⁈ Эх, дурья твоя башка. Род создал Белобога и Чернобога и оставил их здесь править, а сам ушёл.
— Тогда Чернобог! — вступила в дело третья голова.
— Да, Чернобог — наш хозяин, Кащей — его правая рука, мы — их страж, но не только, — неизвестно зачем стала философствовать главная голова Змея. Видимо для того, чтобы объяснить свой поступок былинному богатырю.
— Для нас главным является дух противоречия между ними. Мы подчиняемся Великому Ничто. А что такое Ничто? Ничто — это равновесие. Равновесие между светом и тьмой, жизнью и смертью, добром и злом, теплом и холодом, всё, что приходит в противостояние друг с другом. Познать одного без другого невозможно, потому что в противостоянии этих богов нет победителей, ведь суть мироздания — это равновесие. Поэтому, наш царь — мироздание! Мы за Великое равновесие!
— Эка ты закрутил⁈ — выпустила факел огня вторая пасть. — ГОЛОВА! — одним словом! Но главный для нас Чернобог.
— Да-да, и Кощей, — согласилась третья, выпустив дым из ноздрей.
— Согласен! Но всем управляет равновесие, оно для нас главное!
— Хорош уже огнём пыхать. Надоело тут стоять, — разозлилась душа Вещего Олега. — Я тут с вами не диспуты вести пришёл, да и не воевать. Пришёл бы сам, своей волей, да в своём теле, тогда бы я вам показал удаль молодецкую. А сейчас я не в своей ипостаси. Пропускайте в Навь!
— Ишь ты, словами какими заговорил? Ди-спу-ты! С греками успел пообщаться, что ли? Тут много таких водится, грехи свои замаливают, — ответствовала третья пасть Змея Калиныча.
— Какие в головы пришли, теми и заговорил. Пропускай, давай, обратной дороги
