Лечить нельзя помиловать (СИ) - Александра Логинова
Эрл поперхнулся. Такого удара он, конечно, не предвидел. И теперь жутко краснел от смущения, нервно моргая в сторону. Вернувшись обратно к дому, я с мягким любопытством приметила, куда пристроили тушу кабана и повернулась к аристократу.
— Кажется, всё закончилось?
— Да, — спокойно подтвердил Алеон. — Извини, я приведу себя в порядок и обязательно все расскажу.
Недоверчиво поглядев вслед ушедшему в дом капитану, я выслушала мысленный доклад множества стрелок-сканов, отправленных диагностировать солдат, едва мы ступили во двор. У двоих глубокие порезы и требуется несколько швов, остальные отделались гематомами и испугом. Покрутив букет в руках, я слегка задумалась.
— Пока солдаты рисковали жизнью, он собирал ромашки?
— Не обижайте его благородие, эрла, — со смехом прервал меня феникс, подойдя ближе. — Все так и не так. Слушайте, как дело было.
В детали операции посветили всех, кроме меня. Эрл Верш вместе с курсантами и десятком «одолженных» магов произвели одновременный штурм и арест всех шести лабораторий. Разом, одним ударом, они сумели профессионально «повязать» почти всех присутствующих на объектах вервольфов. И даже обошлось без жертв, ведь главная опасность — труслива и с крысиной чуйкой успела слинять.
— Погоди-ка…
— Ага, — взахлеб продолжил Поль. — Его благородие — гений!
Я давно подозревала, что воинское звание Алеону дали не за красивые глаза. Изучив карту города и прикинув траекторию катакомб первой канализации, проложенной земельниками, эрл Клод в сопровождении одного из курсантов отправился за городскую стену любоваться девственной природой.
— Представьте, эрла, поле, ромашки, на горизонте лес! У меня поджилки от предвкушения трясутся, а он этак небрежно: «Растяжки ставить умеешь?».
Отыскав вход в подземное царство, гвардейцы натянули огненные нити, по краям заложив магические светошумовые гранаты. От гранат, конечно, одно название — огненное плетение, выпускающее при активации сноп искр, света и какофонию звуков. А сами улеглись среди высокой травы.
— Час ждем, другой. Я уже полпачки ску… леденцов сжевал. Он же лежит, травинку покусывает, за букашкой наблюдает. А потом раз — и сорвал ромашку. Раз — и вторую. Так букет и набрал, перевязав капроновой нитью. У нас же в рукава вшита нить на всякий случай. Ну, я ему так строго говорю: вы, мол, когда жениться собираетесь, господин капитан? Он на меня глянул — жуть, как на таракана паршивого.
— По-о-оль…
— А пусть женится! Я же, вон, чуть было не женился. Насилу боги уберегли. А ему за что такая радость, если он кругом грешник? Даром, что любимец Ахавы. А он мне: не твоего ума дела, курсант. Потом видать вспомнил, что мы с вами знакомство водим. Завозился беспокойно, один глаз приоткрыл и спрашивает: «А что же, у нее никого нет?». Я чуть было не упал!
Н-да, и что за мысли бродят в капитанской голове?
— Ну, думаю, опасная служба гвардейская, раз мозги напрочь отшибает. Кого, говорю? А он мне: друга, например. Близкого. Я там чуть умом не тронулся. Смотрю на него и въехать не могу: какого еще друга, если она твоя невеста? Потом покумекал, смекнул, что дело нечисто. Эрла, вы что же, двоемужницей заделались?
— С чего ты взял?!
— А с чего его благородие взяли, что у вас помимо него еще кто-то может быть? Да и не гневается, не мчится сжигать соперника, а спокойненько так интересуется. Что это за друзья у вас, а?
— Не твоего ума дело!
— Вот опять.
Отмахнувшись от чужих бредней, я отправилась на поиск вазы. Надеюсь, обыск лабораторий позволит нам взять образцы без опасной вылазки в лес, и всё обойдется. Только чует моя интуиция грядущую бурю после ромашкового затишья.
Глава 38
— Уф, это просто бедствие, — молодая ветка клена хлестко разогнала москитов. — Комары размером с лошадь, того и гляди унесут.
— Не преувеличивай, всего лишь размером с палец, — посмеивался Алеон, вбивая колышки в мягкую почву.
Большая походная палатка, предназначенная для офицеров королевской гвардии, была утеплена, защищена от дождя и ветра и обставлена почти изысканно. Единственный недостаток временного жилища — отсутствие кроватей.
К моему великому сожалению и гадкому настроению, найти образцы бактерий в опечатанных лабораториях не удалось. Задержанных тщательно допрашивали, однако вервольфы молчали, как рыбы об лёд, а санкционирование пыток слегка затянулось. Я успела побывать в подземных биохимических шаражках, с неудовольствием отметив, что заговорщики предусмотрительно нанимали ученых без дара. Из этого капитаны быстро сделали вывод, что новая зараза опасна только для магов, и шумно выдохнули. Количество рисков для гражданских уменьшалось в несколько десятков раз.
Судя по содержимому колб и мензурок, товарищи химики действительно работали исключительно с импортными лекарствами, шаманя неизвестные науке цели. Никаких новых веществ я не обнаружила, только знакомые любому земному фармацевту. И встал вопрос: я прокололась, тайно считая, что лаборатории с лекарствами, идеалогическая агитация и новые болезни как-то связаны, или преступники предусмотрительно работали с бактериями где-то еще? «Вы очень проницательны, — возразил Клод. — Разумеется, это всё связано».
— Эрла Алевтина, а где ваша палатка? — выспавшийся феникс работал энерджайзером и успел поставить не только свой брезентовый шалаш, но и натаскать хвороста, принести воды и вызваться в ночной караул. — Покажите, я вам поставлю.
— У меня нет палатки.
Единственную даму в походе господа офицеры назначили принцессой. То есть посадили меня на пенек, вручили термос с чаем, лиственное опахало от комаров и попросили «почитать и ни о чем не беспокоиться». Собственно, я и читала, воспользовавшись моментом.
Все книги о религии сходились на идее испытания и жертвенности. Понятия не имею, откуда у богов тяга издеваться над людьми, но концепция «добровольного самовреда» была прямо-таки навязчива у небожителей. Пожертвуй самым дорогим, и боги тебя вознаградят. Ха! Вот точно «по образу и подобию». Видимо, всевышним крайне скучно наблюдать за тихой и скромной верой своей паствы, им претит, когда все мирно веруют, живя стандартную человеческую жизнь. Зато красивые подвиги, красноречивые поступки, драма и героизм им как котику сметанка. Точь-в-точь люди.
А я в конце смены не хочу геройствовать. Я хочу спать! Для меня помыть посуду после работы — уже подвиг Геракла.
— А где же вы будете?… — растерялся жар-птиц, и тут же округлил глаза. — Оу!
Кажется, мои скулы покраснели. С преувеличенно внимательным видом я уставилась в книгу, величественно игнорируя смешки наглых курсантов. Насладившись моим смущением, эрл Клод легко вскочил на ноги и гаркнул: «Упор лежа принять!».
— Так-то лучше, — проворчала я еле слышно, медитативно перелистывая страницу под ритмичный счёт. Курсанты толкали планету к светлому будущему.
