Дионисов. За власть и богатство! – I - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Празднество я оставил сильно раньше остальных, отважный герой отправился отдыхать. Один. Хотя мог бы при желании прихватить ещё кого, или даже двух, но день сегодня выдался действительно нелегким, и завтра много дел.
Никуда прелестницы этого княжества от меня уже не денутся.
А кое-кого Рустам уже нанял в домашнюю прислугу. Семейную пару из разрушенного дома подселил в сторожке, пару девиц — в дневные уборщицы и кухарки. Экономика долины за время власти Замойских и пришествия зверя пришла в полный упадок, и народ был рад надежному куску хлеба. И я был намерен эту надежду оправдать. Я надежный работодатель. Это и в моих же интересах. За этими людьми — еще несколько сотен резюме будущих потенциальных линейных сотрудников моей грядущей глобальной корпорации, а работа с человеческими ресурсами начавшись, не прекращается ни на день.
С этой воодушевляющей мыслью я и заснул. И выспался на славу.
И вот, я свеж и бодр, посетив с утра гараж, полюбовавшись на почти законченное чучело, я поднялся в столовую залу полистать прессу, доставленную смотавшимся этим утром в Номоконовск Степаном. И, сидя на мягком стуле, заодно наблюдал как тупай лазал по подвешенному на стене над камином мечу, пытаясь добыть синюю бабочку из эфеса. Та успешно отстреливалась короткими колющими вспышками разрядов, тупай взвизгивал, но попыток вытащить энергетическое существо из корзины меча не оставлял.
Сожрать он его хочет, что ли? Или просто играет?
Передовица на две полосы излагала изрядно преувеличенные подробности уже позавчерашнего дела. Но перо у журналиста бойкое, нужно его заприметить, такой специалист нам самим пригодится.
Подошел Рустам и доложил:
— Там этот приехал, который попутчик ваш, Александр Платоныч.
— Который из них? — прищурился я.
— Да этот, сосед который. Корабельный. Картежник. Замойский.
— Надо же, — удивился я. — Быстро пожаловал. Видать, уже нажаловались. Ну, пойдем, встретим гостя дорогого. Всем боевая готовность! Без приказа не стрелять!
Я вышел из дома, встретить дорогого гостя подальше от родного порога.
А-а знакомые все лица. Вижу. Замойский прибыл с подкреплениями. Полная машина вооруженных слуг.
— А-а! Вот ты где! — развязно воскликнул Замойский устремляясь ко мне. — Мусью, ты чего это себе позволяешь на моей земле? Хозяином себя почувствовал? Забыл, кому всем обязан? Забыл, да? Забыл-забыл, по глазам вижу.
Да он пьяный в дымину. Но никаких элементалей я около себя не чувствовал, это была явно не боевая выпивка. Налился просто для храбрости, что ли?
— Господин Замойский, — я недружелюбно прищурился. — Я приму во внимание ваше текущее тяжелое душевное состояние и только потому пропущу многое из того, что вы сейчас скажете, мимо ушей. Но сделаю я это только один раз — и только сейчас. И более никогда. Посему могу предложить на сегодня отложить нашу без сомнения плодотворную беседу до лучших времен.
— Чё? — нерешительно отозвался Замойский.
Видимо с ним от рождения никто так не разговаривал.
— Друг мой, — с чистым сердцем соврал я в эти ясные, детские, залитые чистым спиртом глаза, приобнимая Замойского за плечи. — Друг мой, это значит, что сейчас, мы кликнем кого-то из ваших… э-э, — я успел проглотить слово «холуев», — ваших людей. Они помогут вам добраться до дома, где вы примите теплую ванну, у вас же есть ванна? Во-о-от. Обязательно с травами.
— С травами? Как утончённо, — Замойский похоже был повержен самой концепцией купания в отваре боярышника. Ого, похоже я его реально заболтал! Вот это я златоуст!
— Именно с травами, расслабляет замечательно. Потом вы насухо вытретесь, испьёте чашечку китайского чаю, а может быть колумбийского кофе, ни в коем случае не спиртного, аристократии такое не пристало, а потом ляжете спать, вашу без сомнения выдающуюся постель, где и проведете всю ночь до утра в объятиях Морфея…
— Чего-чего? — напрягся Замойский. — Я с мужиками не сплю.
— … В объятия любой ночной нимфы, способной удовлетворить ваши без всякого сомнения здоровые наклонности, — лихо вывернул я из неудобного положения.
— Нимфа… — задумчиво произнес Замойский и ткнул пальцем мне за спину. — Мне нравится эта.
Да блин. Я обернулся. Ну, конечно. Следовало ожидать, что Ангелина, пропустившая самое интересное на охоте, теперь не усидит за каменными стенами и полезет в первые ряды нарываться на неприятности, в смысле, отражать надвигающуюся угрозу.
— Эта девушка вам не подходит, — со всей возможной серьезностью сообщил я.
— Это еще почему?
Многие бы на моём месте сказали бы что-то куда более резкое. Но мне нужно было остудить пыл, а на пьяных подобное действует совсем не остужающе.
Что ж, оберну всё в шутку. Для первого раза.
— Каждый из мужчин, пытавшийся возлечь с ней, умирал в течении суток от мучительной душевной немощи. Или месяца? Ну, уж в течении года, точно. Так и мается бедная. Знаменитая Смертоносная Дева.
Замойский криво усмехнулся:
— Ты сомневаешься в моей отваге?
— Было бы в чем сомневаться.
Двусмысленно конечно получилось, но пьяному прокатило.
— Я обуздаю эту смертоносную лошадку, — с воодушевлением заявил Замойский, а в следующее мгновение все его воодушевление смыло с его лица, как потоком ледяной воды из ведра:
— Так, а эта бешеная сука что тут делает?
Да чтоб вас!
Тётка Марго тоже не усидела в тылу, и когда коварный враг начал подкатывать к её законному Второму Номеру отважно и безрассудно оттянула огонь на себя.
Хотя, может и неплохо получилось, Замойский тут же позабыл об Ангелине. Зато вспомнил всё остальное.
Вспомнил сам и нам припомнил.
— Поношение доброго имени! Хульные надписи! Потрава скота! Скисшее молоко! Проколотые шины!
Ого. Да тётка Марго реально им тут партизанскую войну объявила.
— Моча в биотопливе!
— Ну, нет, — тётка покачала головой. — Это вы уже точно без меня, сами.
— Растление юношей!
— Чего? — несказанно удивилась тетка.
Замойский не сразу нашел что ответить:
— Вызывающее поведение, ведущее к растлению!
А тётка Марго, похоже, в свое время не давала спать ночами молодому поколению! Сколько тогда Замойскому было? Двадцать? А тётушке — сорок пять? Ядреная феми фаталь!
— Угон скота! Подделка документов! Потрава полей!
В конце-концов эта истошная и риторически однообразная истерика мне надоела.
— Не думаю, что вышеозначенные события под силу одной женщине, если она, конечно, не торнадо с красивым именем, — попытался вразумить я вздорного соседа.
