Дворянин поневоле - Трофимов Ерофей

– Я его спину в бане видел, – тихо кивнул Захар. – Там места живого нет. Всего исполосовали.

– Его действительно надсмотрщики боялись, хозяин, – добавил Нгоса. – Стороной обходили.

– Ты мой кровник убил, князь. Теперь долг на мне, – тихо вздохнул горец. – Дозволь тебе служить. Некуда идти мне. Нет никто.

– Тебя как зовут, кунак? – помолчав, спросил Сашка.

– Ахмад.

– А что делать умеешь, Ахмад?

– Конь учить могу, стрелять могу, шашка рубить, пистолет стрелять. Что скажешь, все делать буду. Тебя охранять, дом твой охранять. Земля твой защищать. Дозволь служить, князь, – упрямо повторил горец.

– Возьми его, ваша милость. Он тебе как пес верным будет, – негромко посоветовал Захар. – Горцы, они такие. Или режутся до последнего человека, или служат до самой смерти.

– Знаю. Бывал я на Кавказе, – улыбнулся Сашка, внимательно отслеживая реакцию черкеса.

Тот только удивленно расширил глаза. Помолчав, Сашка отхлебнул чаю и, кивнув, повернулся к Захару:

– Отведешь его на конюшню, пусть коня себе выберет. Потом из моей оружейной винтовку выдашь и револьвер. Ну и патроны, конечно. Да, и одежду ему справь хорошую. Князю служить будет, не купцу какому, – добавил он, подпуская пафоса.

– Князь! – снова грохнувшись на колени, взревел черкес. – Любого за тебя убью! Коня дал, винтовка дал, пистолет дал, только скажи, любого убью.

– Мне от тебя только честная служба нужна, – кивнул Сашка. – Ну, а ты что умеешь? – повернулся он к незаметному, до этого молчавшему, словно его тут и нет вовсе.

– Браконьер он, из земель польских, – ответил вместо мужика Захар. – Ему пан за охоту в своих землях язык вырезал, а потом туркам продал. Сам он литвин. Урмасом кличут.

«Блин, Ноев ковчег какой-то. Каждой твари по паре», – проворчал про себя Сашка, покосившись на замершего, словно статуя, Нгосу.

– Мы с ним на стрельбище сходили, – между тем продолжал Захар. – Стреляет так, что даже я засмотрелся. И следы читать мастер. Будет при тебе ловчим. Ему тоже идти некуда, ваша милость, – закончил богатырь.

Браконьер только кивнул, подтверждая его слова. Потом, открыв рот, показал парню обрубок языка.

– К тому же он и грамоту, и счет разумеет, – быстро добавил Захар. – Я так про него все и узнал. Он на бумажке писал, а я прочел да запомнил.

– Грамота, это хорошо, – задумчиво кивнул Сашка. – Да только сам знаешь, на охоту у меня и времени особо нет. Вон, даже с дедом всего раз в степь вырвался, – с сожалением вздохнул парень.

Урмас достал из кармана клочок бумаги, огрызок свинцового карандаша и принялся что-то быстро писать. Потом, поднявшись, осторожно положил свою записку на стол перед парнем.

«Я готов выполнить любой приказ, хозяин, – было написано в записке ровным, почти каллиграфическим почерком. – Я не только браконьер. Мне приходилось выполнять разные приказы. И если вы позволите мне остаться, вернее человека у вас не будет. Мне действительно некуда больше податься».

– А ведь ты не так прост, – усмехнулся Сашка, глядя ему в глаза. – Похоже, ты родом из непростой семьи. Я угадал?

Урмас коротко кивнул и жестом попросил у него бумагу. Взяв со стола лист, Сашка задумчиво качнул его в руке, после чего отделил еще полдюжины и, приложив к ним нормальный карандаш, сказал, протягивая все это Урмасу:

– Ступай с Захаром. Он тебе покажет, где ты сможешь спокойно описать всю свою жизнь. Потом принесешь эти записи сюда. Мне нужно знать всё. И если с Ахмадом мне все и так понятно, то ты вызываешь у меня много вопросов. Лучше ничего не скрывай. И самое главное, ты в розыске? – спросил Сашка, не отрывая от него взгляда.

Урмас отрицательно мотнул головой, снова показав обрубленный язык.

– Хочешь сказать, что история с продажей правда? – уточнил Сашка.

Браконьер решительно кивнул.

– Хорошо. Ступай. Пиши. А там посмотрим, чем тебя занять, – вздохнул парень и, дождавшись, когда они выйдут, повернулся к негру. – Можешь о нем что-то сказать? – спросил он, кивая на дверь.

– Нет, хозяин, – подумав, мотнул гигант головой. – Он в конце ряда сидел, по другую сторону от меня. На галере сильно не поговоришь. Надсмотрщик сразу плетью вытянет. Но думаю, служить вам он от души станет.

– С чего так решил? – растерялся Сашка, не ожидавший такого ответа.

– Бывший раб, которого изувечили, всегда хорошего хозяина видит и при нем остаться хочет. Потому и остальные от вас не ушли, – тихо вздохнул Нгоса. – У вас нет рабов, но те, кто вам служат, за вас в церкви свечи ставят. Я говорил с людьми. Я знаю.

– Нгоса, а как получилось, что при твоей стати и силе ты стал не воином, а слугой? – сменил Сашка тему.

– Моя мать была очень верующей женщиной и всегда говорила, что я не должен драться. А потом стало поздно, – пожал гигант плечами. – Я могу выстрелить из ружья, могу ударить, не останусь в стороне, если на вас нападут, но я не люблю этого делать, – смущенно признался он.

«Твою мать! С такой силищей, и нянька! – мысленно возмутился парень. – Это, блин, как сенбернар. Силы вагон, а злости вообще нет».

– Ты согласишься служить моему деду? – помолчав, спросил он негра. – Ему нужна помощь сильного человека. Да и мне будет спокойнее, если рядом с ним будет верный мне человек.

– С удовольствием, хозяин, – вдруг улыбнулся Нгоса. – Старый князь добрый человек.

– Похоже, мой отдых закончился, – тяжело вздохнул Алексей Михайлович, протягивая Сашке письмо, украшенное несколькими солидными печатями.

– Какого хрена?! – зашипел Сашка, небрежно беря бумагу в руки. – Им там больше заняться нечем?

– А ты прочти. Это с тобой связано, – иронично хмыкнул князь.

– Чего? – не понял парень. – Я им жить мешаю, что ли?

– Уничтожение твоей командой второй пиратской галеры вызвало с определенных кругах возмущение, и государь требует ответов. Так что придется нам с тобой ехать в столицу и держать ответ за свои дела!

– Охренеть! – растерянно тряхнул Сашка головой.

– Ну и выражения у вас, молодой человек, – укоризненно проворчал Алексей Михайлович.

– Вполне соответствуют текущему моменту, – отмахнулся парень. – Деда, может, я один съезжу? Ну не дело тебе с твоим сердцем туда-сюда кататься.

– Нет, Сашенька. Это дело не такое простое, как кажется. Похоже, наши заклятые друзья в очередной раз решили воспользоваться моим отсутствием и облить нас грязью.

– Ну, тебе виднее, – помолчав, мрачно буркнул парень. – Но имей в виду, дед. Начнут оскорблять, не спущу. И плевать, чем это может закончиться. В конце концов, я в любой момент могу и за кордон свалить.

– Не спеши звереть, – осадил его старик. – Я еще живой и тоже могу крепко укусить. Прикажи собираться.

– Прикажу. Но прежде дай мне слово, что после всех этих разборок ты сюда со мной приедешь, – потребовал Сашка, глядя деду в глаза.

– Это как дела пойдут, – попытался увернуться князь.

– Дед. Не юли. Заканчиваем и едем сюда, иначе никто никуда не поедет вообще.

– Саша, требование императора это не шутки, – попытался надавить князь.

– Да плевать мне на него, – фыркнул Сашка. – Твоя жизнь и здоровье мне важнее всего этого птичьего двора.

– А почему птичий двор? – растерялся Алексей Михайлович.

– А потому, что только и умеют, что хвосты распускать и надуваться, словно индюки. Дед, не уходи от темы. Дай слово, что вернешься сюда со мной, – продолжал настаивать Сашка.

– Обещаю, бесенок упрямый, – улыбнувшись, пообещал князь, взъерошив парню волосы.

– Приятно познакомиться, Александр, – тут же нашелся Сашка.

– Да ну тебя, – рассмеявшись, отмахнулся старик. – Прикажи вещи собрать.

– Уже, – усмехнулся Сашка, открывая дверь кабинета.

Теперь вместо Захара у двери обычно сидел Ахмад. Увидев парня, он легко поднялся, вопросительно глядя на него.

– Найди Захара, Нгосу и Урмаса. Пусть собирают вещи, мы в Петербург едем. Да, и Матвея предупреди. Он тоже поедет.