Черноземье 3 - Иннокентий Белов
Во второй день в сито поиска попадется гораздо меньше преступников, но общий правильный посыл такой облавой уже задан. Ведь раньше те же ополченцы, когда спускались со стен и оставляли там свое оружие, из храбрых и сплоченных защитников города превращались в испуганных и разобщенных обычных горожан на улицах, жестко контролируемых местными бандами. Где они сами опасались слово лишнее сказать, чтобы не рисковать своей жизнью и здоровьем, как и своими близкими.
А так они весь день видят, как безжалостно на пинках выкидывают на улицы перепуганных бандитов, как их бьют беспощадно за попытку сопротивления или просто что-то изобразить и понимают, что час освобождения от удушливого гнета преступников прошел. Они стоят рядом со своими товарищами по ополчению, которые их с радостью поддержат в любой момент, с копьями и арбалетами в руках, и только от них самих зависит, окажется знакомый бандит на допросе или умрет на месте при попытке к бегству.
Поэтому мимо себя они не пропустят ни одной знакомой преступной рожи просто так, про всех доложат тем же гвардейцам или с удовольствием загонят болт в решившего некстати пободаться с властью бандита.
За день убито две осьмицы бандитов на улицах, раненых в плен никто не берет и только подводы после опознания увозят тела за город, где складывают пока в тенистой роще. На них же доставляют ко мне на задний двор наших раненых, тогда я выхожу на пару минут, чтобы вылечить своих людей. Ополченцы потеряли в схватках на улицах троих своих совсем и еще одного гвардейца зарезали в каком-то подвале.
Задержанные видят, что с ними никто не церемонится, на улицах льется кровь потоком, а тела самых резких приятелей и подельников уже остывают на соломе подвод.
Но теперь защитники города уже не боятся всяких авторитетов городского дна, быстро и наглядно убедившись, что если к нему приложиться как следует пяткой копья, да еще несколько раз, то он обязательно валится со стонами на мостовую, а то и отправляется на тот свет, как самый обычный человек.
Это настроение я хорошо улавливаю, ополченцы сами отрезают себе возможность и дальше существовать рядом с подобными бандами. Как только кто-то из чудом уцелевших в городе жуликов попробует что-то за себя сказать особо авторитетного, так будет сурово вырублен и в бесчувственном состоянии увезен на допрос в Караулку.
Такую я вырабатываю привычку у горожан-ополченцев, те же гвардейцы ее и так имеют в наличии.
Эти два кровопролитных дня облавы с оружием в руках очень сплотят жителей города, и особенно сплотят вокруг могучей фигуры Мастера Ольга, который не побоялся так радикально разобраться с уголовным миром Астора.
О чем давно уже мечтают все приличные люди, но сами только проклинают взяточников из Стражи и наплевательское отношение городской власти к захлестывающей родные улицы волне преступности.
За второй день притащили еще сотню где-то прятавшихся до этого подозрительных людишек, которых я оставил на следующий день. И вообще обороты к обеду снизил, все мои помощники хорошо поняли свои обязанности, будущие каторжники исправно поступают в трюмы шхун, гремя уже железом или просто в веревках, кому кандалов не хватило. Набирается их уже к сотне вместе с теми, кто вряд ли переживет полученную за борзость трепку от моих парней.
Ничего, чем нам здесь в городе возиться с похоронами и рыть могилы, гораздо проще привязать камень к ногам и отправить покойника на дно морское. Такое упокоение считается очень поганым, но больше ничего другого бандиты по своей гнусной жизни и не заслуживают.
Хозяева рудников очень порадуются новым работникам, которым даже не нужно ничего платить, быстро рассчитают там пока вкалывающих вольнонаемных, бывших жителей башен Севера, и теперь будут за меня стоять горой.
Они имеют выходы на пару заместителей Крома, так что мое положение в Совете только упрочится, а не ослабеет, как надеются пока маскирующиеся недоброжелатели.
Так же во дворе, подвале и камерах Караулки у Речных ворот отдельно содержатся уже три сотни рядовых жуликов, которые первыми отправятся валить лес, копать ямы и гатить топкие места в предгорьях.
Некоторые из них даже местные жители. Те, кто не захотел поговорить по душам с одним из моих людей, записывающих всякие признания на воске, которыми можно серьезно облегчить свою душу. Таких отпетых набралось человек двадцать, наивно убеждающих друг друга, что раз не было суда и нет четких доказательств, то им ничего не грозит по жизни.
Да, каторга не грозит пока, но есть и другой не менее интересный вариант.
Моим новым распоряжение можно теперь пришлых жителей города, явно ведущих преступный образ жизни, сразу же отправлять на исправительные работы. Перевоспитывать, так сказать, ударным трудом, не жалея рук под присмотром бравых ордынцев.
Еще человек десять начали разговаривать и теперь писцы только фиксируют эти признания. Мне не особо нужно, чтобы они подтвердили свои слова перед судом или Советом Капитанов. Обойдемся без таких юридических тонкостей, просто я представлю Совету число таких воспоминаний на каждого коррумпированного стражника и некоторых из них очень скоро удивлю.
Правда, и таких жуликов отпускать на свободу я все равно не собираюсь, просто в руки степнякам передам отдельно с предложением использовать на более легких работах.
Нужно же кому-то хлопотать на кухне, убираться в бараках и рубить дрова для всего большого коллектива строителей дороги в предгорья? Это всяко окажется полегче, чем во влажном лесу насыпать и утрамбовывать дорогу, и к кухне гораздо ближе.
Глава 21
Перегон большой толпы будущих строителей нашего местного БАМа в немного подготовленную гвардейскую казарму на двести воинов я решил проконтролировать лично. Привели ее в порядок, насколько это было возможно, за пару дней перед планируемой операцией. Там всем хватит места на деревянном полу, есть отхожие места и проточная вода, а гвардейская кухня находится совсем рядом, в соседнем здании.
И толпа арестантов очень большая получилась, если решат резко разбежаться и лови их потом по всему городу, и оставшиеся на свободе пособники могут перекинуть им холодное оружие с какой-нибудь крыши. Вряд ли успеют организоваться так серьезно, конечно, но все бывает на этом свете.
Хотя похоже, что серьезной публики на свободе не осталось вообще. Стремление выглядеть крайне суровыми товарищами с кучей чернильных наколок подвело всех одинаково под один и тот же монастырь.
Еще понятно, что не
