Удержать престол (СИ) - Старый Денис
Ермолаю ничего не оставалось, как согласиться и протиснуться в чуть приоткрытую дверь продуктового склада.
Там, действительно, было относительно светло, горели пять факелов. Ермолай первым делом нашел взглядом лежащую Фросю. Она молчала. Открытые глаза женщины были налиты слезами, она видела своего мужа, понимала, что ничего от нее уже не зависит и нужно дать мужчинам разобраться. Фрося верила, что Ермолай решит сейчас проблему и обязательно выйдет победителем. Верила, пока не заметила, что ее муж кривится от боли.
Но мужчины уже начали прощупывать оборону друг друга.
— Дзынь, дзынь… дзынь, — два удара по сабле справа и один слева — Али проверял Ермолая на устойчивость удержания клинка.
Оба противника знали о преимуществах и недостатках оппонента, но ситуация изменилась и Али не понимал, насколько боль в ребрах может помешать Ермолаю показать все, на что тот способен.
— Дзын… вжух, — ударив по сабле Ермолая, Али провел атаку в голову.
Ермолай парировал атаку, но чуть пошатнулся. Атака справа в голову, когда Еремею было необходимо поднять руку чуть выше, оказалась болезненной, и Али стал продавливать оборону своего бывшего командира, постоянно атакуя сверху, заставляя держать правую руку Ермолая высоко. Можно было считать, что бой закончен, дело времени, причем небольшого, и исход предрешен.
— Хех, — сабля Ермолая оказалась на полу… вместе с кистью.
— Ха! Ха! — театрально рассмеялся Али, желая что-то сказать, потешить свое самолюбие, или же пойти на поводу своему психическому расстройству.
— Хех, — … Али развернулся, и улыбка спала с его лица, а уже ждущий убийственного удара Ермолай, заметил нож в спине предателя.
Фрося тряслась и не могла сделать шаг в сторону, вся воля, вся ее недюжинная сила была растрачена во время того, как она искала на складе нож и когда подкралась к Али и ударила его.
Ермолай, не обращая внимания на боль и на льющуюся из руки кровь, разжал, бывшими некогда своими, пальцы на мертвой кисти правой руки, взял саблю в левую руку и… когда Али уже начинал замах, чтобы разрубить стоящую неподвижно Фросю, пронзил Али саблей и прокрутил клинок, расширяя рану. Предатель упал.
Ермолай улыбнулся своей возлюбленной и… упал в лужицу крови, что набежала из разрубленной руки.
Глава 16
Глава 16
Прага
16 декабря 1606 года
Прага — город контрастов. Бедность и вычурное, показное богатство; великолепие строений из камня, между тем, большая половина города — это деревянные дома из сруба, который принесли из леса, но даже не удосужились обтесать от коры; чистота императорского летнего дворца, зала для игры в мяч, зверинца Рудольфа, вместе с тем — грязь, навоз и человеческие испражнения на улицах. Это все она, Прага!
Тут можно было прийти в любую таверну и заказать все, что угодно. Хочешь английские устрицы? Пожалуйста, но блесни не серебром, а золотом, и три-четыре моллюска, которые привезли во льду, следили за свежестью, охраняли в дороге, и они окажутся на твоей тарелке. Или купи целого жареного гуся с крупой в брюхе всего-то за тридцать пять пенсов, может, и чуть дороже, но явно дешевле, чем в Лондоне, или в любой из сотен таверн Парижа. А карпа можно купить и вовсе за восемь пенсов, причем, жирного, в локоть величиной.
Пиво… вот его наливали почти во всех домах, не говоря уже о тавернах и специализированных заведениях, кои, не мудрствуя лукаво, называли «пивными». Особенно славилась количеством пивных, да и качеством напитка, улица На Поржичи. Опасная улица, особенно ночью, но неизменно манящая любителей пива и некоторых пикантных развлечений.
Император Рудольф, оставаясь королем Богемии, но при этом уже передающий империю Матвею, проигрывая ему борьбу за трон, хотел сделать Прагу идеальным городом. И это удавалось, если сравнивать с иными городами империи. Но Рим… Венеция… даже Флоренция еще не утратила красоты. Было к чему стремиться Праге.
У многих представителей знати могло сложиться впечатление, что Рудольф подражает великим монархам, или самому Карлу Великому. Короли, добившиеся могущества, собирали вокруг себя представителей культуры и науки… и они оказались бы правыми — Рудольф подражал. Богемский король все делал для того, чтобы собрать имперскую научную элиту и деятелей культуры.
Не все получалось у императора, но скромные успехи были. Именно, что были, так как уже умер астроном и алхимик Тихо Браге, покинул Прагу знаменитый предсказатель Джон Ди. Кто умер, а кто и покинул богемскую столицу, Рудольф же не стал собирать новую компанию, заморозив свои алхимические эксперименты. Император охладел к идеи культурно-научного центра Европы под его протекцией.
А все потому, что «доэкспериментировался» — у него забрали империю. Венценосное семейство на клановом сборище решило отдать корону Матвею. И теперь Рудольф только и думал, как ему удержать хоть что-то в своих руках, хотя бы Богемию с Силезией, не говоря уже о Моравии. Куда там до культурно-просветительских развлечений.
А все почему? Да потому, что при всем показном демократизме и стремлении окультурить всех и вся, Рудольф последовательно проводил политику контрреформации, привечая иезуитов и ущемляя протестантов. Еще четыре года назад существовали «чешские братья» — неформальная организация, объединяющая протестантов Богемии, нынче же она разгромлена и запрещена. Теперь протестанту не устроиться на хорошую работу, не выжить в конкуренции с ремесленником-католиком. Понятно, что Рудольф-алхимик своими действиями зарабатывал индульгенцию у римской католической церкви, чтобы не быть обвиненным в колдовстве, но он разрушал, пусть и стремился созидать.
Исключения в религиозной политике были. О некоторых протестантах просто «забыли», так как они нужны. Нужен же Рудольфу главный математик? Вот и не трогают Иоганна Кеплера. Совсем не трогают, настолько, что и оклад уже два года не платят. И ведь не потому не платят, что казна пуста, а потому, что не хотят беспокоить ученого.
Постоянное безденежье не позволяло Иоганну шиковать, он и его семья не всегда полноценно питались. Если бы не составление гороскопов, так и по миру пошли бы. И вот идя на очередную встречу, Кеплер был готов составлять гороскоп и взять за это лишь несколько монет, но ученый был не готов к тому, что его ждало.
— Я не дракон из сказок, чтобы терять разум от роскошества, — с обидой в голосе сказал Кеплер, после того, как ученого с порога попытались купить.
— Ну, что вы, господин Кеплер, я ни в коем случае не хотел Вас обидеть, — растеряно сказал русский барон, при этом протестант, Иохим Гумберт.
— После того, как Вы, барон, бесхитростно предложили мне уехать в Тартарию Московскую, сейчас на ужине, словно пытаетесь купить мое согласие жареной свининой, лебедями и вином, уверен недешевым. Это… по-мещански, уж простите, — сказал Кеплер, но за стол присел.
Гумберт, а, вернее, немалая русская миссия, якобы им возглавляемая, сняла большой дом на Ювелирной улице, рядом с замком. Хозяин сдал дом, а сам съехал к родственникам, уж больно цена за аренду была для ювелира привлекательной. В этом доме было удобно не только разместиться на постой, но и использовать строение в качестве штаба, рекрутингового центра. Вот и главного человека, за котором уже начали охоту, но все безуспешно, встречали здесь, после двукратного приглашения. Государь сильно хотел видеть Кеплера в России, но Кеплер, от слова «совсем» не хотел видеть государя российского.
— Поверьте, господин Кеплер, я не стараюсь Вас купить столь дешевым способом, как едой, это оскорбительно и для меня. Но тут, в Праге, продукты столь дешевы, что можно себе позволить многое, — говорил Гумберт, явно теряясь в разговоре.
Иохим все же переоценил свои возможности, он не казался Кеплеру убедительным, и Гумберт это понимал. Сложно, не прибегая к новым, сокрушительным, аргументам, добиться чего-нибудь иного, как отказа ученого.
