Студент в СССР 3 - Ал Коруд
Ученые и несколько военных продолжают некоторое время незлобиво переругиваться.
И тут до меня начинает доходить, что «Объект» — это я.
— Лейтенант, а вы здесь откуда?
Рядом со мной останавливается очередной важный чин с погонами подполковника.
— Мне нужен генерал Абрамов.
— А пива с бабами тебе не надо? Дежурный, почему у вас посторонние в зале?!
А голос у подпола поставлен. Тут же в штабе воцарилось относительное молчание, прерываемое писком аппаратуры и шумным дыханием людей.
— Ко мне его быстро!
Генерал-лейтенант смотрит на меня угрюмо. Странно, что меня не узнают. Уж Абрамов должен представлять Сергея в лицо. Мне все это еще больше не нравится.
«Что за бардак?»
— Ты кто такой и как сюда попал?
Именно в этот момент во мне лопнула струна, так долго натягивающуюся в последнее время. Я отметил краем глаза вошедших тихой сапой членов отряда, затем повернулся к здешнему командующему:
— Подтвердите ваши полномочия, генерал.
— Что?!! Да как ты смеешь, щенок!
Определенно, военные — идиоты!
— Еще раз предупреждаю — подтвердите вашим полномочия секретным кодом.
— Где дежурный, арестуй…
Договорить генерал-лейтенант не успел. Охнул от моего удара в солнечное сплетение и согнулся от боли. Добивать его не стал, пусть поживет.
— Мазур, код ноль-ноль восемь красный. Повторяю — ноль-ноль восемь красный!
Вот уж не думал, что придется применять самый крайний план. Надеялся, что операция подготовлена как следует. Каптри настороженно уставился на меня. Но из-за вбитой за долгие годы буквально в подкорку дисциплины тут же начинает действовать.
— Команда, код красный!
Как быстро они, оказывается, умеют работать! И откуда у парней взялись автоматы? Слышится шум возни, часть военных падает на землю, их обыскивают и отбирают все оружие. Затем гражданских оттесняют в «аппаратный» угол и просят не рыпаться «во избежание». В глазах генерала понемногу появляется понимание.
— Вы понимаете, что действовать надо иначе, Сту…
— Лучше помолчите генерал! — бесцеремонно прерываю начальство. Согласно программе «красный код» я становлюсь временной главой всего происходящего в этих местах. — Уже наворотили. Мазур, тащи сюда полкана.
Абрамов с удивлением рассматривает связанного полковника и с недоумением поворачивается к нам. Вроде не играет. Смотрю на Мазура, тот молча кивает. Шатер под контролем, но говорить лучше без посторонних.
— Товарищ генерал, нам не нужны лишние уши.
Абрамов, похоже, приходит в подобному же выводу.
— Соседний отсек. Еще могут присутствовать Гаспарян и Вежливцев.
Я киваю и командую:
— Мазур со мной, тащи полкана. Остальным держать всех под прицелом. Товарищи военные и специалисты, очень не советую вам идти нам наперекор. У меня сейчас чрезвычайные полномочия со всеми вытекающими послеждствиями.
Народ начинает понимать необычность ситуации, в глазах откровенный страх. Генерал-лейтенант качает головой:
— Вот это уже лишнее молодой человек.
Я усмехаюсь в ответ:
— Вы опять совершаете ошибку, товарищ генерал.
Абрамов, кажется, понимает и тихонько чертыхается.
Мы заходим в небольшое помещение. В центре стоит длинный стол, заваленный бумагами. В углу две тумбочки, на которых находятся рация, чайник и кружки, ложки. Нечто вроде кают-компании.
— Можно чаю?
Носатый ученый дергается, но идет в угол включать чайник. С ним пришел благообразный бородач, с его портрета можно писать академиков. Абрамов тяжело садиться за стол и ждет меня.
— Начнем с этого, — я киваю в сторону полкана, который уже даже не мычит, а ждет разрешения своей участи. — По протоколу я могу его хоть сейчас пристрелить, — лётчик после моих слов начинается дергаться.
Генерал-лейтенант горестно вдыхает:
— Евдокимов, ты еще откуда на нашу голову взялся?
— Этот товарищ встретил нас в Норильске и по прибытии сразу увел в другую палатку. Вел разговор о том, что мы должны срочно выходить. Показался подозрительным и было принято решение его обезоружить.
Абрамов с интересом смотрит на меня:
— И правильно принято, Студент. Так вас называть?
— В узком кругу, товарищ генерал-лейтенант.
— Может, вынете кляп, капитан?
Полковник сначала прокашлялся, а потом попросил воды. Как раз подоспел чай, и я с удовольствием принял кружку ароматного напитка. А они здесь явно используют не грузинскую заварку. Да и сахара не жалели.
— Евдокимов, ты дурак?
— Надо было во что бы то ни стало спасти Смирнова! Он великий космонавт. Вам вечно плевать на настоящих героев.
Абрамов покачал головой:
— Дурак и не лечишься. Ты понимаешь, что мало того, что совершил воинское преступление, так еще незаконно вмешался в ход важнейшей операции в истории человечества.
Полковник начал затравленно озираться, а Мазур, прищурив глаза, уставился на меня.
— Думаю, что его можно увести.
— Поймите, Студент, — Абрамов выглядел сумрачно, — вы сами вряд ли сможете вести операцию такого уровня.
— Ваш я уже увидел.
— Эх. Ну кто знал, что этот придурок найдет брешь в системе безопасности. О вас ему сообщили его старые знакомые по ВВС. Он боевой заслуженный лётчик.
— Товарищ генерал, — вмешался Мазур, — а что он намеревался с помощью нас осуществить?
— Его старый друг, летчик-космонавт, тоже генерал, Смирнов, — Абрамов был честен с нами, — был здесь моим заместителем. И некоторое время назад он без разрешения взял вездеход и добровольцев, и пошел к Сфере.
— Что с ним случилось?
— А мы точно так и не знаем, — пожал плечами генерал. — До точки он не дошел, вездеход стоит около берега не шелохнувшись. По идее его должно было за это время снести течением.
В наш разговор вмешался отмалчивающийся доселе Гаспарян.
— Ваш космонавт во временном континууме. Время для него попросту замерло.
— А я считаю, что они уже погибли от старости. Течение времени для живого ускорилось.
«Академик» был также категоричен и смотрел на оппонента с раздражением.
— Тогда почему вездеход не сносит, Вежливцев? Два паводка прошло!
— Да он попросту застрял!
— Хватит спорить! — стукнул ладонью по столу Абрамов. — Вопрос в том — можно ли идти к «Сфере» завтра, как мы и планировали?
«Академик» меланхолично заметил:
— Только что случился неожиданный выброс. Мы еще не разобрались с его параметрами.
— Черт дери! Через три дня погода испортится, ожидается шторм. Возможно, со снегом.
Я озадаченно повернулся к Гаспаряну:
— Частенько у вас происходят выбросы такой мощности?
Ученый посмотрел на меня поверх очков:
— Такого давно не помним.
— Понятно, это, значит, из-за меня!
Гаспарян некоторое время смотрел сквозь меня, а потом разразился неизвестной мне бранью. Видимо, на армянском. Вежливцев, наоборот, заулыбался:
— А я говорил, что параметры нестандартные!
— Стоп, товарищи ученые! Если учесть данный фактор, то когда станет возможен выход?
Ученые переглянулись:
— В лучшем случае послезавтра.
— Тогда готовимся на это число. Свободны.
— Да пойми ты, у нас же четко разработанный график.
