Ирина Успенская - Конт
– Тихо! – грозно прошипел игуш.
– От тебя грохоту больше, чем от меня! – возмущенно ответил ему тоненький хриплый голосок.
– Оська, что происходит? – В голосе Берта чувствовались страх и напряжение.
– Пришел чужой горец и тычет в меня железкой, – наябедничал невидимый Оська.
Виктория осторожно пролезла в дыру, решив, что, раз спокойно разговаривают, значит, не опасны.
– А еще пришел бородатый и черный. Здоровый!
Она быстро осмотрелась. Шатер закрывал щель в земле, куда, судя по запаху, сливались не только помои. У одной из стен возвышалась бочка с зеленоватой водой. Недалеко от входа стоял деревянный топчан с ворохом тряпья. Рядом с ним был вбит в землю железный штырь, изогнутый петлей. Он служил якорем для толстой цепи. На другом конце цепи находилось прикованное за ногу существо, называющее себя Оськой. Ростом чуть ниже полутора метров, худенькое, с длинными руками и ногами, эбонитовой кожей, носом крючком и круглыми синими глазами. Но взгляд притягивали волосы человечка. Огненно-красные. Не рыжие, не золотые, а именно красные. Курчавые красные волосы на чернокожей голове с синими глазами давали поразительный эффект иллюзии, нереальности появления такого существа в природе. На нем было надето рваное облегающее трико непонятного цвета.
– Ты что, никогда островитян не видел? – спросил Оська. Он подхватил цепь на руку и изящно поклонился, почти касаясь крючковатым носом пола. – Позвольте представиться – шут Оська. Попал в плен к морским людям и был проигран в камешки одному из вождей игушей. А потом еще одному и еще. В итоге я теперь страж, сижу здесь на цепи и караулю белобрысого с помойки.
– Покарауль лучше улицу, – кинул Алан, понимая, что островитянин Оська им не враг.
Иверт тем временем склонился над щелью, силясь что-нибудь рассмотреть.
– Берт! – позвал конт, кривясь от вони. – Ты там?
Откуда-то сбоку раздался всхлип, а следом за ним послышался голос Берта:
– Кир Алан, это вы? Или у меня опять бред начинается?
– Выйди на свет!
– Не могу! Здесь небольшая пещера и приступок. Я на нем сижу. Если спущусь вниз, утону в…
– В говне! – закончил за Берта шут. – Вы бы поспешили, пока никому не приспичило, – хихикнул он.
– Иди сюда! – позвал его Иверт, пытаясь выдернуть из земли штырь, на котором висела цепь. У него ничего не получилось.
Они с контом переглянулись и, ухватившись за петлю, потянули вверх. Железяка нехотя, но поддалась усилиям двух мужчин, и Иверт смог снять цепь. Алан Валлид вздохнул с облегчением.
Цепи едва хватило, чтобы Берт смог за нее уцепиться. Оська, смешно оттопырив ногу, двумя руками обхватил торчащий из земли камень, а Алан и Иверт в четыре руки вытянули Берта наружу.
– Да уж… – все, что смог сказать конт Валлид, увидев слугу.
Босой, в рваной тряпке, когда-то бывшей женским платьем, с заплывшим глазом и изодранными до крови руками, Берт представлял отвратительное зрелище. Он долго щурился, хотя вокруг царил полумрак.
– Уходим. – Иверт уже выглядывал в прорезь.
– Кир Алан, прошу вас! – Берт стянул с себя платье, обнажив худое тело с синяками, и, не дожидаясь разрешения, залез в бочку с головой. Он с остервенением начал тереть себя руками.
– Не время! – прошипел Иверт. – Если не успеем уйти, они пустят по нашему следу тау.
– А Оська? Нельзя бросать Оську! – Шут стоял в проходе, прижимая к себе цепь, словно это была драгоценность.
– Хозяин, возьмите его. – Берт быстро натягивал на себя какие-то обноски из кучи, валяющейся в углу.
– Он далеко не уйдет с этой цепью. Она весит больше карлика. – Иверт, успевший покинуть шатер, просунул в разрез лицо.
– Сам ты карлик, – возмутился Оська. – Я взрослый люд!
– Берт, поможешь ему. Уходим, уходим! – Конт решительно указал ножом на дыру, за которой тихо ругался горец.
До лесной тропы добрались без приключений. Алан, замыкающий их небольшую колонну, постоянно напряженно оглядывался, ожидая погони. Но было тихо. Иверт хотел поджечь шатер, чтобы отвлечь внимание, но конт воспротивился, он рассчитывал, что исчезновение пленников заметят значительно позже, чем в случае, если увидят огонь. Неприятность произошла, когда до спасительной тени деревьев оставалось не более пяти метров. Они как раз поднялись на пригорок и, прячась за камнями, короткими перебежками устремились к лесу, когда их заметили дети и подняли крик. Иверт подхватил на руки Оську, прижимающего к груди цепь, и огромными прыжками понесся к лесу, конт и Берт бежали следом. Прежде чем нырнуть за деревья, Алан оглянулся. К шатру, где держали пленников, бежали женщины, вооруженные кривыми мечами, со всех сторон спешили люди, и он был неприятно удивлен, когда увидел нескольких верховых мужчин. Дети возбужденно размахивали руками, показывая в их сторону. Конт выругался и нырнул под кров сребролистов.
Иверт опустил шута на землю и попытался камнем сбить браслет с его ноги.
– Думаешь, я не пробовал? Он запаян, – угрюмо сообщил Оська.
– Эта цепь весит как шут, – недовольно произнес игуш, отбрасывая камень. Он полез в маленькую сумку на поясе и достал из нее тряпичный узелок. Когда горец развернул его, по поляне потек резкий запах. – Натрите подошвы. Это отобьет нюх у тау.
Берт был босым, его ступни кровоточили. Глядя на это, конт стянул с плеч верхнюю рубаху, быстро порезал ее на полосы и замотал слуге ноги, изрядно пропитав тряпки смесью.
– Идите за мной, с тропы не сходить! – Иверт посадил островитянина на спину и побежал вниз.
Беглецы шли ходко и совершенно не по той тропе, по которой поднимались сюда. Два раза они пересекали широкие ручьи, а один раз поднимались в гору. Конт и игуш по очереди несли Оську, хотя тот и шипел, что может идти сам, но коротенькие ножки шута не успевали за длинноногими попутчиками. Первый привал сделали, когда упал Берт.
– Простите меня, кир Алан, – повинился парень, когда конт присел возле него. – Я думал, выдержу.
– Уже недалеко, – прислушиваясь к шуму леса, произнес Иверт, подавая Берту баклажку с водой. – Мы сделали крюк, сейчас вернемся на тропу.
Все тяжело дышали, по спине тек липкий пот, на который слетались полчища звенящих кровососов, добавляя «приятных» ощущений.
Сумерки в лесу наступают быстро и в то же время незаметно. К лошадям они вышли, когда солнечные лучи перестали проникать сквозь густую крону деревьев. Иверт, шедший впереди, вдруг резко остановился и поднял руку. Оська соскользнул с его спины и, присев, затаился. Все замерли, прислушиваясь. Рядом треснула ветка. Рефлексы сработали быстрее мысли, метательный нож полетел в сторону звука, следом туда же улетела стрела.
– Спасибо, сын, за достойную встречу.
Из-за дерева вышел Гривастый Волк собственной персоной. Иверт положил на тетиву вторую стрелу, Виктория сняла с пояса кинжалы, а Оська перехватил цепь двумя руками, выпустив наружу метровый конец.
– Рэй Молчун просил встретить вас, – поднял руки вверх глава племени.
После этих слов Иверт опустил лук.
– Ты ему веришь? – Алан не отрывал взгляда от рук вождя.
– У него долг перед Молчуном, – спокойно ответил Иверт, направляясь к своей кобыле.
Количество коней на полянке увеличилось, сами же горцы с белозубыми улыбками бесшумно появились из-за деревьев, и Виктория поняла, что если бы их хотели убить, то спокойно перестреляли бы еще на подходе.
– У нас вражда с Черным Ястребом. А враг моего врага – мой друг.
Они спустились с гор и теперь ехали рядом с Волком. Пожилой горец бросал косые взгляды на сына, но Иверт делал вид, что они не знакомы. Берт сидел у него за спиной и, похоже, спал. Оська же сразу нашел общий язык с молодыми воинами и без умолку болтал, сидя впереди одного из игушей. Со стороны их компании постоянно раздавался смех. Горцы вели себя свободно, не остерегаясь, что их могут услышать, словно находились на своей земле, а не во владениях враждебного племени.
– Мы хорошо потрепали Ястреба, – продолжил разговор Волк. – Он требовал за твоего слугу его мать. Когда Молчун это услышал, он взбесился. Таким злым я видел его только тогда, когда мы дрались за женщину. Славные были времена. Мы были молоды, кровь бурлила, семя рвалось наружу, девы раскрывали свои объятия.
– А сейчас? – весело спросил конт.
Вместо ответа вождь громко рассмеялся. Виктория наслаждалась общением. Как давно она вот так запросто ни с кем не разговаривала. И как же это приятно – просто поболтать ни о чем. В теле ныла каждая косточка, но в душе орали сумасшедшие коты. Оська затянул незамысловатую, но задорную песенку из серии «что вижу, то пою», в которой прошелся по Ястребу и его глупым воинам. Наградой ему был дружный смех, даже Иверт улыбнулся. Вдали показалась Кровь.
