У трона мертвых (СИ) - Довыдовский Кирилл Сергеевич
– Понятно, – прикрыл он веки.
Наверное, можно было еще что-то сказать, но время не ждало, а горело. Бросив еще взгляд на Тарлизу, я повернулся к тройке моих провожатых:
– Догоняйте, что ли.
Я точно знал, что могу бежать очень быстро. И, теоретически, ничто не должно было помешать мне бежать долго. Но шанс, что я задохнусь на первой же горке оставался, потому первые несколько минут я бежал осторожно. Приноравливался к грузу за спиной и к наступившей темноте. Хотя в этом мире звезды сияли ярче, чем на Земле, большую часть света перехватывали кроны деревьев. Не знаю, как справлялись форы, что бежали следом, но меня спасало мертвозрение. Еще один способ использования, который стал мне доступен всего пару дней назад. Если «подобрать особый фильтр», то начинаешь различать предметы через него, будто через прибор ночного виденья.
Конечно, я использовал мертвозрение не только, чтобы не обернуться впотьмах вокруг неудачно выросшей на моем пути сосны. Не забывал я и про форов. Думал ли я о том, что они долбанут по мне чем-то парализующим, а потом будут пытать, выспрашивая, где я спрятал яйцо? Нет. А о том, что они это сделают, когда мы будем уже на месте? Тоже нет. Так, держал где-то на краю сознания, как возможный, но маловероятный вариант.
То же касалось инуев с мертвецами. Время от времени, я «переключал фильтры», чтобы выискивать и заранее обходить стороной тех, кто мог доставить проблемы. Впрочем, мертвецов я встретил всего пару штук, когда мы еще толком не отбежали от места боя, да и инуи поначалу не попадались. Видимо, корраш всех разогнал.
И, самое главное, я постоянно проверял… жива ли она. Девушка… или женщина… Я особо и не разглядел. По большому счету, я знал только ее имя, то, что она небезразлична принцессе и что веса в ней около пятидесяти килограмм.
Желто-красная точка ее жизни почти полностью сосредоточилась в области головы, а ее хрупкое тельце медленно пожирала чернота заклятия. Дыхания Мертвых, как назвал его тот огромный фор. Еще в лагере я попробовал наложить на Анну свою метку и потерпел неудачу. Чернота не пустила внутрь тела фиолетовый свет, накинувшись на нее словно стая разъяренных антител. Я не рискнул пробовать снова, чтобы не навредить. Кроме того, я ощущал, как истекает энергия из лечилки.
Уж не знаю, что служило стимулом для выбивающихся из сил форов, но лично меня заставляло с каждой минутой бежать все быстрее и быстрее именно это. Каждый сгоревший миг сжигал вместе с собой капельку энергии катастра и капельку жизненных сил доверенной мне женщины.
Я бежал очень быстро.
Форы отстали примерно через час. Какое-то время я еще ощущал их через мертвозрение, но вскоре расстояние между нами превысило несколько километров, и я остался один. Не считать же едва живую девушку в рюкзаке за полноценного спутника.
Еще в лагере я уточнил у Бандара, в какой стороне Костлявая и побежал прямо к ней. А нащупав мертвозрением берег, направился параллельно течению. В нескольких сотнях метров от воды, чтобы держаться подальше от всякой дряни навроде «улиткокрабов». Выходить к воде все равно придется, чтобы не пропустить нужное место, но пока так безопаснее.
Лес стал часто сменяться скальными выступами. Бежать и правду стало удобнее, но в таких местах особенно часто устраивали засады кайсы. Пока инуев удавалось избегать благодаря мертвозрению, но я постоянно напоминал себе, что и оно не идеально…
– А Динамо бежит?
– …лять…
Знаете почему рекорды скорости ставят на высохших соленых озерах? Потому что там не обо что запнуться, когда взгляд из темноты неожиданно выхватывает треугольную голову с парой горящих алчных глазок.
Меня стало переворачивать в воздухе. Помня, что на спину падать нельзя, я каким–то поразительным образом сумел оттолкнуться от земли ладонями, а еще через миг… ударил в землю ногами, сделав полный оборот. На ногах я все же не удержался, но сумел относительно безвредно шлепнуться на задницу. Тут же вскочил:
– Где ты, падла?!
Я дернулся в одну сторону, в другую… никого. Прошерстил пару десятков метров вокруг мертвозрением с усиленной концентрацией – тоже пусто.
«Ты время теряешь, идиот!»
– И ничего я не идиот, – буркнул я себе под нос. А то совсем внутренний голос распоясался. Впрочем, я тут же ускорился. Уж не знаю, чего Джонни добивался, но времени с ним пререкаться у меня не было. Ничего. Случай все равно представится. И кое из чьих ушей получатся отличные стельки для моих выходных валенок…
Снова набрав скорость, я уже примерно представлял, чего ожидать, потому на новую донесшуюся из темноты фразу прореагировал достаточно спокойно.
– Благотворительностью занялся, да? Похвально.
Да, очень спокойно прореагировал. Просто пробежал дальше, ничего не ответив.
– Медаль, наверное, хочешь? Или, может, даже орден?
Каким–то образом гремлин умудрялся держаться вровень со мной. Его слова, несмотря на свист ветра в ушах, доносились без искажений. Причем, я видел, что он даже не бежал, а просто исчезал, каждый раз появляясь в паре десятков метров впереди меня.
– Чего тебе надо, а?! – крикнул я.
– Мне?! Бога побойся нечестивец! Мне…
Он пропал, и появился впереди.
– …вообще ничего! Простой интерес, не более!
Мне пришлось резко сворачивать, потому что впереди я ощутил что-то весьма крупное и магическое. Лучше оббежать стороной.
– Да, да! Очень интересно! К примеру… каково это быть кастратом?! Не-не, я не против, ты не подумай… Каждый сам выбирает, кем ему быть… Может, ты и не планировал своим карандашиком пользоваться… Я ж тебе говорил, что я к глиномесам не очень?.. Ты ведь, наверно, чисто пассив, а там и без карандашика можно обойтись…
– Собака! – рявкнул я во все горло, но не остановился. Даже сил прибавилось. А если представлять, что каждый мой прыжок завершается на тоненьком кожаном горле, то вообще останавливаться не захочется.
– Ты же понимаешь, почему я такой вывод… сделал, так? Если бы ты таким не был… ты бы хотя бы задумался, чтобы оставить… яйцо себе.
Несколько следующих минут я его не слышал. Джонни перестал попадаться на глаза. Исчез?
– Оно помогло бы? – произнес я едва слышно. Во многом, чтобы проверить рядом ли все еще гремлин.
– Зуб даю, малой! – раздалось тут же. – По колено бы вырос!
– Мне такой не нужен…
– Вырос бы, какой нужен. Это же овум’кару! Семя Души!
– Души?..
Это слово я от местных прежде не слышал. Может, просто речь не заходила? На самом деле, за все время путешествия я ни разу не замечал, чтобы кто-то упоминал имя какого-либо бога. Я уже достаточно разбирался в языке, чтобы не упустить такой момент. Говоря же о смерти, местные говорили: «Раствориться в магии» или «Уйти в магию». В принципе, тоже своего рода вера. Но по сравнению с земными конфессиями, мягко говоря, слабовато.
Потому, я и не удержался – переспросил, когда Джонни произнес это слово. Говорили мы по-русски.
– Мой вольный перевод, – ответил он. – Не обращай внимания.
Путь преградила довольно-таки крутая скала. Неделю назад я бы такую обошел, но теперь, особо не задумавшись, просчитал кратчайший путь и в несколько рывков забрался наверх, после чего продолжил бег.
– Слушай, может, ты влюбился? – раздался голос спустя несколько минут. – Это бы все объяснило…
С другой стороны решил зайти? Да и черт с ним. Я не младшеклассник, чтобы оправдываться. Симпатии Тарлиза не могла не вызывать. Несмотря на все трудности, с которыми столкнулась, она продолжала делать то, что правильно. Ну, что она считала правильным. Плюс красота… Но, чтоб прям влюбиться… Несмотря на ловлю «фантомных стояков» в отсутствии основного органа волей-неволей перестаешь, глядя на девушку, думать в первую очередь о сексе. Возникают какие-то новые, другие мысли… порой странные.
Без всяких скидок, заняться сексом с такой как она было бы не только приятно, но и круто. После такого начинаешь себя больше уважать. Любой парень со мной согласится. Когда идешь в кино не один, а под руку с красоткой – совсем другие ощущения. Не в том смысле, что те парни, что как раз одни пришли – смотрят на тебя и завидуют. Нет, другим людям до тебя дела нет, я это всегда понимал. А вот сам себя ощущаешь по-другому. Будто… будто воображаемый ты без девушки смотришь на себя настоящего с девушкой, и сам себе завидуешь и от этого кайфуешь. Да, та еще шиза, я понимаю, но уж что есть.
