Сказки старого дома - Андрей Николаевич Басов
– Был. Тебе бы ещё головной убор сменить на чалму или феску, бороду отрастить – и получился бы заправский перс или турок.
– Ничего, мне и в тюбетейке уютно. Ахмед, чем бы заняться? Работа есть какая-нибудь?
– А что, Зубейда уже наскучила? Ты с нами вчера ночью наработал на год вперёд.
– Зубейда – не работа. Наскучить не может. Но и заменой работе не является.
– Мудро. И возразить нечего. Нет у меня пока для тебя ни работы, ни развлечений. Поищи сам. Сходи к Синдбаду или Абу. У них всегда какие-нибудь дела есть. А тебе моя торговля будет скучна. Слушай, а не выбрать ли тебе здесь в лавке украшения для Зубейды? У неё, по моим наблюдениям, своих побрякушек вроде как никаких и нет.
– Знаешь, Ахмед, а это заманчиво. Только думаю, выбирать должна она сама. Как-нибудь потом мы с ней вместе зайдём.
– Зачем потом? Сейчас. Пошлём за ней Махмуда. А, Али?
– Почему бы и не послать? – ответил Али. – Махмуд!
– Я тут, Али-ага.
– Сходи домой к Ахмеду-ага и передай Гюльнаре-ханум, что её муж приказал привести сюда служанку Зубейду.
– Слушаюсь, – и Махмуд растворился в толпе.
Мы не успели освоить и по третьей пиале ароматного чая с какими-то тягучими сладостями, когда Махмуд в лучшем виде уже доставил в лавку закутанную в лёгкую накидку Зубейду.
– Зубейда, – обратился я к ней, – Ахмед ага предложил мне выбрать для тебя украшения. Но потом мы решили, что ты сама сделаешь это гораздо лучше. Ты мне нравишься и без всяких украшений. Так что главное, чтобы они понравились тебе самой.
– Спасибо, Ахмед-ага, спасибо, Сержи-сахеб, но я не достойна такой вашей доброты.
– Достойна, достойна. Я уверен. Выбирай, что тебе по душе. Серж, прикажи ей. Ведь это твоя служанка.
– Зубейда, ты хочешь обидеть меня и Ахмеда-ага?
– Я никогда не посмею, Сержи-сахеб.
– Тогда не стесняйся, – и девушка, сопровождаемая Махмудом, принялась рассматривать выставленные в лавке ювелирные чудеса.
– Интересно, что она выберет? – вполголоса сказал Ахмед. – Берусь спорить, что она нас удивит.
– Тебе спорить не с кем, – ответил я. – Я уверен, что удивит.
Ждать пришлось довольно долго. Наконец Зубейда окончила свои изыскания и подошла к нам. Махмуд выложил перед нами отобранные вещи.
– Зубейда, одень, пожалуйста, – попросил я. И вещи перекочевали на предназначенные для них места.
Широкий браслет – на запястье, два браслета-змейки – на предплечья, поясок из скреплённых между собой прямоугольных элементов – на талию, кольцо – на безымянный палец и кулон с голубоватым камешком – на шею.
– Поразительно, Зубейда! – воскликнул Ахмед. – Впервые вижу женщину, которая при свободе выбора богатству золота предпочла ажур и изящество серебра! Как ты поняла, что серебро тебе идёт больше золота?
– Не знаю, Ахмед-ага. Вы же сказали взять то, что мне больше нравится. Я и взяла.
– Понятно. Все выбранные тобой вещи лежали в разных местах. И самое удивительное – то, что выбирая их порознь, ты выбрала вещи одного и того же мастера из Дамаска. Другого такого мастера по серебру на всем Востоке нет. Али, где та вещь, которую я велел никому не продавать?
– Сейчас, Ахмед-ага, – и Али принялся рыться в одном из сундуков. – Вот, нашёл! – воскликнул он, передавая Ахмеду небольшой мешочек.
На свет появилось и было разложено на столе неширокое серповидное серебряное ожерелье сказочной красоты и изящества. Огромный каплевидный сапфир в центре и два чуть поменьше, но круглых по бокам от него, и густая россыпь более мелких, а также и крошечных сапфиров по всей вещи.
– Тот же мастер. Оно твоё, Зубейда. Молчи! Серж, пристрой его на место.
Я снял с девушки выбранный ею кулон и заменил его на ожерелье. Попутно снял и платок с её лица. Али и Махмуд очарованно вздохнули. Нам-то с Ахмедом легче. Мы лицо Зубейды уже когда-то и где-то вроде видели. Но три сапфира на груди и два сапфира глаз на лице девушки делают поразительным даже для нас такое сочетание. Лучшего места для ожерелья и не найти!
– Редкое чувство гармонии и тонкого вкуса у тебя, Зубейда. Садись вот сюда, – указал рукой Ахмед.
Она немного поколебалась и нерешительно присела рядом со мной.
– Меня уже и не удивляет, что ты умеешь читать и писать. Что само по себе редкость среди женщин.
– Её отец учитель в медресе, – вспомнил я. – Подозреваю, что она продала себя, чтобы выручить его. Это так, Зубейда?
Девушка кивнула, не поднимая глаз. Ахмед подал ей пиалу с чаем и о чем-то задумался, словно что-то вспоминая и сопоставляя.
– Ты дочь Бахтияра-хаджи из медресе Акбара?
– Да, – Зубейда вскинула глаза на Ахмеда. – Вы его знаете?
– Знаю. В том-то и дело, что знаю. И при этом очень хорошо. Только давно мы с ним не встречались. Вот что, идите-ка вы домой. А мне нужно подумать.
Зубейда повязала на лицо платок, и мы отправились обратно на улицу Ткачей.
Тюбетейка и жилетка полетели в угол. Я развалился на оттоманке, а Зубейда, сняв с лица платок и сбросив накидку, устроилась у меня на коленях. Я прижал её к груди и поцеловал в носик.
– Всё равно ты мне больше нравишься без всяких украшений.
– Тогда я не буду их одевать.
– Нет, лучше ты их будешь просто снимать, когда мы вдвоём.
Она не успела ответить. Требовательный стук в дверь – и в комнате нарисовался чертёнок.
– Так я и подозревала! Моё место уже занято. Зубейда, нельзя так нахально тебе одной пользоваться нашим гостем. Он всехний гость.
– Пользуйся, пользуйся, Джамиля, – Зубейда, улыбаясь, соскользнула с моих колен и села напротив.
Джамиля по-хозяйски устроилась у меня на коленях. Поёрзала, устраиваясь поудобнее.
– Зубейда, тебе нужно кормить его получше. Жёстко сидеть.
– Я постараюсь, Джамиля. Я ведь только недавно…
– Я знаю и потому прощаю тебя.
– Спасибо, Джамиля. Ты добрый и справедливый человек.
Девочка задумалась.
– Правда? Мне почему-то тоже так кажется. Когда я уйду, то ты можешь вернуться обратно. Разрешаю. Вот, совсем отвлекли меня от дела, и я забыла, зачем пришла. Нет, вспомнила. Сержи-сахеб, бабушка мне по большому секрету сказала, что Зубейда очень хорошая девушка.
– Согласен с ней. А ты сама как думаешь?
– А мне и думать не надо. Я вижу, что хорошая. Да и ты вроде ничего себе. Так что не обижай её, – и Джамиля кряхтя начала слезать с меня.
– Тяжело мне с вами со всеми, – с глубоким вздохом произнесла она. – Не говорите никому, что меня видели, – и унеслась куда-то через террасу.
Мы с Зубейдой от души рассмеялись.
– В самом деле, на это чудо невозможно рассердиться!
Опять стук в дверь. Заглядывает Гюльнара-ханум.
– Джамиля не у вас?
– Нет, – отвечаем мы хором.
– Гюльнара-ханум, хочу поблагодарить вас за одежду. Я выбрал, что мне нужно. Остальное можно забрать.
– Подошло? Зубейда соберёт лишнее. Вы, Сержи-сахеб, довольны ей?
– Доволен.
– Старательная и внимательная девушка. Скоро ужин будет готов, – и Гюльнара-ханум ушла.
– Чем это ты всех обольстила в этом доме всего
