Гай Орловский - Небоскребы магов
Я надавил на спусковую скобу, перевел крестик прицела на второго. Пуля еще не долетела до второго, как я выстрелил снова, и снова, и снова…
Хороший снайпер успевает уложить десяток человек до того, как там услышат звук выстрела, но я могу сразить всего четверых, но здесь, даже услышав, никто не бросается к укрытию, одни мчатся дальше, другие придерживают коней и тупо смотрят на соратников, вдруг почему-то рухнувших на землю с развороченной грудью или оторванной рукой.
Фицрой довольно похрюкивает, у борта столпились все оставшиеся на корабле, а я нажимал скобу, весь холодный и расчетливый, надо так, чтобы пули шли над головами убегающих, не задевая даже тех, кто отстал с бочонком воды на плечах.
Передние всадники либо выпали из седел, либо уткнулись в конские гривы, но в любом случае лошади останавливаются, а несколько человек, что пытались продолжить погоню, в конце концов в страхе и непонимании натянули поводья.
Я уже без необходимости сделал еще три выстрела, и два седла опустели. Третьего всадника пуля отбросила спиной на конский круп, он так и остался лежать, раскинув руки, а кровь потекла по конской спине на землю.
Фицрой сказал жарко:
— Вот бы так научиться.
— Ничего хорошего, — ответил я. — Я же не конфеты даю, а убиваю. Как бы навсегда!
— Так это же хорошо?
— Не совсем, — ответил я. — Хотя да, нужно для прогресса и совершенствования вида. Но нехорошо.
Он пробормотал:
— Ничего не понял… Если хорошо — хорошо, то почему нехорошо?
— Это цветочки, — сказал я. — А когда-то это «хорошо — нехорошо» расколет общество. Хотя и хрен с ним. Не жалко.
Наши добежали до лодки, начали, оглядываясь на остановившихся вдалеке всадников, поспешно сталкивать в воду. Нагруженная тяжело, она нехотя сползала к воде, застревая на каждом шаге, однако и погоня уже не погоня, там покинули седла и склонились над павшими соратниками, стараясь понять, что же стряслось с теми, кто только что, как и они, несся со вскинутым мечом, а погиб только потому, что чуть-чуть опередил остальных.
Фицрой шумно выдохнул воздух, лодка там наконец-то сползла в воду, последние впрыгнули в нее, разобрали весла.
Несколько всадников все-таки решились пустить коней к берегу, но арбалетов или луков ни у одного, только мечи и топоры, я со вздохом облегчения передал Фицрою винтовку.
— Так и отнеси. Если вдруг снова придется, то чтобы не собирать-разбирать…
Он кивнул на всадников у самой кромки воды.
— А этих не хочешь?
— Хочу, — признался я, — но все-таки не волк. Человек убивает только по необходимости. И во имя высших целей.
— Каких?
— Торжества демократии, — пояснил я. — Над неправильными режимами.
— А какие неправильные?
— Все остальные, — ответил я. — Потому если хочешь кого-то убить, скажи, что он против демократии.
— Только и всего?
— Да, — подтвердил я. — Этого достаточно.
— Даже когда просто хочется убить?
Я поморщился.
— Это атавизм. Только дикари честно ходили грабить чужие племена и уводить рабов. А теперь нужно обязательно обвинить в неправильном поведении, а о себе сказать, что вот вынуждены нести им свет и культуру.
Уже без волнения мы смотрели, как лодка тяжело ползет к кораблю, волны едва-едва не перехлестывают через борта, но все гребут изо всех сил, стараются добраться поскорее уже не из-за погони, а чтобы не затонуть по дороге.
Глава 13
Ваддингтон и гвардейцы спустили канаты, и когда лодка подошла вплотную, ее подцепили за нос и корму, но сперва все шестеро вскарабкались по веревочной лестнице, а потом старательно втаскивали вместе с грузом.
Джонадер встретил мой взгляд, виновато развел руками.
— Так уж получилось… Увлеклись, пошли дальше от берега… Видим, целое стадо овец, а кто баранину не любит? Начали хватать, а пастухи подняли крик, дураки. Пришлось кому-то дать по дурной голове…
Я оглядел их, опустивших понуро головы, каждый стыдливо елозит взглядом по дереву палубы, даже друг на друга не смотрят.
— Вы все сделали верно, — сказал я неожиданно. — Вы умело заманили противника к берегу под наши арбалетные стрелы!.. Это был маневр, так это и будет занесено в аннал. И вообще все было умно и хорошо.
Никакой дурной отваги, мол, будем сражаться до последнего, умрем, но не отступим и прочие дурости. Вы бросились к шлюпке, веря в меня и понимая, что приду на помощь!.. Это правильное решение.
Фицрой крякнул, но взглянул на мое враз посуровевшее лицо, сказал поспешно:
— Да, главное — еще пограбить и повеселиться, а не сложить головы, тьфу, в дурацкой деревне с бедными рыбаками! Мудрое решение.
Джонадер пробормотал:
— С рыбаками мы справились…
— Мы должны вернуться победителями, — сказал я твердо. — А не трупами!
Они начали поднимать головы, еще один сказал виновато:
— Да мы сами там увлеклись Что-то… Деревня маловата, увидели еще домики, пошли туда… как говорит глерд Фицрой, малость пошутить, а там поблизости оказался на постое целый отряд гранской конницы!.. Хорошо, у них конюшни не под рукой, а без коней они ничто как воины… Но я велел отступать, вам с оставшимися корабль уводить от берега будет тяжеловато… Остальные на корабле ничего не умеют.
Джонадер поддержал:
— Потому мы и побегли…
— Все верно, — повторил я. — Я рад, что вы еще и умные люди, а не тупоголовые храбрецы. Повелеваю отныне совершенно не стесняться бежать от врага!.. Кто убежит, тот может накопить силы и злости, вернуться и отомстить. А кто погибнет… понятно?
Сразу несколько повеселевших голосов прокричали:
— Понятно!
— Истинно!
— Так и сделаем!
— Главное — чья победа в конце!
Фицрой, ощущая, что командиру экспедиции нужна поддержка, сказал бодрым голосом:
— А задачу вы выполнили!.. Мясо и вино доставлены, даже сыр и рыба в наличии!..
Я подтвердил:
— Мы не настолько далеко забрались, чтобы голодать. Провизии у нас, благодаря вашему рейду на вражеский берег, на пять-семь дней. До своей бухты доберемся за два-три. Так что еще можем немного поплавать, поупражняться в управлении кораблем в разных условиях.
Все притихли, Фицрой спросил:
— Разных… это каких?
Я пояснил безмятежно:
— Если повезет, налетит буря посильнее, постарается опрокинуть корабль и всех потопить. Вот и проверим, потопнем или не потопнем.
Фицрой сказал сердито:
— Ну и шуточки у вас, командир!
— Какие шуточки? — изумился я. — Бури в море, как я и говорил, это не часто, зато шквалы, штормы, ураганы… Нужно учиться с ними бороться, выживать и спасать корабль! Иначе вас будет топить даже простенький ветерок… А мне зачем вы потопленные? Мне нужны живые и бодрые. Потому и будем вас гонять так, чтобы смогли остаться живыми. Живой лев лучше мертвого пса!
Фицрой, похоже, успел рассказать, что следующий корабль, на котором выйдем в море, будет не только крупнее и быстрее, но без рулевого весла и, что совсем уж непонятно, без весел по обоим бортам.
Его выслушали, с недоверием покрутили головами и пошли заниматься своими делами, только Грегор, мой быстро обучающийся капитан корабля, подошел тихонько, потоптался рядом с самым умоляющим видом.
— Командир…
— Говори, — велел я.
— Без руля еще понимаю, — проговорил он умоляюще, — но как… без весел?
— Увы, — сказал я со вздохом, — приходится обходиться. Все увидишь.
Он вздохнул.
— Да, конечно. Но я и понимать привык.
— Понимать легче, — сказал я, — когда увидишь. Работая парусами, можно идти даже против ветра! Невероятно, но все увидишь. Уже скоро.
— Ох, — сказал он воспламененно, — я так хотел выйти на этом корабле в море, а теперь так же сильно хочу вернуться!
Понсоменер крикнул с высоты:
— Корабль! Слева по курсу!..
Я торопливо ухватил оптический прицел, снова напомнил себе, что нужно будет захватить пару биноклей, себе и смотрящему. А то и Фицрою.
Они уже собрались вокруг меня, старательно щурились, пытаясь рассмотреть пятнышко на краю горизонта, а я всматривался в приближающееся судно и пытался сообразить, как поступить: как надо или как хочется.
— Что за корабль? — спросил Фицрой, не выдержав.
— Да все они одинаковы, — пробормотал я, — как цыплята из под одной курицы… Что плохо в таких ситуациях, никогда не угадаешь, везет бревна из мореного дуба или же все там заполнено слитками серебра?
Фицрой потер ладони, глаза жадно заблестели.
— Проверим!
Я вгляделся внимательнее, проговорил медленно:
— На нем незнакомый флаг…
Фицрой промолчал, зато Грегор сказал знающе:
— За Дронтарией Пиксия, а за Пиксией какая-то Флиндеррия… Может, это ее флаг?
